Георгий Комиссаров - 21-84, ах, как хочется вернуться… или свернуть

Я, вклинившись: «Я всё об этом читал и знаю. Готов на всё»

«Хорошо», говорит Саныч, «тут всё готово, можем приступить по порядку перечисленного, ты не против?»

Я, конечно, против не был. То, что дальше происходило, ничем принципиально не отличалось от виденного мною в шпионских фильмах.

Очнулся я лежащим на кровати в светлой комнате с открытыми окнами. На улице было светло. Определить, утро, день или вечер там, было невозможно.

Я лежал под лёгким одеялом в нижнем белье. Форма моя лежала сложенной рядом на стуле.

Я быстро оделся и вышел. Саныча нигде не было видно. На веранде был накрыт стол. Вышла женщина и поздоровалась. Предложила по обедать. Я у ней поинтересовался, что сейчас за день и час.

Она, улыбнулась и сказала, что я проспал почти сутки. Видно, сильно перегрелся. И что сейчас, как я пообедаю, меня отвезут назад в лагерь. Я её поблагодарил и сел кушать. Аппетит был зверским.

Затем меня отвезли в лагерь. После непродолжительных, «дежурных» вопросов, особого интереса ко мне не было. Все собирались, как раз, идти на море после полдника.

Я, прихватив плавки, с радостью присоединился к отряду.

Саныч был в раздавленном настроении. Такого удара судьбы у него никогда не было. По всему выходило, что парень не врёт и это всё ему действительно приснилось. Но мозг профессионала-материалиста продолжал выдавать одну версию за другой. От полной подмены личности, до неизвестного науке, по крайней мере ему, способа воздействия на мозг человека, вызывая у него такие яркие информативные сны.

Он не решился звонить Генералу и посылать ему кодовый сигнал «Вещий Олег». Он просто оставил Генералу сообщение, что приедет завтра. Может даже, перед их встречей, попросит врачей, быть по близости с реанимацией.

Лето пролетело, как один день. И вот уже снова в школу. Не могу сказать, что мне нравилось учиться в школе. Но, как мне, уже не один раз, говорили все подряд, это такая моя работа. А работа редко кому нравится. И выполняют свою работу все по-разному. Кто-то на отлично, а кто-то и плохо. Большинство на удовлетворительно.

По этому поводу есть анекдот: «Заходит мужик в школу, видит девочку, сидящую на подоконнике и что-то читающую. Подходит к ней и говорит: «Ты наверное отличница», девочка, посмотрела на него и с сожалением в голосе отвечает: «Нет», «тогда ты хорошистка», говорит дядька. «Нет», с прежним сожалением отвечает ученица. «Неужели ты двоечница?», удивлённо спрашивает мужик. Девочка встала с подоконника, приосанилась и гордо отвечает ему: «Нет». Мужик в полном ауте, спрашивает: «Так, а кто же ты?». Девочка, гордо выпятив, какую есть грудь и подняв, высоко подбородок, звонко восклицает: «Удовлетворительница!»

Ну вот, о лете. Отдых в «Молодой Гвардии» прошёл замечательно. Я там «закрутил роман» сразу с двумя более-менее видными девочками с других отрядов. Ну какой там, собственно, «роман» может быть, когда тебе 15, а им по 14 лет. Так, танцульки по вечерам, обнимашки и неумелые попытки целоваться в кустах. Пару раз, о Боже, сбегали ночь купаться. Но всё в рамка ученического поведения полов.

У них, правда, были сцены ревности и даже разборки между собой. Но потом, видимо, договорились и «поделили» меня. Это-ж не семейная жизнь, а так, можно сказать, игра во взрослых.

Но было весело. Я записался во все, куда успевал ходить по времени, кружки. Главное, что бы не заставляли спать днём. Отчего то, это самая нелюбимая особенность всех пионерлагерей. Вот в Чехословакии, там никто ничего не заставлял делать. Хочешь спи, не хочешь, не спи.

