Антон Абрамов - Побег из Содома

– Будь моя воля, я бы поставил в резервации памятник «Неизвестному контрабандисту», прямо напротив церкви! – весело хохотнул рыжеволосый мальчишка, самый младший из них.

– Да… – ответил ему Старший, – вот уж кто заслужил памятник – так это они. Без них мы бы тут с голоду померли!

– Богу – слава, контрабандистам – спасибо! – усмехнулся парень с винтовкой.

– Но, согласитесь, братья, что верхом миротворческого идиотизма было снять осаду ровно через месяц, объявить амнистию и думать, что все как-то сами разойдутся, —произнёс Интеллигент.

– Ну, не такая уж это была и глупость. Тогда довольно многие разошлись, – печально заметил Командир. – Маленьких детей тогда эвакуировали…

– Но пришло-то всё равно больше! И, кстати, в ту неделю подвезли мины, – отозвался Стрелок с винтовкой.

– Да что мины… Вот противогазы – это благодать. А то этот газ так достал, сил никаких не было. Мне тогда казалось, что я все слёзы выплакал, – вздохнул Командир.

– Я именно тогда в гетто приехал. Когда было прекращение огня, – отозвался парень со снайперской винтовкой. – Не мог стоять в стороне, когда такое творится. Когда они сняли осаду и растрезвонили об этом, вообще не поверил своему счастью. Купил старый барретт и рванул сюда, —он любовно погладил чернёный затвор.

– Да, ты у нас молодец! – улыбнулся Командир. – Только вот патронов к своей чудо-пушке не припас…

– Ну, я же не думал, что стрелять придётся… Да и не нужны они, по большому счёту, – опустил голову парень. – Если начнётся настоящий штурм, ни моя винтовка, ни ваши автоматы – ничего не поможет.

– Мины помогут. Их тут на танковую дивизию хватит. Благодаря им, нас и не штурмуют. Понимают, чем это для них кончится. Ну, и для нас, конечно… – задумчиво произнёс Старший.

– Сомнительное это счастье, подорваться вместе с врагом на своих же минах, – Стрелок покачал головой.

– Слушайте! Даже тупые Миротворцы понимают, что самоподрыв нескольких сотен человек – это слишком, даже для Содомской Федерации, – заметил Интеллигент.

– С точки зрения стратегии, им, конечно, надо было сразу накрыть нас ракетами или артиллерией, – твёрдо отрезал Старший.

– Ну, и как бы это выглядело? – усмехнулся Интеллигент. И, передразнивая диктора, заговорил гнусаво – казённым фальцетом: «В связи с систематическим нарушением Закона о защите прав и здоровья ребёнка мы спалили всех этих детишек вместе с их родителями-фанатиками, во славу Великой, к едрене её фене, Матери»! Так, что ли?

Раскаты мужицкого смеха прокатились над блокпостом.

– Ну, не скажи… – задумчиво протянул Командир. – Не так страшен подрыв, как его малюют. Быстрая смерть, без мучений. Всяко лучше, чем на запчасти!

За разговорами они не заметили, как серая тень медленно подбиралась к посту. Бесшумно и грациозно переходя от одной воронки к другой, виртуозно обходя ловушки и мины, щедро разбросанные защитниками гетто, наконец, тень подошла совсем близко и забралась в воронку в пятидесяти метрах от поста. Потом грязная рука высунулась наружу и осторожно взялась за почти невидимую сигнальную нить и подёргала её. «Дзинь-дзинь», – разнеслось над блокпостом. Бойцы мгновенно умолкли и рассыпались по бойницам.

– Кого это принесла нелёгкая? – спросил Командир, рассматривая поле в бинокль.

– Ты видишь кого-нибудь? – отозвался Стрелок, вглядывающийся в оптический прицел.

– Я нет. А ты? – переспросил Командир, не выпуская из рук бинокль.

– У меня пусто… – пробормотал Стрелок.

– Может, опять собака? – спросил Интеллигент, глядя в сумерки.

«Дзинь-дзинь», – снова мелодично брякнула консервная банка.

– Да где же ты… – пробормотал Стрелок, медленно поворачивая огромный ствол.

– Не туда смотришь! Ближе! Вон там, рядом с пеньком… Нет, не там… Правее…– затараторил рыжеволосый парнишка, показывая пальцем в сторону воронок.

Над постом вновь пронеслось ритмичное «дзинь-дзинь». Судя по чёткому ритму, за сигнальную нить дёргали специально, как будто звонили в дверь.

– Вон! Вон там! Видишь, рука! Только что была, потом исчезла. Справа от пакета. Вон там, в воронке, – пытался объяснить паренёк.

– Не может быть! Там ведь сплошное минное поле! Ты же помнишь, что с собакой было, когда она туда забрела, – тихо возразил Командир, не отрываясь от бинокля.

– Помню… Неделю воняло, когда ветер дул оттуда. И не убрать никак…

Стрелок медленно поворачивал винтовку, прильнув к прицелу.

– Так… Кажется, я понял, где он! Вон в той воронке, слева от кривого пенька.

– Сейчас снова должен позвонить, сможешь снять? – спросил седой Командир.

– С такого расстояния? Легко! – пробормотал Стрелок, не отрывая глаз от прицела.

«Дзинь-дзинь!» – снова раздалось над блокпостом. В тот же миг оглушительно бахнула винтовка, осыпав защитников гетто клубами пыли.

– Ну чего, попал? – спросил Интеллигент.

– Попал. Во что-то попал… Но во что, не знаю… – ответил Стрелок.

– Сигнальную леску пулей перерубил.

Командир не отрывался от бинокля.

– Я ему должен был руку оторвать, – задумчиво протянул Стрелок.

– Нет, не оторвал. На этот раз он дощечкой за леску дёргал. В бинокль всё прекрасно видно. Аж щепки в разные стороны полетели, —Старший поправил бинокль.

– Ну, пусть только высунется! Я ему башку снесу! – сосредоточился на цели Стрелок, передёрнув затвор.

– Эй, сынок, патроны для врага побереги! У тебя их всего-то дюжина осталась, – раздался насмешливый голос из воронки.

Бойцы удивлённо переглянулись.

– Что за бред, – поморщился Стрелок, залезая рукой в подсумок. – Матерь Божия! – охнул он через десять секунд, пересчитав огромные блестящие патроны. – Точно… Ровно двенадцать… – бормотал он, глядя на Командира.

– Ты кто такой? – громко прокричал Старший.

– Вопрос неверный, Сапожник! – весело ответил голос из воронки. – Как это тебя Пашка старшим назначил, ума не приложу! Тебе не воевать – сапоги тачать только…

– Не Пашка, а Павел Александрович! – возмутился рыжеволосый паренёк.

– Сынок! Это для тебя он – Павел Александрович, а для меня Пашка! Вот его папаня, он был реально крут, и все звали его только по имени-отчеству, Александр Израилевич…

– Ну, раз он – Пашка, ты тогда кто? – перебил его Командир.

– Вопрос поставлен некорректно! Что надо сказать по уставу? А?

– Стой! Кто идёт? – неуверенно протянул Командир.

– Молодец, Сапожник! Но, учитывая, что я не иду, а лежу, то каким должен быть следующий вопрос?

– Стой! Кто ползёт? – предположил Старший.

– Неееет!!! Опять мимо!

– Пароль! – наконец выкрикнул Командир поста.

– Ну, слава Тебе, Господи! Наконец-то, – выдохнул голос из окопа и громко прокричал пароль, назначенный на утреннем разводе: «Господь есть Бог ревнитель и мститель; мститель Господь и страшен во гневе!»