Андрей Глазков - Тень

Дверь из кафе пришлось на мгновение приоткрыть, чтобы завершить процесс уборки мыслей прочь. Короткое мгновение. Настолько, что порыв свежего воздуха не успел ворваться внутрь вероломной свежестью, не смог навредить взлелеянной множественными выдохами находящихся внутри спёртости. Остался снаружи. Растворился в толпе с мириадами других порывов, отказавшихся от попыток что-либо где-либо изменить. Не обязательно к лучшему. Просто изменить. Внести смуту. Сломать привычный ход вещей, что правильней будет даже обозначить как привычный не-ход вещей, ибо чем меньше движений и перемен, тем привычней, спокойней, тише… Вернуть к жизни, вырвав из перманентного застоя, именуемого в угоду лживым иллюзиям стабильностью. Являющегося на самом деле ни чем иным, как смертью.

– Ну хорошо. И? – Главный вернул себя обратно в себя.

Старший взял на мгновение паузу, явно смакуя свою следующую фразу. Явно согласно заранее продуманному плану смакования. Тщательно рассчитанное время смакования. Согласованное предварительно со службой протокола. С теми, кто наверху. С теми, кто предопределяет необходимость согласования. С… Начал говорить, не дожидаясь, пока родится следующая фраза в мощном неструктурированном потоке сознания, имеющем целью…

– Абсолютная, полная легализация веществ, изменяющих состояние сознания. Разумеется, с полным контролем государства над всеми стадиями процесса от производства до дистрибуции и реализации.

Все теперь сидели тихо. Потребовалось некоторое количество заемного времени, чтобы переварить услышанное. Занимали кто где. В основном уже в следующем месяце – практически все мгновения той и следующей недели были выбраны. Вакуум молчания. Чёрная дыра восприятия.

– Вы с ума сошли, – первым справился с ситуацией Главный, отреагировав, как и полагалось главному.

– Отличная идея! – донеслось кашлем со стула у окна, где до этого было настолько тихо, что даже казалось, что там никто не сидит.

– Это же… Это же революция. Это же разрушение основ. Слом всего, над чем трудились наши… Ну, те… Которые… давно уже не зелёные… Как их, так их? – кричал тот, кто до этого выглядел самым скромным. Кто был небольшого роста, небольшого количества волос на голове, имел небольшого размера умнозвук в руках. Небольших руках, надо заметить.

– Предки это называется, Владимир Владимирович, – не упустил возможность проорать ему в лоб знающий слова сосед по столу.

– … – не подхватил тему Кто-то. – … – кто-то так и не смог ничего добавить осуждающего к термину «предки». – … – так и остался сидеть. Тихо сидеть. Сидели тихо, так как не было ничего сказать. Не имелось возможности. Не виделось вариантов. В рамках заданных реальностей с учетом специфики данного конкретного момента.

Старший не был готов реагировать привычным ему способом на заявление Главного относительно смещения своего положения в пространстве ума.

– Но… Вы ничего не сказали про финансирование, – нашёл наконец способ вернуться в струю конструктивной критики Главный.

– Не потребуется, – начал работать с возражением начальника Старший.

– А зачем это тогда нам вообще? – продолжил бескомпромиссно повышать уровень конструктивизма в беседе Главный.

– Другой формат здесь, коллеги, – обратился сразу ко всем присутствующим Старший. Рискованный ход, но в итоге можно было получить поддержку всех.

– Здесь лицензирование производства и сбыта, выдача разрешений. Мы получаем совершенно новую отрасль для регулирования.

Главный молчал, но молчал одобрительно, явно считая. Посыл был раскодирован немедленно.

– Это… перспективно… – поддержал Старшего Кто-то. – Лицензирование… Мммм… Выдача разрешений… Оооох…

– Очень перспективно… – кивнул Владимир Владимирович.

– Конечно, придётся выделить некоторое финансирование на изучение долгосрочных последствий одобрения предлагаемого способа, что…

– Ну наконец-то, – хмыкнул Владимир Владимирович.

– Есть дружественные структуры, кстати… – отметился в разговоре кто-то со стула у окна.

– Кстати, теперь работаем 30 / 70, – громко шепнул ему Кто-то.

– Что, неужели-таки снизили? – вскинул брови Владимир Владимирович.

– Повысили, я бы сказал. 70 теперь нам остаётся. Решили, что 30 будет вполне достаточно исполнителям.

– Оттуда исходит? – показал бровями на потолок Владимир Владимирович.

– Конечно. Разве кто-то решится самостоятельно что-то изменить? – снова шепнул на весь зал Кто-то.

– Нет, ну там видней, конечно, – пожал плечами Владимир Владимирович, вернув брови на положенное им место.

– Ну хорошо, что мы имеем в итоге? – попытался подвести итог встречи Главный.

– Два предложения, которые вы услышали, – отчитался Старший.

– Сторонний консультант над каким из них работал?

– Над обоими, но второе – то, с чем он изначально пришёл к нам. Я думаю, что он уже проговаривал этот проект с…

– Если он уже проговаривал проект с… То… Что ж… Делаем этот проект основным, а идею специфических перинатальных изменений тогда подадим как альтернативу. Хорошо. Финансовую часть отдельным документом, чтобы я уровень доступа к этой части отрегулировал. Так… Сегодня это сделать. Завтра мне на финальную подпись, чтобы я в обед отчитался перед Президентом. Всем спасибо.

Собрались быстро – просто встали из-за стола и вышли. Молча. Напряжённо. Уверенно. Строго. Очень строго. Очень уверенно. Строем. Чёткой ровной шеренгой. Вслед за уже вышедшими Главным и Старшим. Не все поместились в проходе на выход, смешались, кто-то наступил кому-то на ногу, кто-то кому-то порвал штанину, кто-то толкнул кого-то в спину. Молча. Напряжённо. Уверенно. Строго. Кто-то развернулся и толкнул в грудь толкнувшего его в спину. Сильно. Молча. Уверенно.

Мелькнул ствол пистолета. На кухне кафе вдруг включилось радио. В мир вернулся звук. Innocence by Ellen Allien. Тугой бас наполнил пространство кафе. От стёкол оконных проемов отражались хэты. Эхом с потолка спускался голосовой луп. Пистолет выстрелил два раза. Чётко в паузе трека на пятой минуте. Инносенс. Инносенс. Инносенс. Инносенс.

Тело сползало на пол медленно. Неотвратимо. Пол пытался отодвигаться, пытался уходить от столкновения с телом, смещаться в пространстве, но крепко держали мощные бетонные опоры, и столкновение было неизбежно, неизбежно оно произошло, тело рухнуло на пол, выталкивая пол из привычного ему чистого статуса кво в мир липких скользких блестящих кровяных луж и осыпающейся штукатурки с немых стен, которым лишь однажды было позволено ойкнуть. В момент разрыва их поверхности пулями мелькнувшего пистолета.

– Не можем без игр обойтись, да? – хмуро спросил Главный.

Никто молчал. Виновато. Сконфуженно. Никто был ни при чём, но… это теперь никого не волновало. Никто вышел первым и потому стал единственным, кто должен был отвечать. «Никто будет отвечать за перестрелку в кафе», – сверкало в рапорте на имя Главного начальника главных. «Никто не предпринял необходимых мер для предотвращения огнестрельного решения конфликта между сослуживцами».