Антон Абрамов - Побег из Содома

– Ладно, допустим, что дюжина опровержений на главных каналах страны – это ерунда. Официальное заявление министра о том, что Нового Содома не существует, – это тоже брехня. А то, что сказал ты, – это святая правда. Хорошо. Предположим, я тебе поверил. Но откуда мне знать, что содомляне дадут реальную цену? Не хуже, чем на аукционе?

– Есть люди, для которых время намного важнее, чем деньги. Князь один из них. Просто по каким-то причинам ему нужно то, что у нас есть. Не знаю, может, потому что это родственники? А может быть, его заинтересовало…

– Что это такое жужжит? Ты слышишь, Носорог? Как будто пчёлы… – спросил Капитан, озираясь.

Но Фельдфебель не успел ответить. Звук, похожий на щелчок пальцев, прервал его речь буквально на полуслове. Капитан вздрогнул и начал медленно оседать, сгибая колени и беспомощно шаря одной рукой. Второй рукой он держался за грудь, издавая негромкий предсмертный хрип. Тёмно-бордовая кровь быстро растекалась по его груди.

Фельдфебель замер, прислонившись к стене, инстинктивно сжимая цепь. Он не дышал и как будто хотел слиться с серым бетоном. Капитан тем временем медленно захлёбывался собственной кровью. Её тонкая струйка, стекающая изо рта, становилась всё больше и больше. Наконец, упав навзничь, Капитан затих.

А через пару секунд раздалась резкая трель военного телефона, который всё ещё находился в его мёртвой руке. Боец вздрогнул и огляделся. Но ничего, кроме тьмы и пелены дождя, он не увидел. Телефон продолжал звонить.

Тогда, сделав над собой усилие, он подошёл, присел на корточки, взял трубку и робко промолвил:

– Алло…

– С кем я разговариваю? – спросил всё тот же устало-равнодушный голос.

– Фельдфебель тридцать первого горно-стрелкового…

– Мать моя Аткинсон! Носорог, ты, что ли?

– Т-т-так точно, Ваша Милость.

– Ха-ха-ха! Простите, Фельдфебель, я вас не отвлекаю от охраны федеративных границ? Вам удобно разговаривать? Можете уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени? – в голосе звучала явная издёвка.

– У вас всё такое же чувство юмора, Ваша Милость! – Фельдфебель попытался изобразить оптимизм, но вышло не очень правдоподобно.

– А ты такой же тормоз, Носорог!

– Точно так, Ваша Милость, – выдохнул он с явным облегчением.

– Всё по Пустоши бегаешь, не вышел в отставку?

– До конца контракта один год, пять месяцев и девятнадцать дней! – бодро отрапортовал тот.

– Понятно. Значит, нарушителей ищешь? В Пустоши можно найти только контузию или радикулит, – весело проговорил Князь.

– Никак нет! Ещё фугас и язву желудка, – пытаясь попасть в тон, отрапортовал Носорог.

– Ха-ха… Точно… Язву, да… Теперь о деле. Мои люди прилетят через пару минут и заберут щенят. Твои деньги мы сейчас переведём. Да, и поздравляю с повышением! Перестрелка с контрабандистами была неравной, но ты выстоял. Командира, к сожалению, спасти не удалось. Через десять минут твой доклад уйдёт в штаб, потом почитаешь, что и как. Минут через двадцать прилетит беспилотник утюжить нарушителей. Как отбомбятся, можешь выступать. Вроде, всё. Ну, давай, Носорог, не болей!

– Ваша Милость! Дозвольте один вопрос.

– Ну?

– А что с Капитаном делать?

– А ничего, пускай отдыхает. Тело утром эвакуируют. Мы его наградим. Посмертно.

– Жалко. Хороший был командир… – протянул Носорог.

– Конечно, хороший. Только глупый. И гордый. Но гордыня – это смертный грех! А грех убивает! – весело произнёс Князь и добавил: Если доживёшь до отставки, купи дом у моря, Обер-фельдфебель. Деньги уже на твоём счету, – сказал он и повесил трубку.

Последние слова утонули в рокоте вертолёта. Два человека в камуфляже и с автоматами наизготовку, озираясь, подбежали к Носорогу.

– Где щенки? – выкрикнул первый, оглядываясь кругом.

– Здесь! – прокричал Носорог, протягивая ему цепь.

– А ну встали, шевелись! Я по сто раз повторять не буду! Бегом! Бегом! – рявкнул боец в темноту и натянул цепь.

Из глубины развалин поднялись три худенькие детские фигурки, скованные цепью и наручниками, с мешками на головах, и, нелепо спотыкаясь, на ощупь побрели за ним.

А Носорог так и остался стоять, сжимая в руках войсковой телефон и глядя вслед удаляющемуся вертолёту.

– Ну что за бардак! —он плюнул с досады. – Как же это достало! Сначала твердят: «Дисциплина, порядок, оружие наизготовку!» А потом – раз, и так запросто боевого командира без суда и следствия… Как бешеного пса… За что? За то, что трубку бросил? Так надо было вообще послать, куда подальше… – тяжело вздохнул Носорог.

– Привилегированные… Элита, мать их… Так они и меня завтра прихлопнут. А что? Легко! Что-нибудь ляпну не так, и всё! Прилетит оса, и поминай как звали… Первый раз вижу снайперскую управляемую систему настолько близко. А ребята верно говорили, звук действительно ни на что не похож…

Первое, что бросалось в глаза на въезде в гетто, – это огромный щит с надписью «Добро пожаловать в Вифлеем». Он был изрешечён пулями настолько сильно, что некоторые буквы невозможно было разобрать. Правый край был почти оторван очередью из крупнокалиберного пулемёта. Дальше, за щитом, начиналась изрытая воронками нейтральная территория. Она заканчивалась там, где стояли многочисленные таблички: «Осторожно – мины!»

Раскуроченная разрывами дорога вела прямо к воротам в резервацию, сожжённым ещё в начале осады. Сразу за ними стоял передовой блокпост, сооружённый из мешков с песком. На дома рядом с воротами было страшно смотреть. Одни были полностью сожжены, а другие пробиты навылет. Все здания в Вифлееме так или иначе пострадали при обстрелах гетто. Следы от пуль и осколков виднелись повсюду. Все окна были заколочены. Казалось, что во всей резервации не осталось ни одного целого стекла.

Медленно сгущались вечерние сумерки, и исхудавшие бойцы коротали время на посту. Под дощатым навесом были сложены тщательно смазанные армейские автоматы, снятые с производства десятилетия назад. Внутри на деревянных ящиках сидели четверо бойцов.

Главным был седовласый суровый дядька с биноклем на груди, явно разменявший пятый десяток. Рядом с ним сидели интеллигентного вида мужчина, чуть моложе его, и совсем зелёный парнишка, которому едва исполнилось пятнадцать. Одеты они были кто во что горазд, но на каждом висел новенький армейский противогаз. Чуть поодаль полулежал молодой плечистый парень, любовно обнимавший огромную снайперскую винтовку.

– А вы знаете, что на том месте, где сейчас стоит памятник «Жертвам дискриминации», раньше стоял памятник «Неизвестному солдату»? – спросил всех интеллигентного вида мужчина в потёртой кожаной куртке.

– Я слышал, что раньше такие памятники стояли чуть ли не по всей Европе, – заметил седовласый Командир.