Татьяна Зубачева - Мир Гаора. Начало. 1 книга

…Между окончанием курса и летними лагерями декада отпуска. Ему некуда идти, кроме отцовского дома, он даже не представлял, что может отправиться куда-то в другое место. Жук, смущаясь и поправляя очки, пригласил его в гости, он ответил, что постарается, если отпустит отец. Кто его отец, Жук, разумеется, знал и предложил:

– Может, мой отец позвонит твоему и договорится.

И тогда он не выдержал.

– А твой отец разрешит? Я же полукровка.

Они дружили уже два с лишним года, но об этом ни разу не разговаривали. Жук сверкнул очками, гордо вздёрнув голову.

– Мой отец современный человек. Он говорит, что всё должно быть разумно, а тупое следование замшелым традициям…

– Ты б в строю так голову держал, – перебил он Жука.

Они стояли в закутке за сваленными в кучу чучелами для штыкового боя, подслушать их здесь никто не мог, но рисковать не стоило. Жук понял, вздохнул и опустил голову.

– Ладно, – сказал он, – я попробую. Ты где будешь?

– Дома, конечно, – обрадовался Жук. – Приходи. Ведь целая декада!

И по дороге домой он прикидывал, как уломать Сержанта – тот последнее время заметно подобрел, давно не рукоприкладствовал, да и не за что было – чтобы Сержант так доложил отцу, чтобы тот… цепочка получалась длинной, сложной, но впрямую обратиться к отцу с просьбой он боялся, а отец Жука, как он догадывался для его отца совсем не авторитет, а может, и похуже. Но все планы полетели прахом, как только он вошёл в ворота Орртена – родового гнезда Юрденалов. Наружная охрана его знала и впустила без опроса и обыска. И сразу как мешком по голове. Таким тяжёленьким набитым песком мешком для отработки рукопашного боя.

– Приказано по прибытии явиться в кабинет.

Он ошарашено, но по форме повторил приказание и как был, с вещевым сундучком, положенным курсанту в отпуске, пошёл в кабинет к отцу, ожидая чего угодно…

…Да, чего угодно. Что отец – полный хозяин жизни, имущества и свободы бастарда, он всегда знал. Что его отец способен вполне хладнокровно сделать что угодно и с кем угодно – тоже, но… но наивный дурак, полагал, что если не нарываться, нарушать по маленькой и, главное, не попадаться, то отец оценит и… Тогда ему и объяснили, какова может быть эта награда. Не понял тогда, дурак. И остался дураком…

…Отцовский адъютант впустил его сразу. Он оставил свой сундучок в приёмной и, войдя, от двери, как положено, строевым шагом подошёл ровно на положенное расстояние и доложил по форме. Отец кивнул и слегка прихлопнул ладонью по зеленому сукну стола. Он понял и, шагнув вперед, достал, положил перед отцом свой табель, и вернулся на положенную дистанцию. Отец, не касаясь, но внимательно прочитал его отметки и годовую характеристику, снова кивнул.

– Комната та же. Режим общий. Выход свободный с восьми до двадцати двух. Доклад по вызову.

Он затаил дыхание, боясь поверить такому счастью. А тут ещё…

– Возьми, – отец небрежным жестом кладёт поверх табеля несколько купюр. – На декаду. Отчёт по требованию.

Он забрал табель и гемы.

– Свободен…

…Огонь Великий, какой же насмешкой, издевательством, что он только сейчас даже не понял, а прочувствовал, звучит эта уставная команда…

…Разумеется, никаких вопросов или высказываний не полагалось. Он чётко развернулся и вышел из кабинета. Каким-то образом, но все в доме всегда знали о всех приказах отца, и никто ни о чём его не спросил, когда он шёл в маленькую комнатушку под одной из лестниц, в которой жил Сержант, ну и он. Комната убрана, на кровати свежее бельё, окно, выходящее на один из хозяйственных дворов, протёрто, но почему кровать одна? Ему что, на полу спать? И где Сержант? Почему на комоде нет его фотографии в полной парадной форме и шкатулки-сундучка, где Сержант хранил какие-то свои сокровища? И совсем нет запаха табака, а Сержант любил курить крепкий «морской» табак.

