Анджей Бодун - Слепые идут в Ад

– Если б не он, ее могло бы не быть. – неожиданно резко сказал Шлиссенджер, вставая.

– Наверное, вы правы. – старик уронил голову на грудь – С тех пор, как я впервые примерил перстень, мне все время хотелось его снять. Но я не мог… Он словно врос в палец! У меня начались приступы беспричинной ярости. Когда защитники Сент-Эльмо умоляли меня позволить им покинуть безнадежный рубеж, я словно лишился рассудка от гнева. Я обвинил их в трусости. Они погибли. Все.

– Турки не пощадили даже раненных. – Шлиссенджер говорил так, точно вколачивал гвозди. – Их истерзанные тела прибили к крестам и пустили по воде мимо остальных бастионов. Чтобы мы хорошо знали, что нас ожидает. Некоторые были еще живы…

Магистр закрыл лицо ладонью.

– Простите меня, монсеньер, – голос Эйба стал мягче. – Я говорю это теперь только для того, чтоб в свой последний час на земле вы не находили себе покоя и там…. вам было бы легче.

– Вы знаете, что я умираю. – безнадежно сказал старик. – Вы всегда все знаете. Так найдите же его! Найдите! – воскликнул он. – А то этот перстень еще натворит дел.

– Я сделаю все, что смогу. – Эйб вновь склонил колени.

– Я мог доверить это только вам – прошептал магистр. – Я ждал вас. Теперь я спокоен. Ступайте. Не зовите ко мне больше никого.

Эйб встал, низко поклонился и быстрым шагом вышел. – Послушайте, что все это значит? – вылез я с вопросом в самый неподходящий момент. – Какого черта? – мне было очень неловко за свою роль тайного свидетеля. – Почему вы считаете себя вправе…

Эйб обернулся, смерил меня коротким оценивающим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Должен же я был дать вам шанс выжить.

Едва ли от этого объяснения мне стало легче.

– Ну? Что он вам сказал? – сэр Оливер, разбиравший за столом магистра бумаги, поднялся навстречу Эйбу.

– То же, что и вы.

Лицо Шлиссенджера выглядело крайне расстроенным. – Он очень страдает, – Эйб помедлил. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, сэр Оливер. Секретарь кивнул. – Вы нашли того, кто нанес удар?

– Да. – сэр Оливер отложил бумаги. – Это мессир Робер д'Юрфе, командор второго бастиона. До сих пор он считался очень достойным и честным рыцарем.

Секретарь развел руками.

– Как вы узнали, что это он? – губы Шлиссенджера сжались в твердую складку.

– Он сам сказал, – ответил сэр Оливер. – Пришел и признался. Заливается слезами, говорит, что не хотел… что на него точно что-то нашло…

– А перстень? – Эйб весь подался вперед.

– В том-то и дело, – лицо сэра Оливера приняло растерянное выражение. – Он молчит и молит о смерти.

– Что это значит? – поднял брови Шлиссенджер.

– Говорит, что это не его тайна. Что он с радостью сказал бы, но не может выговорить ни слова. И он пытался, мессир Эгберт! Клянусь вам! Я сам видел. – секретарь хватил кулаком по столу. – Он силится и не может выжать из себя ни звука. А когда ему начинают задавать вопросы…. Поверьте, мессир Эгберт, я не трусливый человек, но его лицо…. Сказать, что это ужас, значит, ничего не сказать! – секретарь перевел дыхание. – Он словно впадает в оцепенение. Привести его в чувство нет никакой возможности.

– Ни огнем, ни водой? – сдвинул брови Эйб.

– Ни огнем, ни водой, ни железом. – покачал головой сэр Оливер.

– Вы сказали ему, что его сожгут? – губы Шлиссенджера дрогнули.

– Да, он знает. – секретарь помедлил. – И только просит, чтобы поскорее. Он говорит, что демоны рвут его на части.

– Отведите меня к нему. – тихо сказал Эйб.

Я, как безмолвная тень, следовал за Шлиссенджером. Я ничего не мог себе объяснить, и это было ужасно. Но мои ощущения, кажется, меньше всего беспокоили Эйба. Он мчался на третьей скорости по переходам дворца, и мы с сэром Оливером едва поспевали за ним.