Что касается снов, то, как отрезало. Даже намёка. Саныч, тоже не появлялся на горизонте. Да оно и к лучшему. Я за себя не волновался. В том смысле, что в обмане они меня ну никак не могли уличить. Проверить информацию, да пожалуйста. Вон, во всех газетах, про эту «антиалкогольную компанию» пишут. Даже в лагере примастырили плакат и транспарант со смешными лозунгами: «Дорогой коммунизма идем только трезвыми!», «Трезвость – образ жизни!»

И это в пионерлагере, а что уже творится на улицах и предприятиях, страшно подумать.

После лагеря, побыл дома недельку, но уже август и в нашей местности вода для купания стала холодной. И я решил ещё смотаться на Донбасс, к своим дедушке с бабушкой. Там ещё у нас родственники живут. Мой дядя с семьёй. Двоюродные братья и сёстры с семьями, племянницы двоюродные. Бывает весело. Есть озеро рядом, или как там зовут «ставок».

Дорога проторенная. Отвозят меня в Киев и садят на поезд. Там всего ночь ехать и рано утром на места.

С поезда на общественном транспорте добираюсь свободно, без проблем.

Всё рады, отдых продолжается. Там всегда хорошая погода. Много абрикос, уже есть арбузы и дыни. Большой малинник и виноградник. Всё это к моим услугам, если так можно сказать.

По вечерам дедушка вспоминает войну по моей просьбе. Сам он никогда этого не делает. Ему досталось. Призвали ещё 40 году. Воевал с первого дня. Защищал Севастополь. Был корректировщиком на 30 батарее. Перед самой сдачей Севастополя был ранен в живот. Обычно на войне, в то время, это приговор. Но на его счастье, на 30 батарее был госпиталь подземный и его там прооперировали. Так он вместе с госпиталем и попал к немцам в плен. Батарея ещё несколько дней оборонялась после сдачи Севастополя и её штурмовали немцы. Как ни странно, но именно это обстоятельство ещё раз спасло деда. Там были ещё румыны, так вот они очень зверствовали или отдавали раненных на растерзание крымским татарам. Я это слушал с открытым ртом. Как же ш так? Румыния сейчас соцстрана и ничего такого нигде не пишут и не говорят. Про крымских татар, я смутно, что-то такое, будучи в гостях у наших знакомых в Крыму, слышал. Их за это, всех, из Крыма, куда-то «выселили».

Ну так вот, по мере излечения, всех наших вывозили в лагерь военно-пленных, в Мелитопольский район, где они ремонтировали дорогу. А до войны дедушка с бабашкой как раз в этом районе жили. И бабушке моей говорят, что видели дедушку там-то-там. Бабушка берёт покупает самогона 10 литров и едет туда с односельчанкой на подводе к тому лагерь. Договаривается с полицаями, что лагерь охраняли и они деда отпускают. Он, по их мнению, был доходяга, скоро мог помереть. Рана в живот, даже если всё вовремя сделать, требует покоя. А тут на тяжёлую работу направили.

Такая же ситуация и в их селе. Никто из местных немецких холуёв к деду претензий не имел, тоже считали, что он не жилец. Но бабушка деда выходила. И тут обычно, бабушка начинала ворчать, что какая она была дура. Бросила двух малых детей. Дяде моему было 12 лет, а маме – 2 годика. И поехала деда выручать.

Так же бабушка рассказывала про оккупацию их села. Что спасло их село от полного разграбления немцами и румынами то обстоятельство, что рядом жили немецкие колонисты. Их предки приехали туда ещё при Екатерине Великой. Но жили, не забывая своих традиций и говорили на немецком. И всё село тоже на немецком хорошо шпрехало. Так как колонисты многому местное население научили. Первыми освоили паровые машины, а затем и внутреннего сгорания. Трактора, плуги, сеялки и веялки. И колхоз образовали бескровно. И вот сейчас выручили. Ходили к немецким и румынским командирам, и требовали, чтобы было всё без грабежа и насилия. И те их слушали. Ну и сама бабушка могла хорошо по-немецки отругать, если солдатик немецкий заскакивал во двор и начинал ловить кур.