– И чего стоишь? – прозвучало насмешливо за спиной.

Он обернулся. Вирри! Служанка-полукровка, с ней можно по-простому.

– Сержанта жду.

Она насмешливо фыркнула.

– Не дождёшься!

– Умер? – удивился он.

В прошлый его приезд, ну да, шесть декад назад, он был в суточном увольнении, и Сержант ещё учил его армейскому «две дюжины без трёх», что суровее тюремного, и был здоров, только что курил больше обычного.

– Умер? – повторил он.

Вирри снова фыркнула.

– Как же, в лазарет его сдали. Ветеранский.

Он всё молчал, глядя на неё, и Вирри, страшно довольная тем, что опередила всех, стала рассказывать:

– Ну, не нужен он теперь на хрен никому. Ты-то вырос, вон какой вымахал, а больше его ни к чему не пристроишь. И эта, ну, она сейчас в генеральшах, дыма не любит, и всё один к одному, уже три декады как его отправили.

Он кивнул.

– Сама и отправила?

– Вот ещё! Да кто её слушать будет! Сам генерал.

– Ладно, понял.

Говорить ничего служанке он не стал, хотя решение принял сразу. Та ещё немного постояла, глазея, как он разбирает свой сундучок и раскладывает вещи, и болтая о всяких новостях, кто из слуг с кем переспал, кого наказали, кого… и не договорив, ойкнула и убежала. А в дверях возник Таур – дворецкий, начальник над слугами.

– Прибыл, значит.

С Тауром ссориться нельзя: чистокровный, и даже не бастард, так что… Он выпрямился и повернулся к нему лицом.

– Да.

– Надолго?

– На декаду.

Таур кивнул.

– Будешь есть в его смене.

Он понял, что Таур говорит о Сержанте, и решил уточнить слова Вирри.

– Где он? В инвалидке?

И сдержанно чёткий ответ.

– Отставной сержант Яшен Юрд помещён в Северный госпиталь-интернат.

Таур знает всё, обо всём и обо всех. Если бы информация была закрытой, ему бы ничего не сказали. Ответ Таура означал, что ему разрешают навестить Сержанта. И он искренне поблагодарил дворецкого. Новый кивок, и Таур ушёл. Он закрыл за ним дверь и огляделся. Неужели у него теперь будет своя комната? И он наконец-то будет один. Здорово! Почти как у Жука, а Жук не просто чистокровный, а сын-наследник младшей ветви своего рода. Интересно, зачем Жука отправили в военное училище, ведь военный из него – никудышный. В теории Жук ещё туда-сюда, а на практике… а в строевой ва-аще! И ничем Жука не проймёшь. Даже на личную муштровку под него, рядового, да ещё бастарда-полукровку ставили, другой бы со стыда сгорел, в струнку бы вытянулся, лишь бы среди своих остаться, а Жуку хоть бы хны. А здорово, что выход свободный, можно будет сходить к Жуку, не спрашиваясь и не докладываясь. Думая об этом и даже не обратив внимания на впервые названное ему полное имя Сержанта, на то, что у них одна фамилия, он осмотрел комнату ещё раз, убедился, что из вещей Сержанта ничего не осталось. В комоде бельё и рубашки только его размера, а в шкафу спортивный костюм, комбинезон для работы в саду и в гараже, штатские брюки, что тоже явно для него, ну да, форма для выхода в город, а так её незачем трепать. Мимо Таура ни одна мелочь не пройдёт, всё всегда на уровне. Он решительно разделся и убрал форму в шкаф. Душ у Сержанта раньше был свой, если кабинку не убрали, значит, ему можно ею пользоваться и не ходить в общий с другими слугами. Он попробовал дверь в углу за комодом. Так, унитаз, раковина, душ – всё на месте. Висит полотенце и лежит простое мыло для тела. Во здорово!..