Ivolga (Анастасия Каляндра) - Сказка вечернего сверчка

– Ах, вот, они, какие у тебя – истории!.. А я то думала всё – что же он там пишет?..

– Ну… Не всегда такие. Эта – сегодня только… Да и, правда, чего было носиться по детской площадке, когда здесь, отсюда… открывался такой ми-ирр! Отсюда казалось всё таким дальним, и таким близким, таки-им большим и необъятным – как, когда зимой, вечером, катаешься на снежной горке, вот, здесь же, даже, с холма, и вдруг ляжешь на снегу… И смо-оо-отришь на звёздное небо!..

– И смотришься со стороны, как порядочная морская звезда!..

– И… вот, но, одновременно, тебе сейчас всё кажется и таким же далеким, огромным и необъятным – всё, что тебе дорого. Но и та-ким понят-ным. И это замечательное ощущение, подумала девочка, когда видишь так, со стороны, все обычные, родные, простые мелочи своего привычного мира, и они кажутся отсюда чем-то большим, непрекращающимся – тем, что было уже, и будет ещё. И, как будто оно – такое же непреходящее, как и звёздное небо, и тебе никогда не придётся с этим расставаться…

Здесь Лида не стала спорить – а чего спорить всё время? Тем более, что тебе тут приписывают такие, какие-то непонятные, сложные, а значит, наверное, умные мысли… Да и, ей показалось, что что-то такое, она, и правда, видит вокруг – голос брата, всё эти слова, кажется, ложились на землю постепенно, как вечерний туман, и, как бы там… понимала она их все, или не до конца понимала, но от них, лично ей, становилось тепло, и всё меньше хотелось уже уходить на детскую площадку. Хотя, думала она, может быть, это просто, как от колыбельной – засыпа-а-ешь… Ну и, ничего. Здесь хорошо бы заснуть – на свежей, ароматной, колючей траве… Только понять бы, ещё, сперва – куда это звёздное небо "непреходящее" не приходит?..

– И, вот, она сидела, смотрела и слушала… И, очарованная пением вечернего сверчка, спросила – сама у себя, или у вечернего воздуха… – у Лиды округлились глаза – уж у воздуха она ещё не додумывалась раньше ничего спрашивать, – Спросила: "А о чём это поёт, интересно, в вечеру сверчок?" И мальчик, тоже задумался – о чём?.. Ведь… Вот… Живёт сверчок на свете, и никто его не видит – сидит он где-то там, в свежей, сырой траве, и ни-когда, ни-кто, может быть, его до самого конца его жизни и не увидит. И, вроде бы, простое создание – и не такое, прямо, высоко интеллектуальное, как человек. Ну, хотя, может, это нам, только, так кажется. А, вот, всё-таки, он каждый день, почти – летний день, поёт, где-то там, в траве, и все люди гуляют, на ночь глядя, и слушают. И это пение остаётся в них, в памяти, одной, такой, чертой лица летних вечеров… – Лида прыснула от смеха в ладошку. Но у него было слишком торжественное и радостное состояние, что бы обижаться, – И все его помнят. Даже если и забывают, именно о том, что слышали его, что именно сверчок пел в те, летние, вечера, но когда они, потом, зимой, когда-нибудь, или весной, станут вспоминать своё лето – они вспомнят небольшие дома, пяти- и девятиэтажки, с их зажженными окнами – как светом в китайском фонарике, который прорывается через прорези… Вспомнят пыльные темные шумящие тучи крон, в которых тонули эти фонарики… Вспомнят тёплый и сухой асфальт, по которому шагаешь, и с каждым шагом – всё тише и спокойнее. Вспомнят даже шумные игры детей и смех, и разговоры взрослых, но во всём этом – и в шумном, и в тихом, и в том, что видел, и в том, что слышал, и в радостном всём, и в задум-чивом, то-ооо-онень-кой чертой оставил свой летний голос этот маленький и незаметный свер-чок, который… Который, как метроном отсчитывает мгновения летне-го вечер-него времени…

– Ого-о!.. – поддразнила Лидочка, – Да это – уже вы-со-кая литература!

– Так, вот… для чего же он сам поёт?.. Знает он? А может быть и не знает, совсем, что целый город его слушает, фоном, не замечая, но слушает и впускает в ощущения, в воспоминания и в… Ну, собственно – что из этого? Свой мир… Так сказать. – он и сам, иногда, подсмеивался над собственными словами. Чтобы не совсем показывать, что это всё на серьёз. Это уж слишком сложно – говорить откровенно о том, что у тебя где-то глубоко и не прикрыться, хотя бы, смешком. Ведь у людей, всё время, срабатывает какой-то злой рефлекс – всё, что они видят сокровенного для кого-то, чего-то, что было у него, до этого, явно, глубоко где-то – их так и подталкивает, сразу же, подрезать этому ноги. Уж лучше, пусть эти вещи выходят изнутри, из своих тёплых укрытий, как разведчики – замаскированные в камуфляж под беззаботных и легковесных весельчаков. Так легче. – И, что же?.. Вдруг, ви-дят они – выходит из-за хол-ма боль-шой, большой сверчок!

– А-га?!.

– Да-а… Идёт к ним… И выглядит как истинный джентельмен – весь прилично одетый и по всей современной моде…

– В сине-бело-оранжевой кепоч-ке?!.

Она указала, хитренько и весело на лежавшую на траве рядом кепку. Они всё время смеялись из-за неё, потому что он носил, и не мог с ней расстаться уже несколько лет, а вид у неё был, по правде говоря, детский. Уж, сколь-ко она летала туда-сюда и сколько использовалась ими, то, как мячик, то как игрушка, то, как, вообще непонятно, что.

– А, как ты догадалась?!. – подшутил Игорь, – И вот, идёт он в своей супер элегантной и невероятно сногсшибательной кепоч-ке… С зонтиком…

– А зон-тик ему за-че-ее-ем?.. – смеялась Лида весело, и Игорь, тоже смеялся, – Дождя, вон, не собирается! От солнца, тоже, простите меня, защищаться уже позд-но!..

– Н-ну, это ему – на всякий случай, чтобы от чего-нибудь защищаться – от чего придётся. Мало ли?.. И вот, он идёт, кланяется, снимает шляпу… Кепку, пардон, делает реверанс, говорит: -"Добрый вечер!.. Премилостивые сударь и сударыня школьники!.."

– Хи-хи-и!.. – она уже и не переставала, кажется, смеяться, прижав ручку к губам и всё время весело, с интересом смотрела на брата.

– Целует ручку у да-мы… Говорит: -"Какой у Вас потрясающий брас-лет, леди!.. Я, даже завидую Вам, просто, что мы, сверчки, такое не носим! – и подождал, пока Лида не насмеется достаточно, а то, ведь, так, как она – рухнув уже лицом вниз на свою ладошку и чуть не захлебнувшись от собственного смеха, никто, наверное, не сможет ничего больше по нормальному услышать. – А ещё, говорит, Вам очень, всё-таки, идёт, когда Вы, вот так вот не кукситесь…"

Тут Лида шутливо набросилась на него с кулачками, как это для них было привычно, и после некоторого времени, ушедшего на их веселую "драку", он, всё-таки "победил", и обездвижив соперницу весело встряхнул её, и так, растрепанные, волосы, со словами:

– Вот та-аа-к Вам и-дет!.. – и так ему было хорошо и радостно, и так много всего ещё было впереди, что он, даже, сам не зная почему, поцеловал её в лоб.

– Н-ну, лад-но!.. И что там было дальше?.. – и она уселась, опять, рядом – запыхавшаяся и растрепанная вся, но уверенная и властная.