Виктор Новоселов - Сколько тебе осталось?

Конец октября. Понедельник. Время – 7.58 утра. Снова идет мелкий, противный дождь. Я сижу на лавке под большим вековым дубом, что стоит прямо посреди центрального городского парка. Мимо меня, прячась под зонтиками, снуют одинаковые силуэты людей. Кто-то торопится на работу, кто-то на учебу, а кто-то, видимо, просто не в силах сломать ритм улицы, несется вперед, хотя ему, по сути, никуда и не надо.

Иногда люди бросают на меня из-под своих зонтиков косые взгляды. Ход их мыслей вполне предсказуем, они делают поспешный вывод, что я «немного тронутый». Но затем, отойдя от меня метров на пятьдесят, их разум спохватится, и они допустят в сознание новую мысль, куда более добропорядочную. Например, предположат, что я отчаялся, или что меня настигло какое-то большое несчастье. Кто-то из них, возможно, даже позволит себе пожалеть меня, но к тому моменту они уже успеют отойти от меня на приличное расстояние, и им ничего не останется, кроме как постараться как можно скорее меня забыть.

Но вернемся же ко мне. Сумасшедший ли я? Не думаю. Отчаялся ли я? Нет, жизнь идет согласно привычному ритму. Просто я люблю сидеть на этой лавке и смотреть на мелькающих в толпе людей, вне зависимости от обстоятельств. Мне плевать на их оценивающие взгляды и их грубые мысли, я давно научился не обращать на это внимания. И здесь можно было бы предположить, что я циничный человек. Но уверяю, таковым я стал вовсе не из-за своего раздутого эго или проблем с самомнением. Причина в том, что мироздание, бог или какие-то иные высшие силы наделили меня довольно специфическим знанием. Знанием, которое довлеет надо мной, корежит мою душу и постоянно выворачивает наизнанку всю мою жизнь.

Дело в том, что я знаю точное до секунды время, когда каждый из вас умрет. Да, вот так вот. Мне достаточно один раз увидеть тебя воочию, и я безошибочно определю, сколько тебе осталось оборотов Земли вокруг Солнца.

Я точно знаю, когда умрешь ты и твоя жена, мой сосед и его тетя. Знаю, справиться ли твой дедушка с раком предстательной железы и сразу вижу, нет ли у твоего новорожденного ребенка несовместимых с жизнью аномалий развития. Дар ли это? Или тяжкая ноша? Скорее всего, ни то ни другое. Это просто источник информации, жить с которой я так и не привык.

Только подумать, а ведь когда-то я был обычным, счастливым ребенком. Но многое изменилось одним погожим летним утром, двадцать два года назад. Мне было семь, и ближайшей осенью я готовился впервые пойти в школу. Как и все нормальные дети, в ту пору мы с друзьями любили днями напролет играть во дворе. Прятки, казаки-разбойники, салки и прочие игры, правила которых появлялись в момент их оглашения и забывались, не успев утвердиться.

Поскольку все мы были детьми, то знаем, насколько далеко детей могут завести желание быть лучше других и любопытство. Так во время игры в прятки черт дернул меня спрятаться там, где меня точно никто не будет искать – в незакрытой трансформаторной будке. Это в глазах взрослого человека трансформаторная подстанция – опасное место. А в глазах несмышлёного ребенка – это идеальное место для того, чтобы там спрятаться. Именно там, под мерный гул трансформаторов, разглядывая гладкие пластмассовые ручки многочисленных рубильников, я стал «королем пряток».

На протяжении целой недели никто не мог меня найти, и мне быстро наскучило быть единоличным «королем», посему однажды я позвал с собой своего лучшего друга – Валеру. И как назло, это произошло именно в тот день, когда мое место наконец-то рассекретили.

Я помню, что первым услышал шаги снаружи. Знаете, это был эдакий марш победителя, уверенным и четким шагом вода приближался к трансформаторной будке. Такую походку обычно можно заметить у тех людей, что идут с успешно сданных экзаменов или после удачно сложившегося свидания. И, видимо, для того чтобы насладиться своей победой, вода решил потомить нас ожиданием и просто бродил вокруг подстанции, скребя ее стену веточкой.

И для всех троих мальчуганов трансформаторная будка была чем угодно, но не тем, чем она являлась на самом деле. Для водящего это была сработавшая ловушка, для нас с Валерой это был осажденный замок. И казалось, лишь трансформатор своим низким, ровным гулом старался убедить детей в том, что сформированная ими реальность и действительность фатально расходятся.

В какую-то случайную секунду сигнал о том, что надо бежать посетил сразу две маленьких головки. Мы оба, я и Валера, рванули к двери одновременно. И вышло так, что, не поделив узкий дверной проем, мы столкнулись и повалились на пол.

И спустя много лет каждый прожитый день я спрашиваю себя: почему же так вышло, почему мы побежали к двери одновременно? Ведь никто не кричал, не было никакой команды. Если бы этот порыв появился у нас в головах с разницей хотя бы в полсекунды, то мы бы разминулись в проеме. Но нет, мы столкнулись. Мы были примерно одного роста, но я был заметно легче. Отчего после удара получилось так, что я упал в сторону от двери, и, падая, как бы подкосил Валеру, который в полете ухватился за мои ноги. Я летел на пол, стараясь зацепиться за что-нибудь на стене, в этот момент я услышал какой-то звук, и сразу все померкло…

Вероятность того, что после такой электротравмы я прожил бы ровно столько, чтобы со мной успели проститься родители, была около 95 процентов. Людей в таком состоянии нередко успевают довезти до больницы и подключить к аппарату ИВЛ, но только лишь для того, чтобы позже определить степень повреждения мозга как необратимую.

Но мне повезло. Повезло настолько, что я до сих пор, считаю, что использовал в тот миг не только все свое везение, но и забрал все, что было у Валеры. Ведь мой лучший друг упал так, что попал ногой прямо под один из рубильников. А я уже нечаянно замкнул цепь, случайно схватившись за полосу заземления, идущую по стене.

От несчастного Валеры почти ничего не осталось. Его опознали по фрагменту глаза и обгоревшему кусочку футболки размером сантиметр на сантиметр. Это все что осталось от жизнерадостного паренька с родинкой над правой бровью и переводной татуировкой на руке. Все, что осталось его безутешным родителям.

Я уже плохо помнил его лицо, но почему-то отчетливо помнил его манеру говорить будто бы одной стороной лица. Еще я хорошо помнил его зеленые шорты и серую футболку с футбольным мячом, ведь именно в этой одежде безликий Валера неустанно является мне в вязких предрассветных снах.

Но как бы то ни было, я выжил. Я получил ожоги 20 процентов тела и лишился безымянного пальца на левой руке. Да, это было крайне неприятно, но я был жив, и на тот момент это было главной хорошей новостью.