Ян Авдеев - Первый Тест На Божественность

– Ну-ну! Чего заводишься сразу? Уж и уточнить нельзя.

– Этим вопросом ты потратил 10 секунд моего времени. По существу вопросы есть?

– Один. Что на тебе сейчас надето?

Связь оборвалась.

– Теперь будешь ему подарок посылать с извинениями. – не то укорил, не то посочувствовал Инок.

– Так и так послал бы. Теперь хоть есть за что, – весело ответил чиновник. Максим начал подозревать, что тот просто любил портить людям настроение. – Итак, что мы имеем. Умная девочка с большими возможностями приезжает к нам в город, чтобы заключить контракт для фирмы своего деда, не последнего человека в другом регионе и влиятельного мусульманина. Как бы узнаёт, что наркотики у нас в дефиците, и через несколько недель возвращается с партией и бригадой для налаживания бизнеса. Как бы ожидает нас в гости и готова сделать деловое предложение, показав незаурядную проницательность. И вместе с тем – подставляется, выставляя напоказ свою зависимость, которой, как мы косвенно узнаём, у неё может и не быть. Кстати, она даже не пыталась отрицать это обвинение.

– Но и не подтвердила, – задумчиво заметил Инок.

– Верно. А что тебя изначально зацепило?

– Да ничего особенного. Фильм один процитировала. Старый. Там вся суть, грубо говоря, в социальном неравенстве. Как говорят англичане, она выросла с серебряной ложкой в одном месте, а значит, её больная тема – не бедность, а отношение мусульман к женщинам.

– Точно, – задумался Хорошилов. – На теме феминизма она всполошилась.

– Ну, вот это-то и не сходится. Если она с детства пытается показать, что она ничем не хуже мужчин, если постоянно добивается благосклонности своего Деда и презирает слабость характера в любом её проявлении, то сложно представить, что она сидит на отраве.

– А ты чего молчишь, журналист? – Василий Ефимович приглашающе махнул рукой. – Поделись мнением со стороны.

– Мне показалось важным, что она пытается вытащить своих людей.

– Это была простая попытка разжалобить Инока. Типа, «я хоть и наркоманка, но ничего человеческое мне не чуждо! Я своих не бросаю!»

– Не скажите, Василий Ефимович. Этот трюк с телефоном – большой риск. Инока ничего не останавливало взять и позвонить. Это многое поменяло бы, кроме одного.

– Людей бы тоже пришлось отпустить, – подтвердил Сильвестр. – Действительно, в этом вопросе ей был важен результат. Почему?

– Да спит, наверное, с кем-то из них. Втюрилась, молодая же.

– Знаете такое выражение «Если в первом акте, на стене висит ружьё…?» – журналист не закончил фразу.

– «Значит, в последнем акте оно обязательно выстрелит.»

– Стереотипно. Это, прежде всего, значит, что перед спектаклем его кто-то туда повесил! – обрадовался журналист возможности подколоть чиновника.

– Думаете, Дедушка в теме? – Хорошилов потёр подбородок. – А зачем ему это надо? Ты же с ним не пересекался, Сильв?

– Нет. Но, как сказала сама девочка, в договорённость между представителями разных конфессий никто не поверит.

– То есть, ты хочешь сказать…

Инок не стал отвечать на недосказанный вопрос, а достал телефон. К удивлению Максима, тот у него был. Старая потрёпанная Nokia производила неизгладимое впечатление на тех, кто пропустил времена зарождения мобильной связи. Люди же обременённые опытом и прожитыми годами знали, что агрегат сей неспроста назывался в народе «неубивайкой».

– Саша, всё нормально, но возникли вопросы. Дедушка нашей гостьи… – Инок задумался, пытаясь на ходу сформулировать запрос, – разузнай, где он был от трёх месяцев до трёх недель назад, и посмотри, не пересекался ли с ним кто из списка наших московских «доброжелателей». Думаю, если кто-то и был, то из первых пяти или их доверенные лица. Если найдёшь, позвони на этот номер. Спасибо. – Инок опустил руку с телефоном, так что кисть на секунду исчезла в рукаве, а когда снова появилась, телефона уже не было. – Ну что ж, люди добрые, по этой истории нам остаётся ждать ответов или продолжения развития сюжета. А чтобы не терять время зря, вернёмся, как говорится, к нашим баранам.

– Ты про Асокина что ли? – встрепенулся Хорошилов. – Ну, наконец-то! Давно хочу его кровушки попить.

– И чем же именно этот индивид тебе не угодил, учитывая, что общаешься ты исключительно с ему подобными?

– Есть тонкая грань, Сильв. И почти все, кого я знаю, её не переступят. А такие, как Асокин, за скидку по ипотеке бабушку родную на шаурму пустят.

– Не поясните? Мне не доводилось слышать это имя, – Максим решил, что раз уж для него устроили открытый урок, то глупо будет не выжать из этого максимум информации. Даже если эту информацию нельзя будет пустить в ход, иметь дополнительные сведения для понимания общей ситуации никогда не помешает.

– Да есть тут один строительный магнат… – В устах чиновника слово «магнат» имело глубоко уничижительное значение. – Разные ЖК строит последние лет восемь. Подрос, заматерел, жирку нарастил. И всё бы ничего, да дюже жадный наш магнатишка. Пару раз на некачественных материалах заработать пытался. Но у меня со строительными профсоюзами связь хорошо налажена: мы ему по рукам надавали и пальчиком погрозили. На какое-то время хватило. А теперь слух прошёл, что проигрался гражданин Асокин в пух и прах в одном респектабельном заграничном заведении. Должен оказался людям, которые таких магнатиков пачками под пирс отправляют. А теперь задачка на сообразительность: есть гражданин Асокин, которому срочно нужны деньги. Есть жилищный проект, деньги на который уже частично поступили из федерального фонда и от частных инвесторов, – Хорошилов ткнул в Сильвестра пальцем. – Деньги эти как раз поступили Асокину на счёт компании, чтобы он мог начать закупать материал, оплатить работу специалистов и арендовать технику. Вопрос: станет ли гражданин Асокин делать то, что ему положено делать, или же предпочтет одним махом решить свои личные проблемы за счёт бюджетных денег в надежде на светлое будущее?

– А он разве не может взять кредит в залог компании?

– Говорю же, жадный. Берёшь чужие, отдаёшь свои. А тут всё за счёт страны, а потом хопа – банкрот. Подождал годик на Мальте, подмаслил пару человек в нужных кабинетах – и делай всё по новой. В худшем случае – просто в другом регионе. Тем более, что он уже давно на юг смотрит. Душно и тяжко ему тут с Орденом бодаться.

Асокин нажал кнопку питания, и дорогая беговая дорожка начала плавно замедлять ход. Прижав два пальца к артерии на шее, предприниматель отсчитал тридцать секунд и, удовлетворённый результатом, отправился в душ. Освежившись, он облачился в костюм-тройку, по цене мало уступавший утомлённому часовой пробежкой «тредмилу», и, дождавшись мелодичного перезвона соковыжималки, опрокинул в себя стакан свежего овощного микса. Утреннему ритуалу он никогда не изменял. Как говорила его мама, «сам о себе не позаботишься – никто не позаботится», и маленький Витя твёрдо и навсегда запомнил эту непреложную истину. Более того, она стала его знаменем и гимном. Смыслом жизни. Вряд ли любящая мама представляла себе, как сильно одна эта фраза повлияла на жизненный путь Виктора.