– Возможно, мы уже опоздали! – на ходу бросил он. – Полнолуние сегодня? Скажите, к вам в последнее время не обращались местные крестьяне с сообщением о пропаже детей?

Его вопрос, кажется, удивил секретаря. – Да. Случалось. – кивнул тот. – Такое бывало еще до осады. Но во время нее особенно часто. Из деревень Дингли и Вердала. Люди все списывают на войну. К тому же турки, пираты… Вы сами знаете.

– Та-а-аак, – зло протянул Шлиссенджер. – Значит, пока мы дрались на стенах здесь, внутри кто-то служил черные мессы о победе над христианами!

– Бог с вами, мессир Эгберт! – взмахнул рукой сэр Оливер. – Здесь? В сердце ордена? На Мальте?

– Я сейчас с ним поговорю. И не мешайте мне! – отрезал Эйб.

Мы спускались по крутой узкой лестнице. Казалось, она вела к центру Земли. На каждом повороте нас встречал часовой, над его головой тускло чадил факел.

– Вот здесь.

Замок лязгнул. Сэр Оливер отступил на шаг, пропуская нас вперед. Согнувшись в три погибели, мы вошли в низкую дверь. Подземелье со сводчатым потолком походило на погреб в доме моей бабушки Цюрихе. Вошедший с нами стражник воткнул в кольцо на стене еще один факел, и стало светлее.

Кто-то зашевелился в углу, громыхнула цепь.

– Это он. – в голосе сэра Оливера зазвучали презрение и ненависть. – С тобой хочет говорить мессир Эгберт, собака. – обратился он к узнику. – И если ты опять начнешь валять дурака, то, клянусь Богом…

Эйб остановил его жестом.

– Пусть подойдет.

Я увидел, как от стены отделилась сгорбленная фигура и шагнула к нам. Человек был измучен. Человек был разбит. Его глаза запали, и взгляд блуждал…

– Кажется, вы перестарались, сэр Оливер, – тихо сказал Эйб.

Секретарь пожал плечами.

– Мессир д'Юрфе, – обратился Шлиссенджер к несчастному. – Сейчас вам никто не в силах помочь, кроме Бога. Просите его, и он не отвернется от вас, как вы отвернулись от него.

– Я не знал… – сдавленно простонал рыцарь.

– Неправда. – тихо, но твердо возразил Эйб. – Вы просто не думали, что зайдете так далеко. Смирение надоедает, правда?

– Чего вы хотите от меня? – прошептал мессир Робер, опустив глаза.

– Место! Место, где вы бывали на черных мессах!? – спокойный голос Шлиссенджера перешел в крик. – Ну?!

– Я был там всего один раз. – д'Юрфе в отчаянии затряс головой. – Я… Я не могу! Они держат меня.

– Бред! Соберитесь! Вы сильнее их. – Эйб сверлил его взглядом. – Вы же смогли уйти оттуда. Я вам помогу. Принесите карту! – бросил он нам.

Через несколько минут карта острова была перед ним.

– Я буду водить по ней вашей рукой, – обратился Эйб к узнику. – Там, где ничего нет, не делайте никаких движений. Расслабьте кисть. Когда я попаду на правильное направление, попытайтесь мне это показать. Ну хоть как-нибудь!

Мессир д'Юрфе кивнул.

Старинная карта на желтоватой арабской бомбицине была до вольно большой, и Эйб безнадежно возил по ней рукой д'Юрфе с четверть часа. На лице узника не отражалось ничего, кроме горького разочарования. Но вот его ладонь, движимая Шлиссенджером, наползла на западное побережье. Марфа Риджи, Меллиеха, Мгарр – незнакомые мне названия скользили между безвольно разжатыми пальцами д'Юрфе. Как вдруг по лицу рыцаря пробежала тень, оно исказилось гримасой ужаса и бессильного гнева, локоть задергался. Он явно пытался указать Эйбу пальцем какую-то точку на карте, но не мог. Кисть целиком не слушалась его.