Никас Славич - Слишком взрослая жизнь

Я искренне радовался обретённой свободе. Пришло вдохновение, и я записал свою историю на бересте – вокруг белели берёзовые стволы. Как в полузабытом детстве, взял в руки обломанную веточку и обмазал её в глине. Затем приступил к письму. Сердцем чувствовал: надо поведать эту историю, даже если никто её не прочитает.

Мне сегодня исполнилось двадцать пять лет. Последний нормальный день в жизни, так почему бы его не отпраздновать с размахом? Он прошёл лучше всех предыдущих.

Я начал с безудержных гонок по дорогам. Это у русских все забросили машины, а мы гордимся, что не расстались с чудом цивилизации. Конечно, бензин не настоящий, а синтезированный (да-да, я люблю поумничать в блоге, и вы прекрасно знаете об этом).

Ладно, не буду грузить тяжеловесными словами, лучше расскажу о том драйве, что я испытал во время гонок с друзьями.

Адреналин в крови, бешеная скорость, опасные виражи – всё это приносило мне невероятное удовольствие. Плевать, что в последний раз – надо оттянуться без тормозов! Мы с друзьями гоняли по улицам и не обращали внимания на то, что прохожие испуганно шарахаются.

Машинам лет по тридцать, а может, и сорок – других не осталось, никто не производит новых. Рёв мотора ударял по ушам, заставлял сердце биться всё чаще.

Энди, лучший друг, ехал вровень со мной, но на последнем вираже я ловко его подрезал и обошёл. Часовая гонка по улицам города закончилась у бывшего здания полиции. (Предсказываю ваши недоумённые взгляды… спрашиваете, а что это такое? Вы не поверите – если посмотреть фильмы, за подобные гонки штрафовали и лишали свободы. Поэтому финишировали мы у здания, где занимались подобными глупостями).

– Джордж, ты скотина! – с криком возмущения высунулся Энди из «ауди». – Так нечестно поступать с друзьями.

Я громко расхохотался в ответ. Открыл дверцу «форда» (кто интересуется марками машин, смотрите мои предыдущие посты), вышел и хлопнул друга по плечу:

– Не парься! Я обязан выиграть в последнем заезде. А тачку я тебе дарю, она мне не понадобится.

Эти слова его утешили и обрадовали. Затем мы вошли в полуразрушенное здание полиции и поглумились: сокрушили то, что чудом осталось нетронутым или частично целым. Ещё два друга, Фред и Серж, выбили одну из решёток ударами молотков – раньше за ней сидели преступники, и мы не имели права оставить целым подобный архаизм (гуглите!).

Затем мы с диким смехом вышли наружу и сели в машины. Развлечений хватит на весь день; я не пошёл на работу, и плевать, что за сегодня потратил на бензин кучу денег – завтра они мне не понадобятся, а детей, как вы знаете, у меня нет. Поэтому все баксы отдал Энди.

После погрома в здании полиции мы почувствовали кураж, появилось желание совершить безбашенный поступок. Мы притормозили возле фабрики по производству псевдопродуктов, ворвались внутрь, схватили еду рядом с работником-растяпой, и убрались. На огромной скорости мы выехали за город, где расположились под чахлыми деревцами и устроили пикник.

Во время пирушки пережили неприятный момент, когда сверху спикировала крупная чёрная птица (таких называли воронами) и схватила еду, но остановилась, выпустила псевдохлеб и повертела изогнутым клювом. Следом возникла девушка-исорг и подстрелила птицу из бластера. Эта неживая кукла сделала нам выговор и добавила:

– Лучше сейчас не выбираться за город. Эти птицы распространяют опасную болезнь, она ускоряет сумасшествие – так сообщают из России. Если уезжаете, старайтесь не выходить из машины, пока не доберётесь до города. Так что заканчивайте пикник.

Она говорила сухим и бесчувственным тоном, но Энди успел наполовину опустошить взятую из дома бутылку псевдопортвейна и неожиданно для нас решил закадрить искусственную девушку. Этот придурок обнял её, но через секунду объект его обожания исчез. Всегда удивлялся способности исоргов телепортироваться.

– Что, живых девушек не хватает? – подколол Фред.

Энди ничего не ответил, а Серж поторопился убрать всё себе в багажник – лучше не шутить с исоргами. Я зло сплюнул на землю – полностью оттянуться не удалось. Зато потом мы вернулись в город и до вечера снимали стресс: убивали друг друга в жестокой компьютерной игрушке. Лучшим стрелком стал, конечно, я: убил соперников раз по пятьсот.

Когда стемнело, включил свет в доме. Завтра он опустеет: я подписал добровольное соглашение на собственную смерть. Лучше сдохнуть, чем остаться пускающим слюни идиотом.

Фред сбегал к себе домой и притащил пакетик с дурью; исорги не вмешивались в производство наркотиков, а мой друг нашёл в интернете рецепт и тратил немалые деньги, заказывал себе псевдоконоплю – выращивать настоящую не получалось ни у кого, хотя Серж пытался. Благодаря Фреду вечер стал ощутимо веселее и красочнее.

Мы ещё пару часов развлекались; напоследок я разбил все окна в доме. Чего их жалеть? Тот, кто поселится после меня, купит новые, а они мне не нужны. Друзья разошлись, и затянувшаяся вечеринка закончилась. Я поспешил к компу, чтобы написать последний пост. Думаю, что вы возьмёте пример с меня и проведёте свой последний день с весельем и угаром, без ограничений. Сейчас я выключу компьютер и лягу спать. Завтра мне недолго предстоит пускать слюни. С утра в дом телепортируются исорги и прекратят мучения – сожгут тело выстрелами из бластера…

Рыба опять не клевала. Альва тяжело вздохнула и с тоской посмотрела на неподвижный поплавок. На отдалённом острове Надежды царствовала осень – сезон обильных урожаев в теплицах. Но вместо сбора плодов и овощей мачеха заставила девушку рыбачить.

Альва присела на кромке невысокого прибрежного обрыва и устало опустила босые ступни в водную гладь – та, чьё имя издревле означало «эльф», не боялась холода. Она любила природу и бережно относилась к ней. Девушка спокойно гуляла зимой в лёгком платье – к подобным испытаниям её ещё в детстве приучил жестокий отец. Он не раз выставлял её за порог полуодетую.

Девушка выглядела соответственно имени – словно легендарный альв или, по-современному, эльф: в неброской светлой одежде, с тонкой талией, гибкая и ловкая. Её лицо с мягкими чертами обрамляли спадающие русые волосы, а из-под них вечно торчали уши. Альва не обращала на это внимания. Её заботила не внешность, а жизненные неурядицы.

«Снова возвращаться в посёлок с пустыми руками. Старейшины осудят меня. Не хочу стать изгоем. Лучше б я занималась сбором плодов, чем сидела без дела. Но почему они не понимают? Природа не терпит агрессии – с ней надо жить в гармонии и единении. Но всякий раз, когда я об этом говорю, находится охотник, чтобы проучить», – невесело размышляла девушка. Она задумчиво смотрела на ленивые волны.