Анджей Бодун - Слепые идут в Ад

– Ты здесь жил? – живо отозвался Эйб: – Ну и страшилище! – Нет, – засмеялся Степлтон. – Моего жалования за год не хватит, чтобы оплатить здесь дневное пребывание. Если я и утрирую, то самую малость.

Я увидел, как перед залитым солнцем подъездом гостиницы затормозил серый "шевроле", дверца открылась и оттуда вылез лорд Карриган. Я вздрогнул. Сомнения быть не могло. Старик важно прошествовал по ступенькам. Швейцар с поклоном распахнул перед ним сияющие стеклянные двери, и они вновь закрылись за его спиной. Я бросил быстрый взгляд на Лабримана. Тот делал вид, что ничего не замечает. От меня не укрылось выражение его лица, напряженно-равнодушное, как у прыгунов с вышки. Остальные глазели по сторонам.

Что Карриган мог делать в "Финикии", если мы прилетели всего на три часа? Почему он не поехал с нами в грязном джипе и взял себе другую машину, я еще мог объяснить: старик сноб. Но почему он не взял с собой секретаря? И почему Лабриман не удивился, увидев своего хозяина здесь?

– Поздравляю вас, Лагер! Вы проворонили въезд в Валетту! – услышал я над своим ухом насмешливый голос Шлиссенджера: – Уже дворец великих магистров. Да не там! Видите, где арка и патруль?

В тени строгой створчатой арки действительно курили два солдата с автоматами на плечах и вяло перебрасывались фразами по-английски. Безжалостное солнце, добела выжегшее камни мостовой, уже сильно напекло мне макушку. У меня разболелась голова, и я чувствовал себя настолько подавленно, что воззрился на главную достопримечательность Мальты, не испытывая никакого интереса.

Вдоль оси улицы был выстроен массивный собор во флорентийском стиле. Наш джип юркнул в небольшой переулок и оказался у портала храма. Здесь кишмя кишел какой-то сомнительный народец, по южному чумазый и вороватый.

– Айзек, держи карманы! – предупредил Эйб, спрыгивая на землю.

Но Степлтона уже трудно было догнать, он устремился к витрине одной из антикварных лавчонок и исчез в густой толпе.

На тесной площади перед фасадом собора святого Иоанна толкалась уйма уличных торговцев, разряженных шлюх, изнывавших от жары, и юрких оборванных мальчишек с глазами-маслинами.

"Как же я найду здесь этого старого осла-экскурсовода? – досадливо подумал я, озираясь вокруг. – Скоро час, а им хоть бы что!" У меня создавалось нехорошее чувство, будто доктор Бауэр просто посмеялся надо мной. Остальные тоже нерешительно переминались с ноги на ногу у машины, беспомощно оглядываясь кругом. В это время колокол на башне ударил один раз, и площадь перед собором начала стремительно пустеть.

– Торгующие изгоняются от храма! – присвистнул Эйб. – У нас повышаются шансы, друзья мои.

Что он имел в виду? Впрочем, у меня не было времени додумывать эту мысль до конца. Я, кажется, увидел того, кто был мне нужен. Седенький старичок в широкополой соломенной шляпе сидел на ступеньках портала, положив подбородок на узловатую палку. Заметив нас, он протер очки и приветливо замахал рукой.

– Сюда, господа, сюда! Я вижу, вы здесь впервые! Всего за два доллара я проведу вас вокруг самого грандиозного собора Мальты! – с чудовищным акцентом закричал он.

– Ну вот, а вы боялись! – с издевкой заявил Шлиссенджер, подталкивая нас вперед. – Что-то он нам поведает?

Я чувствовал, что у меня сейчас случится солнечный удар. Пока старик, бодро помахивая тростью, тащил нас вокруг чудовищно большого собора, останавливаясь у каждого кирпича, мои ноги подкашивались, и я ощущал легкий холодок на губах. Перед глазами мутилось. До меня долетали отдельные куски приподнятого монолога о Великой осаде, магистре де Ла Валетта, полах и потолках собора, гобеленах по картинам Рубенса, Пуссена и Прети. Остальное сливалось в общий шум пиратских парусов, скрип галерных весел и стук мастерков на строительстве храма.

– Эти часы всегда показывают 11, – донесся до меня голос старика, словно откуда-то из длинного коридора.

– Я видел в Мюнхене такие же, в пивной "Хофбройхаус"! – почти выкрикнул я, но почувствовал, что мой голос прозвучал слабо и сдавленно.

– Пойдем-ка в тень, приятель. – кто-то крепко обнял меня сзади и скорее отнес, чем отвел к стене.

– Благодарю вас, герр Шлиссенджер, – прошептал я по-немецки, опираясь спиной о прохладный камень и чувствуя, как мои ноги едут вперед по гладкой брусчатке мостовой.

– Не стоит, герр Лагер, – с легким баварским акцентом ответил он. – Садитесь, да садитесь же! – Эйб почти с силой нажал мне на плечи.

– Прямо на землю? – я еще был способен удивляться.

– Не в театре, – отрезал он, расстегивая ворот моей рубашки. Потом Шлиссенджер куда-то исчез и через несколько минут вернулся с жестяной кружкой в руке. – Пейте, – сказал он, доставая из кармана маленькую белую таблетку в прозрачной обертке. – Вам будет легче.

В другой руке Эйб держал свою зеленую американскую кепку, с которой стекала вода. Недолго думая, он отжал ее прямо на меня и надел мне на голову.

– Если в итальянской архитектуре и было что-то хорошее, так это фонтаны, – заключил мой спаситель. – Вам лучше?

– Да, спасибо. Честно говоря, я даже не предполагал, что жара на меня так подействует. Мне легче перенести холод, чем пекло, – попытался оправдаться я.

– У вас еще будет возможность замерзнуть, – заметил он. – Нам стоит догнать экскурсию, если вы не возражаете.

– Да, конечно. – я жестом отказался от его помощи и встал сам.

Теперь смысл многих пояснений нашего провожатого доходил до меня более ясно. Оказывается, в соборе захоронено 356 рыцарей.

– Кажется, у Кавальеро в его "Последних крестоносцах" приводится другая цифра, – скороговоркой выпалил Кьюбит, выразительно глядя на старика.

– Хорошо, хорошо, – закивал тот головой. – Все вопросы после экскурсии.

"Вот уж никогда бы не подумал, что Кьюбит интересуется посторонней литературой." – вздохнул я.

Теперь старик нес что-то о правой руке Иоанна Крестителя, якобы хранившейся в соборе до оккупации Мальты Наполеоном.

– Бонапарт был рыцарски великодушен, – неожиданно выступил вперед Лабриман. – Я слышал, что он позволил последнему из госпитальеров увезти реликвию с собой в Европу.

– Последнему из госпитальеров… – презрительно буркнул Шлиссенджер. – На экскурсиях всегда узнаешь столько интересного…

"Странно, – думал я, – Вроде, все приличные люди, а лезут со своими замечаниями. Да еще в наглую. Ну я – понятно. А Кьюбит? А Лабриман? Ведут себя, как Томсон и Кларк. Один Шлиссенджер – нормальный человек. Бухтит себе что-то под нос. Кстати, что он бухтит? Бред какой-то. Ну жар-ра!"

Старичок благодушно сложил ручки на животе и воззрился на нас.

– Ну, у кого какие вопросы? Только по очереди. Не путайте меня. – он почесал за ухом. – Подходите.