Павел Когоут - Палачка

Сюжетом для сценки послужила китайская казнь, которую наблюдал в Гуаньчжоу 22 июля 1920 года, а затем описал какой-то европеец. Шимон, выпустив грызуна из садка в трубу, должен был приставить ее открытым концом к животу, ухватить клещами спиртовку, поднести ее к запаянному концу трубы и накалить его. Сообразительный зритель мог догадаться, что крыса начнет искать спасения от жара в другом конце трубы. Под музыку (Влк подобрал для этого эпизода "Турецкий марш") Альберт должен был издавать за помостом нечеловеческие крики; но главным потрясением для зрителей, после того как трубу отодвинут, стала бы натуралистическая картинка: на репетициях крысе хватало двух минут, чтобы прогрызть в животе «Дуйки» дыру размером с собственное туловище. Роль живота исполнял круг сыра!

Теперь Влку предстояло забыть обо всем этом до следующего выпускного экзамена, когда эта сценка пойдет первым номером. Он опять видел перед собой лишь очаровательную госпожу Историю, которая во время аплодисментов перебежала по коридору в «Какасов», и поэтому ее реплика раздалась позади публики. Так как одновременно с ее словами погасла первая и зажглась вторая пара юпитеров, направленных уже в противоположную сторону, зрители, быстро сориентировавшись, повернулись вместе с сиденьями в предвкушении новых сюрпризов. Когда шум (наиболее заинтригованные зрители сразу же зашикали) утих, заговорил магнитофон. К сожалению, вырезать первую и последнюю строки так и не удалось, а они имели прямое отношение к изъятому эпизоду. Но Влк был уверен, что этого никто не заметит.

Китайские прекрасны пытки!

Имелись славные попытки.

В Европе тоже как-никак.

Но техника есть техника -

И прежде паровой машины.

На свет явилась гильотина.

Но ловкость рук важна всегда -

Картина третья, господа!

Франтишек, сидя у гонга, задарил по нему точно на последних словах, поэтому отсутствие в программе номера Шимона никто не заметил. Снова раздался голос Альберта: теперь он, согласно указаниям режиссера, бубнил монотонно, как телевизионный диктор:

— В 1938 году в Вене к высшей мере приговорили убийцу Марту Марек. Приговор был скорее символическим, так как в Австрии женщин не казнили уже тридцать лет. Однако госпожа История, — голос Альберта сделал паузу, для того чтобы Лизинка ударила посохом об пол, — рассудила иначе. После аншлюса Австрии гауляйтер Вены приказал привести приговор в исполнение. В семье имперских палачей решение новых властей было встречено без восторга: дело в том, что эта миловидная рыжеволосая женщина из-за сильной хромоты была прикована к инвалидному креслу!

Из коридора в «Какасов» въехала инвалидная коляска, взятая напрокат в тюремной больнице; ее толкали близнецы в фуражках с козырьком, повязавшие поверх трико пестрые фартуки (такой наряд Влк видел в какой-то пьесе Нестроя). Публика загудела: в коляске вместо симпатичной дамочки восседал горбатый Альберт. Влк почувствовал, как нарастает напряжение в зале.

— Мужчина, которого в последний вечер перед казнью везли к «головорезке» в кресле, максимально приближенном к оригиналу, был знаменитый Иоганн Баптист Рейхгарт из Мюнхена — он за свою трудовую жизнь обработал 3165 клиентов. Но самый замечательный номер ему предстояло выполнить на исходе этой, — звучал голос Альберта, в то время как сам Альберт вылетел из коляски: Петр и Павел внезапно опрокинули ее вперед, Альберт распластался сантиметрах в двадцати от подставки учебной гильотины, резво вскочил и в мгновение ока уселся обратно, — ночи. Он снова и снова, не щадя себя, разбивал колени, чтобы до сантиметра рассчитать место и до мельчайших подробностей отработать способ опрокидывания, пока наконец…

Под звуки вальса "На прекрасном голубом Дунае" Альберта опрокидывали все ближе и ближе к гильотине, и наконец он попал прямо на откидную подставку.

— … пока наконец Иоганн Баптист Рейхгарт, — комментировал голос Альберта действия Альберта на сцене, — не провел мелом черту к не произнес фразу, которая вошла в историю как высшее проявление реального гуманизма.

Музыка смолкла, и Альберт-Рейхгарт пророкотал низким басом:

— Когда она будет падать, подхватите ее вовремя под руки, не то она расквасит себе нос и все мне тут кровью забрызгает!

Влк понял, что после Лизинки Альберт — главный виновник успеха, и похвалил себя за дальновидность и за то, что с самого детства не выпускал Альберта из поля зрения. Он недоумевал, каким образом Шимсе удалось отодвинуть всех на задний план, ведь сам Шимса — пора открыто признать, — не будь в том острой необходимости, ни за что не стал бы доцентом. Как он ни пыжился, выдавая себя за интеллектуала — при обыске установлено, что он пытался даже «изобретать», — но так и остался заурядным служакой! Франтишек принялся выбивать на барабане дробь, и Влк буквально кожей почувствовал, что публика затаила дыхание.

Отступив на мгновение в затемненный угол, Петр и Павел молниеносно усадили в кресло женскую модель «Дуйки», тщательно одетую и загримированную в соответствии с сохранившимися в деле фотографиями, Альберт же занял место у гильотины. Влк отметил про себя, что даже он сейчас волнуется. Дробь барабана сделалась громче. Близнецы вкатили коляску в круг света, двинулись вперед — луч прожектора послушно скользил за ними, — опрокинули коляску у меловой черты, аккуратно подхватили падающую на подставку «Дуйку» и просунули ее голову в круглую выемку. Раз — и Рейхгарт-Альберт накрыл выемку верхней половинкой, два — и он выдернул задвижку спускового механизма. Тяжелое скошенное лезвие грохнуло о подставку, голова в рыжем парике скатилась в корзину, и красное конфетти, насыпанное в горло манекена, взметнулось вверх, придав сцене бесподобную поэтическую окраску. Присутствующие тонко уловили смену жанра. С лиц исчезли улыбки, и стало ясно, что бурными аплодисментами зрители воздают должное не только исполнению Альберта — аплодировал даже Доктор, что предвещало автору мастерского удара отличную оценку, — но и непревзойденному искусству Рейхгарта, а также его лозунгу: "Нет такого клиента, которого не обслужил бы исполнитель". Влк воспользовался затемнением, необходимым для смены декораций на сцене, и незаметно выскользнул в коридор. Ему требовалась свобода маневра на случай непредвиденных обстоятельств. Программа была составлена по нарастающей сложности: если Франтишек и Альберт легко справились с заданием — ведь у них клиентами были либо ребята, либо кукла, — то теперь в спектакле возник элемент непредсказуемости, совсем как в жизни. Наступила очередь корзины и кофра.

Вымуштрованные на изнурительных репетициях, Петр и Павел сбросили фартуки и фуражки, натянули поверх трико джинсы и поспешили к кабинету Влка. Он поразился, как эти щенята, всего год назад умевшие разве что с грехом пополам содрать шкуру с живой собаки, сегодня выдерживают напряженный график обработок с применением сложной техники, а он сам им вроде и не нужен… Ему взгрустнулось — возраст, что ли, давал о себе знать? Но тут из зала послышался удар посоха, и он встрепенулся, словно в нем отозвалась молодость.