Анатоль Имерманис - Пирамида Мортона

Мы уже были на самом нижнем этаже. Свет не горел.

Оранжевые вспышки гранат и зеленые трассирующие пули озаряли пробоину в стене, через которую пытались проникнуть клановцы в надвинутых на лицо полупрозрачных металлических балахонах. Полицейские в черных комбинезонах и цилиндрических касках с защитными забралами встречали их искрометным огнем трехствольных автоматов. Каждая очередная вспышка освещала раскиданные вдоль пробоины трупы — чьи, невозможно было разобрать.

Я невольно остановился. Почти вся длина коридора отделяла нас от места боя. Было страшно двинуться вперед; но иного пути не было. И вдруг я увидел Лайонелла. Должно быть, он спустился на лифте, иначе ему не удалось бы опередить нас. Он бросился в самую гущу сражения; схватил валявшийся возле трупа автомат и, не обращая внимания на летевшие вдогонку пули, побежал нам наперерез.

— Стой! — крикнул он, наводя на нас автомат.

Я прыгнул, чтобы выбить из его рук оружие, но страшный удар в челюсть отбросил меня назад. Падая, я услышал над ухом троекратный залп. И даже успел подсчитать примерное количество обреченных, которых трехствольный автомат Лайонелла лишил возможности хотя бы умереть на свободе…

Я очнулся в своей комнате. Сначала я увидел браслеты, а уже потом Лайонелла. Он деловито пересчитывал их, как будто это не все, что осталось от живых людей, а игорные фишки. Моя голова отчаянно гудела. Мне казалось, что я тяжело ранен и, протянув руку, действительно нащупал на одеяле липкую кровь.

— Не волнуйся, Трид! — он улыбнулся. — Это моя!

Киберврач уже сделал мне перевязку, так что все в порядке.

— В порядке? А браслеты? Ты их убил так же безжалостно и хладнокровно, как делал это всегда. Чем ты отличаешься от Логоса? Цель оправдывает средства, не так ли? — 'Все во мне кипело от гнева. Как это часто бывает, последняя маленькая капля оказалась весомее целого океана.

— Смотря, какая цель! — Лайонелл словно вел научный диспут. — Разве ты забыл, что должен стать Тридентом Мортоном — ради Торы, ради миллиардов ей подобных? Официально признанным Тридентом Мортоном! Вчера был один шанс против ста выбраться живым из биодома. Но я не остановил бы тебя, существуй хоть маленькая надежда, что это приведет к цели. Представь себе, мы бы явились в ближайший город. Я снимаю свою маску, во мне сразу признают Лайонелла Мацра, остается только засвидетельствовать, что ты — Тридент Мортон. А дальше?

Я вспомнил свой вчерашний неистовый порыв и чуть не простил Лайонеялу добытые такой жестокой ценой браслеты. Действительно, любое наше действие вне биодома немедленно натолкнулось бы на противодействие Тристана Мортона. С таким же успехом можно сразу же отправляться в анабиоз — по крайней мере конец будет менее мучительным.

— Вот видишь! — Лайонелл подытожил мои мысли. — Ты рвался на свободу, точно так же, как это делает пойманный в клетку зверь. Я тоже был таким — всю жизнь. А кончил тем, что загнал себя в собственную клетку… У русских — почему-то в последнее время я все чаще думаю о них — существует другое понятие. Свобода — осознанная необходимость! Но разве вчера ты внял бы иной философии, чем логика кулака и автомата? А браслеты… — он замолчал, как-то сразу сгорбившись. — Верь или нет, после смерти Торы что-то во мне сломалось. Вчера я убедился, что больше не способен умерщвлять. Даже ради самой великой цели… Я стрелял в воздух. Браслеты сняты с убитых клановцами анабиозников…

Мне стало сразу как-то легче. Тупая боль в голове исчезла. Вместо навязчивой мысли о трупах, как неизбежных ступенях к любой, даже самой человеколюбивой цели, возникли другие, но менее мучительные.

— Сейчас, после нападения клановцев, Телемортон едва ли изберет наш биодом для очередной передани?

— Наоборот. Атака была быстро отбита. Количество жертв ничтожно мало, отчасти благодаря мне. И главное — об этом я вчера больше всего заботился — никто не разбежался. Логос мыслит не так плоско и прямолинейно, как политические мудрецы былых времен. С его точки зрения, наш биодом как раз самое наглядное доказательство того, что люди всем довольны и находятся под надежной защитой…

Лайонелл задумался. Уже после он признался:

— Знаешь, Трид, я его ненавидел, даже больше, чем ненавидел белых. Он мой смертельный враг. Но сейчас наша, единственная надежда на Логоса. Для него не существует людских пристрастий и личных выгод. Поэтому — ты ему нужен. Не как человек. Ему плевать на твою биографию, плевать, кому будет принадлежать Пирамида Мортона — тебе или Тристану и прочим ничтожествам из вашей семейки. Ты нужен ему в качестве единственного пока доказательства, что анабиоз возможен. Придуманный Тристаном Мортоном якобы уцелевший биобарометр — не плохой пропагандистский трюк. Но Логос наверняка преподчет ему живого воскресшего человека.

Так оно и было.

Однажды утром меня разбудил механический голос:

— Желающих участвовать в телевизионной передаче просим в ресторан “Стрип”!

Мы пришли с Лайонеллом последними. На вертящейся сцене раздевались ослепительные красавицы.

Даже их улыбки казались ослепительнее, чем обычно — возможно, наведенные на них телеобъективы будили в магнитной памяти какие-то смутные воспоминания о блестящих дебютах в старых телемортоновских, фильмах.

Столь же большим вниманием операторов пользовались бегающие столики. Анабяозникам приходилось заказывать в один прием огромное количество разных блюд, которые они не были бы в состоянии съесть и после недельной голодовки. Ресторан напоминал огромный Лукуллов пир. Время от времени операторы задавали присутствующим заранее подготовленные вопросы. Ответы, точно как и в мое время, прерывались на полуслове восхищенными комментариями. Так и мнилось — телемортоновские сотрудники готовы прямо после передачи сами лечь в анабиоз.

Мы с Лайонеллом протиснулись вперед. Пьяных было много, но, пожалуй, ни один не дегустировал вина с таким восторженным видом, как мы оба. Один телеоператор подмигнул другому. В момент, когда Лайонелл, подняв изумительной красоты пластмассовый бокал, произнес панегирический тост за Биомортона, телеобъектив нацелился на нас. В ту же секунду Лайонелл вскочил и содрал с себя пластическую маску.

Я ужаснулся. В продолжение нескольких месяцев разум освоился с мыслью, что за румяным молодым лицом скрывается старик. Но такого я не ожидал. Это была мумия. Одни сплошные морщины, и почти безгубый рот, с неестественной силой выкрикнувший на весь зал:

— Я — Лайонелл Марр! А рядом со мной стоит Тридент Мортон, воскреснувший после полувекового анабиоза!

Лайонелла узнали. В зале поднялся невообразимый шум. А потом тысячи глаз прожорливой стаей набросились на меня. Почти все они видели меня на старых телемортоновских видеопленках, и сейчас, когда сам “Спаситель Человечества” засвидетельствовал мое реальное существование, я мгновенно превратился из случайной копии оригинала в живое божество.