Александр Розов - Голод богов (1)

Перед тем, как отправиться на позицию, я высказал соображение о том, что войско противника уже брошено командованием на произвол судьбы.

Такой вывод явно следовал из видимой тактики противника — вернее, ее отсутствия. Вместо того, чтобы совершить простейший маневр по перестроению в полковые каре и последовательному выходу из-под обстрела форсированным маршем, войско неуклюже пятилось назад, неся огромные бессмысленные потери.

Это невозможно было объяснить опасениями подвергнуться атаке при перестроении. Даже сейчас, несмотря на все неудачи, противник в несколько раз превосходил численностью противостоящий ему корпус ландскнехтов, так что подобная атака не представлялась возможной.

Единственным объяснением было исчезновение верховного командования в сочетании с характерным для Ордена отсутствием разумной офицерской инициативы.

Вскоре это предположение подтвердилось — действительно, великий магистр бросил свою армию, уйдя вместе с резервом под защиту городских стен Енгабана.

После того, как ландскнехты были усилены составом четвертого легиона, отступающие предприняли две попытки контратаковать, используя немногочисленные оставшиеся в строю кавалерийские подразделения. Обе контратаки были успешно нами отбиты, причем в них была уничтожена наиболее боеспособная часть отступающей армии.

После этого примеру великого магистра последовали те из командиров, которым это позволяла диспозиция. Их легионы также оставили поле сражения, бросив своих боевых товарищей на верную гибель.

Дальнейшие события на полях Валдо представляют интерес лишь для драматургии, потому я воздержусь от их описания. Теперь же перейдем к рассмотрению тех стратегических и технических новшеств, которые и определили исход этого сражения…».

Трудно сказать, чем являлось упоминание о драматургии — тяжеловесной шуткой Флеаса, или вскользь брошенным замечанием о своей собственной судьбе. Дело в том, что при последней контратаке отступающих, Флеас получил тяжелое ранение, которое в любых других обстоятельствах оказалось бы смертельным…

… Волна вражеской кавалерии накатилась на строй ландскнехтов. Замелькали длинные двуручные мечи, сабли и секиры, а затем позади контратакующих вспухли фантастическими кустами разрывы снарядов, отрезая их от так и не успевшей прийти на помощь пехоты.

Орденские всадники рубились с отчаянием обреченных. Они и были обречены — несколько сотен, завязшие в «шахматных» рядах угрюмых железнобоких воинов, усиленных «ромбами» легионеров.

— Легат убит!

— Что? — переспросил Румата, бросая взгляд туда, куда указывал наблюдатель. Там не было видно ничего, кроме облака пыли, перемешанной с дымом, — ты точно видел?

Не дожидаясь ответа, он пустил коня в галоп. Вслед за ним сорвалась с места охрана из варваров Верцонгера. Ну и, конечно, Вики-Мэй — остановить ее в такой ситуации было некому, а Румате было некогда с ней препираться… Так. Где-то здесь… Угораздило же его лезть в самую гущу… Какого черта? Здесь еще кто-то воюет?… Ну, давай повоюем… На, получи… Руки с мечами работают сами по себе…. Ах ты не один? … Да сколько же вас, елкина жизнь… Клинки в руках Светлых мелькают с такой скоростью, что окружающие видят лишь тусклые размытые блики… Предельно экономичные и выверенные движения сливаются во что-то непрерывное и механическое… Будто работают огромные газонокосилки, которые какой-то маньяк запустил в толпу… Отточенные лезвия без видимого усилия рассекают живые тела… Ну, вроде, все… Оглянулся — Вики-Мэй в порядке, вот она, почти рядом. Правда, ее левую щеку пересекает длинная глубокая царапина от лба до подбородка, а правый рукав оторван и с плеча содран широкий лоскут кожи… Но это ерунда, а где же Флеас?…

— Какая муха вас укусила?

Это, конечно же, дон Тира. Он, как всегда спокоен, но сейчас, к тому же, очень сердит. Светлые нарушили наиважнейшее правило: главнокомандующие не должны покидать ставку ни при каких обстоятельствах. И, тем более, не должны ввязываться в бой, точно юнцы, обуянные жаждой дурацких ратных подвигов. Два бойца, даже очень искусных, все равно не изменят ход сражения, где счет мечей идет на тысячи.

— Флеас! — выдохнула Вики-Мэй.

— Знаю, — хмуро ответил капитан ландскнехтов.

Румата вдруг увидел себя и Вики-Мэй со стороны. Грязных, оборванных, с головы до ног забрызганных кровью, среди изрубленных людских и конских тел… И рассчитывающих чудом найти здесь одного-единственного человека, пока он еще дышит… Если он еще дышит… Контратака захлебнулась и теперь до отступающих войск Ордена было около 250 футов. Строй ландскнехтов и легионеров продвинулся на полсотни футов вперед, а на месте боя остались лишь убитые и тяжело раненные.

Флеаса нашли только благодаря его щегольским позолоченным сандалиям. Вернее, той из них, что была надета на правую ногу. Сама правая нога торчала из-под лошадиного трупа. По крайней мере, так потом рассказывали легионеры, а золотая сандалия вошла во множество афоризмов и даже стала эмблемой личной гвардии императора.

Самое удивительное, что он был еще жив… после страшного удара кавалерийской пики, пронзившей ему живот… после опрокинувшейся лошади, чья туша впечатала его в каменистый грунт…

— Быстро тащи вертолетную аптечку, — заявила Вики-Мэй тоном, не предполагающим возражений, и, уже обращаясь к легионерам, добавила, — мне нужно много чистой воды, два десятка полотенец и пять шерстяных одеял.

— Ты что, собираешься оперировать его? Прямо в этой грязи? — спросил Румата.

— Нет, блин, укольчик сделать и в клинику везти, — огрызнулась она, а затем прикрикнула на легионеров, — шевелитесь, черт вас побери!

… Вот и пригодился трофей, взятый при том памятном захвате вертолета. Универсальный полевой медицинский комплект, в просторечии именуемый «аптечкой». К моменту, когда Румата вернулся и осторожно опустил на чей-то плащ двадцатикилограммовый белый ящик с красным крестом на крышке, уже было готово нечто вроде импровизированной операционной. Кроме того, Верцонгер успел притащить Игенодеутса, своего шамана, который, как и оказалось, здорово разбирался в ранах, увечьях и вообще в устройстве человеческого организма.

Тем временем, Флеас ненадолго пришел в себя. Шевельнулись побелевшие губы.

— Глен… Это ты?… Почему так темно?… И холодно… Здесь всегда так?

— Все хорошо, мы тебя вытащим, — сказала Вики-Мэй, и, увидев, что раненный снова впал в беспамятство, добавила, — ну, начали?

Они начали. Они чистили забитые грязью внутренности. Они откачивали кровь, вылившуюся в брюшную полость. Они склеивали рассеченные сосуды и органы. Они заставляли работать сердце, то и дело готовое остановиться навсегда. И все это — под грохот артиллерии, добивающей остатки последней орденской армии. Под завывание ветра, несущего по равнине тучи проклятой пыли, от которой не спасал натянутый наспех полог. Под нервное сопение легионеров, на глазах у которых трое чужих людей боролись за жизнь их командира, а они почти ничем не могли помочь. Только таскать воду, стирать полотенца и отгонять назойливых мух. Ну, еще дать кровь. Да с радостью — сколько угодно. Может, еще чего надо? Отвалить отсюда? Хорошо-хорошо, отваливаем… Вы только позовите, если что…