Павел Иевлев - Календарь Морзе

– Чото, – сказал я ему укоризненно, – где тебя носит? Твой начальник, учитель и просто старший коллега, страдающий, между прочим, тяжелым бодуном, читает вместо тебя новости, а ты?

– А я, – прогнусавил Чото, – на свадьбу тебя приглашу. Будешь свидетелем жениха?

– Какую еще, на хрен, свадьбу?

– Мою… – мрачно ответил ассистент и повернулся к свету. Левая сторона лица его представляла собой опухший сизо-бордовый пельмень со щелочкой заплывшего глаза.

– Хороший свинг, – оценил я, – старший или младший?

– Не знаю, у меня сразу очки слетели. Но сегодня вечером я, как честный человек, иду делать официальное предложение руки и сердца девице Марамоевой. Иначе она превентивно станет моей вдовой.

– Ну, как говорится, совет да любовь! Поздравляю, – пожал плечами я. – Не вздумай назвать в мою честь первенца.

– Антон! – трагически воскликнул Чото.

Мне показалось, что он сейчас рухнет на колени, но он рухнул всего лишь на стул:

– Антон, спаси меня!

– С какой стати? Надо смотреть, куда пиписькой тычешь.

– Я не хотел, я пьяный был, она сама! А потом говорит – ты у меня первый, честь мою похитил, теперь по закону гор… – Чото плакал, размазывая кровавые сопли из распухшего носа. – А я не хочу-у-у… Она страшная, подмышки не бреет, в постели бревно бревном, ноги кривые, волосатые. И усы-ы-ы…

– Избавь меня от интимных подробностей твоей семейной жизни! – отмахнулся я.

– Семе-е-ейной! – взвыл Чото, залившись слезами. – Семе-е-ейной, блядь! Анто-о-он! Спаси меня! Ты можешь, я знаю!

Я задумался. Став членом славной семьи Марамоевых, Чото определенно погибнет как радиоведущий. По закону гор небось радио – западло. Пристроят в семейный бизнес, чтобы жену не позорил. Они, кажется, бараниной на рынке торгуют… И на кого я буду бросать эфир, когда мне надо?

Чото безутешно рыдал, сидя на стуле.

– Что дашь? – спросил я его деловито.

– Что угодно! Все, что хочешь, Антон, только спаси! – Правый глаз его зажегся безумной надеждой, левый все еще не был виден.

– Для начала кофе свари, герой-любовник…

– Сейчас! Да я… Да для тебя… – Он кинулся к кофемашине так, как будто от этого зависела его жизнь.

– Когда там у тебя сватовство-то?

– Сегодня! Сегодня в семь вечера. Как раз все соберутся… – Чото снова всхлипнул, представив себе предстоящий позор.

– Так, – распорядился я сурово, – умойся, прочисти нос, приведи себя в порядок и, ради бога, не гнусавь так! Студия на тебе, я вернусь к шестичасовому эфиру. И боже упаси тебя какой-нибудь косяк опять упороть! Я тебя тогда не то что на девице – я тебя на обоих братьях Марамоевых лично поженю! Понял?

– Да, Антон, все понял! – Чото мелко закивал, почти кланяясь. – Клянусь, все будет отлично!

Я многозначительно погрозил ему пальцем и вышел.

На шестичасовом вечернем эфире у нас был научный директор Института общефизических проблем (ИОП), профессор, академик Маракс. Профессор оказался огненно-рыж, бородат, горбонос и уныл. Лицо его обрамляли ярко-оранжевые полупейсы-полубакенбарды, отчего он напоминал грустного ирландского хасида-лепрекона. Когда я вернулся, он уже сидел в студии, листая что-то на планшете.

В коридоре меня перехватил Чото:

– Ну что, Антон, что?

– Ну как что? – пожал плечами я. – Надень костюм… Есть у тебя костюм, новобрачный?

– Есть, – послушно кивнул мой ассистент.

– Так вот, – продолжил я, – надень костюм, купи букет и иди свататься.

– Но… – На него было жалко смотреть.

– Букет купи подешевле, все равно выбрасывать… И… – задумался я: – Знаешь что… Розы лучше не бери.

– Почему? – спросил окончательно растерявшийся Чото.

– Там шипы, – сказал я веско, – не будем создавать лишнюю работу проктологу.

– Ну, Анто-о-он… Как же так?

– Чото, ты мне доверяешь?

– Ну… Да… В принципе.

– Либо доверяешь, либо сам решай свои матримониальные проблемы. – Я развернулся и пошел по коридору, насвистывая марш Мендельсона.

– Доверяю, Антон, как родной мамочке! – догнал меня Чото.

– Тогда костюм, букет – и вперед. Все будет… ну не то чтобы хорошо, но лучше, чем ты думаешь. Вали, меня профессор ждет.

Чото вздохнул, закатил здоровый глаз, последовательно изобразил половиной лица отрицание, гнев, торг, депрессию, принятие – и свалил наконец.

– Добрый вечер, дорогие, не очень дорогие и совсем низкобюджетные радиослушатели! С вами «Радио Морзе» и Антон Эшерский с передачей «Антонов огонь».

Если бы сегодня было не тринадцатое, а двенадцатое, и не июля, а апреля, то мы бы отмечали День космонавтики. Это, скажу я вам, необычайно круто. Люди садятся на бочку с керосином, поджигают – и летят черт знает куда, в темный ледяной вакуум. Это одна из вещей, которые оправдывают существование нашего довольно неприятного во многих отношениях вида перед Мирозданием. Именно это – готовность взлететь к небесам на струе огня, чтобы просто посмотреть, что там такое.

Поэтому на любого, кто скажет: «На фиг нам этот космос, лучше бы на эти деньги мне сортир плиткой обложили…» – я смотрю с жалостью и презрением. Эти люди не просто живут зря, они еще и хотят, чтобы зря жили все остальные. А у нас в гостях профессор, академик, астроном, математик, специалист по физике космоса – Сергей Давидович Маракс!

– Здравствуйте, Сергей Давидович!

– Здравствуйте, Антон, – ответил мне профессор довольно мрачно, видимо предчувствуя первый вопрос. Ему, надо полагать, весь мозг уже вынесли этим вопросом, но медиа имеют свои законы, а законы эти имеют нас.

– Сергей Давидович, давайте сразу покончим с неприятной частью – скажите честно, это не вы?

– Это не мы, – ответил академик, страдая лицом, – мы в Институте решаем, по большей части, теоретические проблемы космической и общей физики, у нас нет никаких сверхвозможностей, реакторов, коллайдеров, порталов в иные миры, свертывателей пространства-времени и прочих фантастических устройств. Проводимые нами эксперименты никак не могли стать причиной.

– А какие эксперименты вы проводили? – спросил я. – Ну, если это не очень секретно, конечно…

– Да какие секреты? – загрустил профессор. – Никаких секретов у нас нет… Двенадцатого июля мы, например, проводили эксперименты, проверяющие нарушение неравенств Белла. Тесты в режиме реального времени, в ходе которых измерялась поляризация запутанных фотонов…

– Э… Боюсь, некоторые наши радиослушатели могут не вполне отчетливо представлять, чему именно не равны неравенства и в чем запутались фотоны.

– Ну, сильно упрощая, – ученый закатил глаза, показывая, как его унижает такая необходимость, – мы использовали дальние астрономические источники в роли квантовых генераторов случайных чисел, чтобы подтвердить нарушение принципа локального реализма.