Екатерина Дереча - Дитя Ириса. Фильтр

Он уложил меня на стол, окружённый прозрачной пластиковой трубой, прикрепил датчики к груди, запястьям и голени. Я нервно сглотнула и заставила себя не смотреть на доктора, надевающего на меня шлем с торчащими из него проводами.

– Это всего лишь магнитно-резона-ансный томогра-аф, он проска-анирует твоё тело на на-аличие повреждений внутренних тка-аней. Ра-ассла-абься и отдыха-ай, больно не будет, – и этот садист нажал на какие-то кнопки. Капсула захлопнулась и зажужжала, а я едва сдержалась, чтобы не закричать.

Тело онемело от лежания в одной и той же позе, а жужжание и щелчки, издаваемые аппаратом, не позволяли расслабиться. К счастью, доктор не обманул, боли не было, только от волновых колебаний по телу пробегали мурашки, но это не так страшно, если сравнивать с дезинфицирующим душем, поэтому я терпела.

Крышка капсулы распахнулась, и на меня уставились холодные глаза доктора. Что-то было в его взгляде, отчего хотелось сжаться в комок и спрятаться. Вернео отсоединил провода, взял для анализа кровь, сделал пометки в планшете и наконец разрешил мне одеться.

В коридор мы вышли вместе, но стоило мне задуматься, как доктор Вернео внезапно исчез. Я даже не сообразила, в какой момент он ушёл. Не успела я сделать нескольких шагов, как услышала голос Эдны Уайт.

– Необходимо прекратить поставки ЭнМиЭс! Вы должны понимать, чем грозит обнаружение нелицензированного товара на территории госпиталя! – в ответ ей раздалось невнятное бормотание. – Канцлер может и не заметит, но что будет, если кто-то из Комитета вмешается?!

Попадаться ей на глаза не хотелось, но пройти в общий блок можно было, только минуя комнату персонала. Я уже развернулась и собралась идти обратно, как вдруг на моё плечо опустилась чья-то рука.

– Оливия! – от голоса Хейзел я вздрогнула и попятилась. Хорошо, что она видела, как меня уводил доктор Вернео. Лучше ей не знать, что я услышала кое-что, не предназначенное для моих ушей. – Ты в порядке?

– Эм… н-да… спасибо, – я потихоньку продвигалась в сторону палаты, которая вдруг оказалась моей единственной защитой. Кто бы мог подумать?

– Тебе что-то нужно? Ты ведь шла к стойке регистрации, верно? – Хейзел обняла меня за талию и помогла идти.

– Я? А… ну да… ко мне заходил доктор, но я не спросила, когда меня выпишут, – белые стены бесконечного коридора сжимались, мне стало тяжело дышать. Да что же это такое?

– Отец заберёт тебя в час дня. Так что, мы уже можем попрощаться, – она улыбнулась и погладила меня по плечу. – В этот раз ты у нас не задержалась надолго.

– Точно, и это здорово, – дышать было тяжело, воздух казался обжигающим, словно я снова оказалась в капсуле дезинфекции. – Я полежу немного…

– Ну конечно! Ты уверена, что всё хорошо? – Хейзел обеспокоенно заглянула в мои глаза, но я уже знала, что новый приступ вот-вот начнётся. В этот раз передышка была слишком уж короткой.

Ни к чему сиделке видеть, как я буду метаться по полу от боли и раздирать грудь, опоясанную жутким шрамом. Это только моё. Личное. Возможно, Вернео прав, и это – побочные явления моей травмы, о которой я совсем ничего не знала. Но сегодня я старалась не напрягаться, не пыталась что-либо вспомнить. Вот только тело уже затряслось в ознобе.

Мне запретили думать о прошлом, запретили волноваться и заниматься физическими упражнениями, ведь всё это провоцировало приступы удушья. Но я не могла не думать. Я пыталась найти себя… ту, которой была. Я запутывалась всё сильнее. Кто я? Сотни раз я задавала этот вопрос сама себе, но так и не нашла ответов.

Я бросила прощальный взгляд на палату, провела пальцами по смятой постели – хотелось надеяться, что я не скоро сюда вернусь. Конечно, в этот раз я пробыла здесь всего пару дней, но воспоминания о первых месяцах после обнуления были ещё свежи. Эти стерильные стены давили на нервы, меня тошнило от белоснежного пластика и запаха антисептика, смущённых улыбок медсестёр и взглядов пациентов, не сулящих ничего хорошего.

Часы над окошком приёмного отделения показывали без четверти два. Мистер Мастерсон опаздывал на сорок пять минут. И где он? Неужели забыл про меня? Я ходила из угла в угол по просторному вестибюлю, не забывая выглядывать каждые две минуты в коридор.

Когда моё терпение было на исходе, а ковровое покрытие на полу истоптано чуть ли не до дыр, двери госпиталя отворились. Молодой мужчина в белоснежной военной форме подошёл к окну приёмного отделения и заговорил с дежурной сиделкой. Она нахмурилась и кивнула в мою сторону, одновременно делая запись в регистрационном планшете.

Я застыла, наблюдая за тем, как красивый мужчина шагает в мою сторону. Выглядел он впечатляюще: прямые чёрные волосы почти доходили до плеч и были гладко зачёсаны назад, но одна непослушная прядь выбивалась и топорщилась, намереваясь вырваться из-за уха. На фоне смуглой кожи белый китель смотрелся сногсшибательно.

Пока он шёл, я разглядела кое-что ещё: когда мужчина окинул меня взглядом с головы до ног, его рот скривился от отвращения. Каре-зелёные глаза стали тёмными, почти непроницаемыми. Взгляд стал надменным, а тонкие губы презрительно сжались.

– Оливия Мастерсон, меня прислал ваш отец. Следуйте за мной, – мужчина повернулся и зашагал к выходу, даже не потрудившись удостовериться, что я следую за ним.

– Кто дал тебе право командовать? – меня задел его властный тон, и стало обидно от того, как он на меня смотрел.

– Что вы сказали? – спросил мужчина, замерев на месте. Угроза, прозвучавшая в его голосе, словно пощёчина, взбесила меня ещё больше.

– Я спросила, кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?! Если ты – посыльный отца, будь любезен, объясни, что происходит? И где мистер Мастерсон?!

Он еле сдерживался, чтобы не ударить меня. Это было видно по тому, как на квадратной челюсти заходили желваки, а ноздри яростно раздулись. Вся красота разом исчезла с его лица, а у меня по спине прошёл холодок. Крепко сжав кулаки, так, что побелели костяшки пальцев, незнакомец сделал несколько шагов и почти вплотную подошёл ко мне.

Я считала себя достаточно высокой, даже отец был одного роста со мной, но мужчина оказался выше. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза, в которых плескалось бешенство, от злости они приобрели тёмно-коричневый оттенок Я даже дышать перестала.

– Меня. Прислал. Ваш. Отец. Следуйте за мной. И я. Не. Посыльный, – он прорычал эти слова сквозь плотно сжатые зубы, делая паузы после каждого слова, с трудом сдерживаясь. Видимо, он ожидал, что я тут же побегу за ним, потупив глазки, – как бы не так!

Задрав подбородок так, что заломило шею, я твёрдым шагом, не глядя на него, прошла к выходу. Мужчина открыл для меня дверь, вряд ли из вежливости, скорее, чтобы точно не убежала. Его руки, державшие дверь, были сильными и мускулистыми, с длинными тонкими пальцами, на фалангах которых росли короткие жёсткие волоски. Меня передёрнуло, когда я зачем-то представила, как эти пальцы сжимают мою шею – всё же ещё свежи воспоминания о душившем меня фанатике.