Владимир Лехэм - Город

Четвертый канал. Темный экран и голос. «ТЕРРОР! ТЕРРОР! Внимание, внимание! Номер 325. Третий круг, третья комната. Новый вышел».

Какой-то левый канал? Похоже на шифровку.

Я выключаю телевизор. Иногда мне хочется его разбить. Луна заходит в тучу, и в комнате становится темно. Сложив руки у подбородка, стараюсь ни о чем не думать, но вспоминаю о прошлом, о детстве, о лицейских друзьях, о своей старой библиотеке. Моя библиотека… Вот что помогло бы мне сейчас! Моя теперешняя книжная полка выглядит так:

«Расписание городского метро»

«Кодекс о наказаниях»

«Правила для работников и служащих оборонной сферы»

«Первая помощь при облучении»

«Террор. Справочное издание»

«Патриот» в четырех томах

«Герои» в четырех томах

«Транспорт центрального Сити. Справочник на текущий год»

Точный портрет моей теперешней жизни и меня самого.

Но стоп! Незнакомый серый переплет. Что-то новое? Откуда?

Бережно, словно боясь, что книга рассыплется, я вынимаю ее и с трепетом открываю первую страницу. Сердце тревожно вздрагивает, замирает и падает куда-то; я чувствую испарину на лбу. Откуда она здесь, когда я сам сжег ее четыре года назад?

Галлюцинация? Нет. Я держу ее, переплет тверд и прохладен, страницы пахнут старой бумагой. Я вижу строки, написанные моей рукой давным-давно. «Откуда?» – проносится в голове, наверное, уже сотый раз за минуту. А если ее у меня найдут? От одной этой мысли бросает в жар и в холод. Ее нужно спрятать, и как можно быстрей.

Впрочем… С какой стати ее бы стали у меня искать? У меня, примерного гражданина и патриота, ветерана той великой войны…

Примерного? Даже смешно. Апокалипсис нашего времени, приговор Империи, хвалебная песнь террору – хранится у меня на книжной полке, между второй частью «Кодекса о наказаниях» и «Расписанием городского метро»!

И я ее автор. Один из четырех.

Я зажигаю свет и сажусь у окна. Тень от погасшего экрана падает на страницы, но я и так помню каждое слово. Годы не вычеркнули из моей памяти ни единой буквы. Здесь нет подписей, но в каждой строчке слышится голос автора… Матиуш, Люций, Иоганн. Мои лицейские друзья, погибшие давным-давно. И я, Марк, почему-то до сих пор живой.

Мне становится душно. Горло сжимается, и из глаз текут слезы. Я вскакиваю с места и распахиваю окно. Свежий ночной ветер обдает меня прохладой и треплет мои волосы. Листы бумаги – мои глупые заметки, стихи, мысли за последнее время – поднимаются в воздух и создают в комнате хаос.

Я смотрю вниз. Отсюда, с высоты, где небо, ветер и луна, жизнь на земле кажется пустой и ничтожной. Но разве лучше живу я сам?

Я хватаю со стола листы моих новых, никуда не годных стихов и бросаю их в окно, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься за ними вслед. Собственный крик кажется мне слабым, как стон умирающего, ветер врывается в комнату и душит меня, как подушка.

Соседние окна так и остаются закрытыми (они всегда закрыты), а улицы внизу по-прежнему сверкают россыпью огней и пропускают через себя потоки машин. Внизу кипит жизнь, и листы бумаги, мелькая в ночном небе, уносятся по воздуху…

Звонит телефон. Я беру трубку.

– Триста шестой? – незнакомый голос. – По вашей заявке мы выслали вам накопитель из Информаториума. Напоминаем: вернуть его нужно не позднее, чем через две недели. Он уже в вашем почтовом ящике.

Ничего не понимаю. Во-первых, я ничего не заказывал в Информаториуме. Во-вторых, откуда они узнали, что накопитель в ящике? Почтальон сообщил им о доставке? Или посылку доставил кто-то из сотрудников Информаториума?

Накопитель действительно был в ящике. На нем оказался чей-то рассказ о поезде и ночном вокзале, абсолютно бессмысленный и не имеющий ко мне никакого отношения.

К чему все это?

Странности продолжались. Буквально через несколько минут после того, как я прочел рассказ и вынул накопитель из компьютера (машинально сунув его в карман), в дверь настойчиво постучали. На пороге стоял незнакомый человек в черном (и, по-моему, жутко неудобном) костюме.

– Триста шестой?

– Так точно.

– Позвольте… – человек потеснил меня и бесцеремонно вошел в комнату.

Я попытался узнать, что происходит, но он как будто меня не замечал.

Гость достал из кармана черный предмет, похожий на карманный телефон, и тот внезапно разразился таким трезвоном, что мы оба поморщились, а я зажал уши.

– Сигнал… – задумчиво пробормотал человек в черном. – Все точно.

Тут он внезапно просиял лицом:

– Всего хорошего. Никуда не уходите. Мы сейчас вернемся.

Я хотел спросить его, кто он такой, зачем пришел – и вообще обо всем, что казалось непонятным (а непонятным казалось все), но человек стремительно вышел, сильно хлопнув дверью.

Тут снова раздался звонок телефона.

– Триста шестой? Он ушел? Беги, беги, беги! Через минуту они вернутся, и тебя уже ничто не спасет! Не бери с собой вещи и документы. Постарайся быстрее исчезнуть!

Голос умолк. На том конце провода раздались странные гудки и шум, сквозь которые пробивались чуть слышные звуки какого-то гимна.

Я растерялся. Что происходит? Это из-за той книги? Черный говорил о каком-то сигнале. Что он имел в виду? А кто звонил? Впечатление такое, будто кто-то посторонний видит и слышит все, что творится в комнате. Выходит, за мной наблюдают?

Тут я услышал, как зашумел лифт.

«Беги, беги, беги! Через минуту они вернутся, и тебя уже ничто не спасет!»

Иррациональный страх – может, неизвестности, а может, смерти – подступил к горлу, и у меня перехватило дыхание. Я выскочил в коридор и спрятался за поворотом как раз в тот момент, когда туда входила толпа людей в черном. Один (тот ли это самый, что заходил ко мне в комнату?) постучал. Они подождали несколько секунд и вошли.

Интуиция, подкрепленная элементарным здравым смыслом, подсказала мне, что через десять-пятнадцать секунд, обнаружив, что меня нет на месте, они выбегут в коридор и начнут прочесывать здание. Сердце бешено билось . «Беги, беги, беги!»

Я рванул по коридору. Десять… девять… восемь… семь… Дверца лифта. Слава Богу, его никто не отозвал. Пять… четыре… три… За спиной послышались крики.

– Он в коридоре! Не упустить! Брать живым! Эй, стоять!

Лифт ухнул и понесся вниз, захлопнув дверь перед преследователями. Так. Сейчас они отключат электричество.

Точно. Лифт дернулся и встал. Но я был к этому готов. Мой опыт спасения людей из мест катастроф на этот раз выручил меня самого. Я знал, что в лифтах на потолке есть особая панель, о которой хорошо знают полицейские, террористы и спасатели, – она легко снимается, и через этот проход можно выйти в шахту. Конечно, это довольно опасно, особенно в жилых домах. Но сейчас ночь. Вряд ли кто-то из соседей пойдет кататься на лифте в такое время, даже если включат электричество.