Дора Штрамм - Дестабилизатор

… Холод пробирал до костей. Бесконечная лента эскалатора с редкими в ночной час пассажирами медленно тянулась вверх. К ночи на улице сильно похолодало, по тоннелю гулял ветер, легкая кофта и короткая юбка служили плохой защитой. А еще нужно было дойти до дома – целых пятнадцать минут темными улицами и дворами. Может быть, если бежать…

Наваждение отступило так же неожиданно, как накатило. В уши ударил шум поезда, тормозящего на станции, и голос машиниста, объявляющего название. Эл моргнул, заозирался. Раньше он не погружался в чужие ощущения настолько сильно, чтобы выпадать реальности! Кто же так его шибанул? Поезд остановился, двери разъехались в стороны, несколько пассажиров вышли на перрон. Невысокая девушка в офисном костюме оглянулась на миг, словно почувствовав взгляд, и Эл понял, что слышал именно её. Но почему?.. Он ведь был занят своими мыслями и не прислушивался к чужим! Может быть, она просто слишком «громко» думала? С этим эффектом он уже сталкивался. Правда, чаще всего громко думал как раз он и тогда люди, находившиеся рядом, переспрашивали: «Что ты сказал»? А иногда удивленно или даже шокировано оглядывались, если он начинал петь про себя песни.

Двери закрылись, поезд тронулся, постепенно набирая скорость. И тут Эла накрыло во второй раз.

…корсет стискивал грудь и живот так сильно, что хотелось плакать. А хуже всего то, что его нельзя снять или хотя бы ослабить застежку. Самой потом ни за что с ней не справиться, а мама отругает и, скорее всего, не разрешит играть вечером в МИС-ке. И далась ей эта осанка! Кому вообще интересно, сутулится она или нет? Будто мало было брекетов на зубах, теперь еще это! Одни сплошные глупости у этих взрослых в голове, что они вообще понимают…

В этот раз источник Эл определил без труда – стоящая напротив унылая девчушка в темно-синей школьной форме и съехавших на лакированные туфли белых гольфах. Она смотрела прямо перед собой, не замечая никого вокруг. Голова опущена, но спина прямая. Вот бедолага! А корсет и правда слишком тугой, он бы своего ребенка не стал так мучить, хотя сутулая, да еще и кривозубая женщина – это, конечно, не дело.

Вздохнув, Эл вернул коммуникатор обратно на запястье. Попис а ть ему, похоже, в дороге не удастся. Что ж с ним сегодня такое-то?

Следующая волна накрыла его через несколько остановок. Вагон вдруг исчез, Эл оказался на залитом солнцем лугу. Ошарашено оглянувшись, он увидел, что на него бежит, размахивая здоровенным тесаком, большущий зеленый огр. Эл отбил удар невесть откуда взявшимся в руках мечом. Еще раз, еще… Огр не отставал, продолжая наседать, сопящий, весь бугрящийся мускулами… а потом Эл вдруг вновь оказался в вагоне, хватающий воздух ртом и судорожно цепляющийся за поручень. Люди выходили на очередной станции и среди них был, видимо, тот, кто коротал время в дороге за виртуальной игрой.

Эл вытер дрожащей рукой пот со лба. Это уже слишком! Ну ладно обычные люди со своими повседневными заботами – такое вполне можно пережить. Но виртуальный мир… Правда, судя по тому, что никто в вагоне на него не глазеет, он не делал ничего такого, но вдруг в следующий раз, захваченный чужими ощущениями, начнет бегать, орать, бросится под поезд или выйдет в окно, сам того не понимая?

Как бы там ни было, одно Эл знал точно: его еще никогда не «цепляло» чужими ощущениями на ходу. Только когда он сам находился в относительной неподвижности рядом с другим столь же относительно неподвижным человеком. Поэтому на следующей станции Эл выскочил из вагона, поднялся пешком по эскалатору и вышел на залитую солнцем улицу. И беззаконие с ним, что пешком отсюда до «Нейрофарма» не меньше получаса. Прогуляется и, если опоздает немного, то ничего страшного. Ему все равно надо проветриться – после боя с орком до сих пор трясет.

Эл нацепил на нос темные очки, закурил и зашагал по улице.

Он уже находился в Новом городе – королевстве стекла, бетона и стали, вздымающихся к небу высоток, стерильно чистых улиц, деревьев в кадках и подвесных цветников, украшающих каждый фонарный столб. Здесь не было уличных кофеен и праздных гуляк, прохожие имели вид исключительно деловой и целеустремленный. У подъездов не толпились сотрудники, выскочившие на пять минут из офисов, чтобы праздно поболтать с коллегами, подышать свежим воздухом или покурить. Не было стаек школьников, мамаш с колясками и пенсионеров. Даже туристы и те забредали сюда лишь изредка. Им куда больше было по вкусу смешение эпох и стилей Старого города, где, порой, невозможно было проехать на машине по узким извилистым улочкам, где современные многоэтажки соседствовали с особняками, построенными несколько веков назад, где на одном берегу Лиффи, несущей темные воды через весь город, высился величественный королевский дворец, а на другом раскинулись тенистые сады бывших дворянских усадеб. Королевский дворец, и усадьбы давно превратили в музеи, а потомки их владельцев предпочитали жить и работать в более уютных и современных домах, хотя некоторые по-прежнему кичились своим происхождением. Как это сказал вчера Райан? «Для многих из нас генеалогия – это почти что религия…» Да, они с дедом точно нашли бы общий язык! Возможно, и находили, наверняка, пересекались в те времена, когда дед был еще вменяем, хоть и вряд ли были близкими знакомыми: разница в возрасте у них лет тридцать.

Эл приостановился, чтобы затушить о край урны окурок. Религия – вот же бред собачий! Пережитки прошлого, портящие людям жизнь! Возможно, гены у потомков древних родов и неплохие, вот только «чистая» кровь отнюдь не служит залогом успеха. Сейчас куда выше ценится чистота перед Законом. Если твое досье не запятнано – перед тобой, если верить государственной пропаганде, открыты все двери. На самом-то деле это, конечно, не так. Если у семьи нет связей, гарантирующих учебу в самых престижных учебных заведениях, на тепленькое высокооплачиваемое местечко после окончания можно не рассчитывать. Со временем, если хватит ума и таланта, поднимешься, но начинать придется с нуля. Только вот талант и ум не купишь за деньги. Разве что чужой. Именно этим и занимается Вледиг.

Нет, Вледиг вовсе не плохой руководитель, подумал Эл. У него есть чутье – срабатывающее в девяноста случаях из ста. Он знает, к кому и куда обратиться за комментариями, где добыть нужную информацию, опередив конкурентов, как пробить путь горячему или скандальному материалу в эфир или печать. Но ему нужны люди, которые станут делать основную работу, шестеренки для механизма.

Эл улыбнулся: удачно подобранное сравнение понравилось. Если Вледиг начнет слишком сильно наседать на него, именно так он ему и скажет: не хочу, мол, быть шестеренкой.