Иван Митряйкин - Поцелуй Ехидны

Зайдя в магазин, Влад купил чай, две упаковки нарезки, сырной и мясной, половинку хлеба, лимон и пару мандаринов. Подумал немного и взял две бутылки коньяка.

«Ну что, будем пить весело или с женщинами? – спросил он у себя и ответил: – Лучше весело, ну их, этих женщин».

Влад вышел из такси, немного не доехав до школы, и пошел через лес, вдоль забора. Школьная территория была большой, сам он доходил только до котельной. А дальше, по направлению к озерам, стояли еще постройки – какие-то старые, еще довоенные. Видимо, здесь было поселение то ли рыбаков, то ли лесорубов. Вон сколько здесь дуба, а сколько еще успели сплавить по реке, леса-то были дремучие. Сейчас же в лесу стояла тишина. Так быстро закончили поиски ребенка? Или близлежащие места обшарили и пошли дальше?

К котельной можно было пройти напрямую, через дырку в заборе хозяйственного двора. К ней вела тропинка – скорее всего, детвора бегала в лес курить, а в сезон и за грибами. Влад сам видел, как воспитатели тащили из школы полные сумки грибов, не сами же они в рабочее время собирали? Значит, эксплуатировали детей. А детям что? Им одно удовольствие побегать по лесу. Но сейчас это прикроют. Правда, ненадолго, но недели две точно никто никуда бегать не будет.

Впереди темнела куча бревен – топливо для котлов, а котлы здесь будь здоров. С трудом оттянув тяжелую дверь, Влад вошел в просторный и на удивление холодный зал.

– Эй, есть кто живой? – крикнул он. – Козлятушки, ребятушки! Ваша мама пришла, молочка принесла!

Эхо, звонко отразившись от стен, вернуло ему:

«Ла-ла-ла!»

Из двери в углу вышел человек, высокий, жилистый. Давно не стриженные волосы падали кудрями на глаза, лицо рубленое, угловатое, изрезанное множеством морщин. Глаза умные, но какие-то пустые, блеклые. Такие глаза бывают у нездоровых детей, которые любят отрывать крылышки мухам и мучить кошек. На нем была заношенная камуфлированная одежда. Именно военная, сшитая из ткани хаки, а не рабочая.

– Люблю молочко, – прохрипел прокуренным голосом мужик и улыбнулся.

– Ты кто? – поинтересовался Влад. – Где Борода? Я думал, он дежурит.

– Так он и дежурит, только он сторож, а я истопник. Корнил я, Владимир Корнилов, работаю тут.

– А что ж ты топишь? Для чего? Или для кого? Тепло же еще вроде, начало осени. Отопительный сезон не начался.

– Так мы только один контур, для горячей воды, и немного на спальный корпус, чтобы помещение не отсыревало. Вот смотри. – Корнил ткнул пальцем в свежевыкрашенные штурвалы вентилей. – Вот этот на воду в столовую и умывальники, этот на спальный корпус. А вот этот закольцован на кабинете директора. Я давно им говорю повесить бойлеры, дешевле будет. – Он обиженно запыхтел.

– А они? – спросил Влад.

– А они говорят, что лес бесплатный, а за электричество надо платить. Вот и сжигаем лес. Видел бревна? Там, считай, дуб один. Его бы продать, а они в топку. – Видно было, что ему жалко, что уходит возможный заработок, а совсем не того, что сжигают лес. – А ты вообще кто? – вдруг очнулся Корнил.

– Я Влад. Работаю тут, в школе. Настроение не очень, вот пришел, думаю, посижу, выпью с Василием. То есть с Бородой. – Влад уже знал, что его лучше называть так, на имя Вася тот не откликался.

– Так у него вроде нет ничего. – Корнил пошевелил губами, как будто что-то вспоминал, и пристально посмотрел на Влада.

«Это он пытается узнать, принес ли я с собой или пришел на дармовщинку, – сообразил Влад. – И если своего у меня нет, то и у них, значится, тоже нет. Хитро».

Он поправил рюкзак на плече, «случайно» звякнув бутылками.

– Да ты проходи, проходи, – засуетился Корнил. – Борода может и не прийти. Он не всегда сюда заходит. Ну, ты подожди или не жди. В общем, как сам решишь.

Влад был препровожден в комнатку. Корнил быстро протер столешницу подозрительной тряпкой. Там появилась пепельница и какие-то бутерброды, высовывающиеся из газеты. Влад усмехнулся: он сто лет не видел бутерброды, завернутые в газету – все уже перешли на контейнеры или в крайнем случае на пакеты. Следом появился граненый стакан. Влад чуть не прослезился от умиления. Оглядел комнату с маленьким неоткрываемым окном, вздохнул и достал из рюкзака нарезку и хлеб.

– Ты пока распакуй, а я пойду переоденусь, – сказал он и мысленно добавил:

«А то от меня завтра будет нести, как от сгоревшего мусорного бака».

Хуже вони он себе представить не мог, кроме запаха навозной жижи, конечно.

Влад вошел в соседнюю комнату и огляделся. Две кровати в очень плачевном состоянии. Видно, списанные из спален. Покрывала на удивление чистые. Ну да, здесь же своя прачечная. Тумбочка с какими-то радиодеталями и два навесных разнокалиберных шкафчика. В другом углу большой металлический шкаф и маленький самодельный верстачок с прикрученными тисками. Жизненный опыт его не подвел. Хочешь выпить, поговорить за жизнь, поржать – иди в котельную. Тут тепло, всегда есть желающие выпить, поговорить и попеть, ну, это если брать случай с Цоем.

Переодевшись в джинсы и свитер, Влад вернулся с коньяком в руках и обнаружил полностью и, как ни странно, аккуратно, на газетке, сервированный стол. Нарезка на тарелках, а не просто в открытых пачках. Хлеб ровными кусочками лежит в полиэтиленовом пакете. Лимон настроган тонкими ломтиками.

Вошел Корнил с вымытыми вилками и вторым граненым стаканом.

«А жизнь-то налаживается», – подумал Влад и поставил коньяк на стол.

Напивались не спеша, со вкусом. Между разговорами и перекурами. Влад не курил, но табачный дым переносил спокойно. В его детстве отец курил в доме и не просто в доме, а в любом месте и в любой комнате. Везде стояли пепельницы, наполненные окурками, и валялись столбики пепла. И нет ничего удивительного в том, что Влад еще в младших классах попробовал стать взрослым. Стащил у отца пару сигарет и покурил с другом Женькой. Нет, его не тошнило, ему не было плохо, ему просто не понравилось, и, покурив пару дней, он бросил эту гадость. Да и Женька тоже. Когда Влад немного подрос, то свою комнату и зал, где стоял телевизор, сделал зоной, свободной от курения. Не без боя, конечно, но отец начал ходить курить на кухню во время рекламы. А позже, когда у сестры родилась дочь, ему пришлось переселиться с сигаретами на веранду. Потом сестра с мужем переехали жить в столицу, но в доме уже никто не курил. И все же, каким бы привычным ни был дым сигарет, время от времени Влад выходил в большой зал котельной проветрить голову.

Когда к нему присоединился захмелевший уже Корнил, Влад поинтересовался:

– А для чего в директорский кабинет отдельная труба отопления? Он что, мерзнет?

– Не знаю. Может, у него там оранжерея, и он цветы выращивает. Кактусы или как там эти?.. Орхидеи или коноплю.