Татьяна Зубачева - Мир Гаора. Начало. 1 книга

… А после выпуска он нашёл в шкафу штатский дешёвый «приличный» костюм, в карманах которого заботливо приготовлены зажигалка, «городской» складной ножик со штопором, пивной открывалкой и лезвием-вилкой для закуски и рекламный проспект городских борделей. Будто он сам не знал, где что искать и как найти. И гемов тогда отец ему дал больше, а на комоде лежал конверт с его содержанием на время уже не каникул, а отпуска. Последняя выплата – положенная норма финансового довольствия рядового в отпуске – от отца. Потому что через положенные три декады отпуска он поступил на службу, и из его финансового довольствия пошли положенные выплаты отцу – по многовековой традиции пять из двенадцати, а по официальной ведомости – сорок пять процентов. И больше отец ему ни разу, ни гема, ни сотки. Всё по закону – до совершеннолетия отец содержит бастарда, оплачивая его обучение и так далее, а потом бастард всю жизнь платит отцу. Всё по закону. Нажитое бастардом принадлежит отцу. Отец никогда не требовал с него больше тех сорока пяти официальных процентов, а когда он после дембеля зажил отдельно, изредка вызывал для разовых поручений, пока…

…Гаор досадливо тряхнул головой, и неожиданно быстро отросшие волосы щекотно упали на лоб. Что ж, к этому тоже надо привыкнуть, полукровки щетинистые и лохматые. Да, как там было с Сержантом? Вспоминаем по порядку…

…До обеда он обживал теперь уже свою комнату, обошёл хозяйственный двор, поговорил со знакомцами и приятелями из слуг – были у него и такие, всё же не чужой он здесь, а сын, хоть и бастард. В саду, как он помнил, в это время гулял Братец, и он туда предусмотрительно не совался. Пообедал со старшими слугами и рядовыми из охраны, привычно помалкивая и только отвечая на вопросы. Но едой его не обделили, спрашивали об учёбе довольно дружелюбно. Двое новеньких из охраны сами только в прошлом году окончили училище, хоть и другое, но нашлось о чём поговорить. А после обеда он переоделся у себя в комнате и ушёл в город. На воротах его ни о чем не спросили. Не спросил и он. Найдёт он Северный госпиталь-интернат без них. Что он, города не знает? У них уже целый цикл занятий по уличным боям прошёл.

Северный госпиталь-интернат располагался на окраине, с неизменным высоким глухим забором с общевойсковой эмблемой на воротах и будочкой пропусков. Он предъявил выданную в училище увольнительную и назвал к кому:

– Отставной сержант Яшен Юрд.

– Седьмой отсек, – ответили ему, выдавая разовый пропуск на полтора периода.

Обсаженная живой изгородью в полный рост (192 см) прямая аллея, у перекрытых калитками проходов в отсеки таблички с номерами. Вот и седьмой. Он толкнул незапертую калитку. Та же, покрытая казарменно красным толчёным кирпичом дорожка, упирающаяся в низкое широкое здание, но с боков газон, клумбы, скамейки у клумб и под деревьями. На скамейках старики в военной форме, многие с наградами, нашивками за ранения, за бои, но… да все не выше старшего сержанта. В первый момент они показались ему одинаковыми, и он растерянно остановился. Но его почти сразу же окликнули.

– Ты?! – и неуверенно, – Гаор?

Сержант впервые назвал его по имени.

– Так точно! – гаркнул он, разворачиваясь на голос и по-уставному бросая ладонь к козырьку. – Курсант Гаор Юрд прибыл в отпуск.

Под раскидистым деревом четыре скамейки составлены правильным квадратом, посередине раскладной столик, на нём развернутая клетчатая доска, кости, цветные фишки, обернувшиеся к нему старики и медленно встающий Сержант.

– Вольно, курсант.

– Твой?

– А ничего, Яшен, держит выправку.

– Похож!

– Поздравляем, Яшен.

– Игра, значит, побоку?

– Да, спасибо, племянник, дальше без меня, – ответил всем сразу Сержант, бросая зажатые в кулаке фишки и выбираясь из-за стола.

И это брошенное мимоходом: «племянник», – подтвердило то, о чём он стал догадываться и раньше, да что там, что знали все, но никогда не говорили вслух. Сержант – его дядя, брат его отца, бастард его деда.

– Ну, здравствуй!

Чудеса продолжались: Сержант обнял его!

– Пойдём, поговорим.

Они нашли маленькую – на двоих – пустую скамеечку, сели рядом. Он достал и протянул Сержанту свой табель. И тот с удовольствием стал его читать, комментируя каждую отметку.

– Молодец, – вернул ему табель Сержант, – а с черчением что за проблемы?

Он вздохнул и признался:

– Мы ему мух в тушечницу натолкали, он и не стал разбираться, всем снизил.

– Карцер тоже все получили? – усмехнулся Сержант. – Или сдали зачинщика?

– Все, – ответил он.

И к его удивлению, Сержант кивнул.

– Ну и правильно.

Сержант настолько не походил на себя прежнего, что он не удержался:

– Сержант, что…?

Он не договорил, но Сержант его понял.

– Кончилась моя служба, понимаешь? Дембель я теперь. И жизнь кончилась. Вот, доживаем мы здесь. Не сержант я уже, только нашивка осталась.

Он кивнул, не так понимая, как догадываясь. А Сержант продолжал:

– Что мог, я сделал, а чего не мог, того и не смог. Клятву я выполнил, а дальше не моя воля.

– Какая клятва? – удивился он. – Присяга?

– Присяга само собой, а клятву я отцу давал.

Сержант говорил, глядя не на него, а перед собой, и от этого его слова становились особенно весомыми.

– Я уже служил, до младшего сержанта дослужился, когда отец нас созвал. Всех. По его вызову мне без звука всё оформили, я и приехал, доложил о прибытии, как положено. Собрались в его спальне. Он лежал, не вставал уже. Как раз ему на операцию надо было ложиться, он и не стал ждать, как там обернётся, операция сложная, и созвал нас. Наследник – Яонгайжанг, рядом стоит, младшие, все трое на одном колене, и мы, бастарды, все шестеро на коленях, всё как положено, по древним обычаям и законам. И дали клятву, что ни старшие младших, ни младшие старших не бросят и не подставят никогда.

Сержант замолчал. И он молчал, переваривая услышанное. Но… но отца зовут Яржанг, а Сержант назвал наследником другое имя, длинное, как и положено, а у отца имя короче, значит, отец не старший, второй сын. И он никогда не слышал, чтобы у отца были младшие братья, они-то куда делись? И остальные бастарды? И, словно услышав непроизнесённое, Сержант продолжил:

– Ну, поклялись мы. А пока отец на операции был, Яонгайжанг в аварию попал, как раз женился и на Медовый остров полетел, самого младшего, Янгара, с собой взял, дружили они крепко, и что-то там с самолётом. И остальные все за полтора года… Отец не встал уже, а наследником уже Яржанг, а когда тебя забрал, то и вызвал меня, чтобы я тобой занимался. Я в училище работал, и в учебках, знал всё, он и уверен был, что не подведу его. Так и сказал мне: «Доведи до выпуска и отпущу».

– Мне до выпуска ещё год, – севшим вдруг голосом напомнил он.