Матвей Мазуренко - Пока летит апельсин

– Но почему русское меню? – спросил Габриэль.

– Помнишь, мне как-то подарили друзья книгу рецептов из дореволюционной России? Огромная, в тысячу страниц!

– Что-то припоминаю.

– Ты только послушай, как это звучит!

Ник достал из-под стола портфель и с трудом извлек оттуда огромную книгу формата А4.

– Это все рецепты? Сколько же их тут?

– Не знаю, наверное, тысячи. По крайней мере страниц тут девятьсот пятьдесят, значит, и рецептов никак не меньше.

– Так она на русском языке? И как ты собираешься ее читать?

Ник довольно усмехнулся.

– Габриэль, тебе надо меньше времени проводить на кухне среди картошки и лука! Отстаешь от жизни.

– Ладно, давай, выкладывай сразу, не томи.

Габриэль давно привык к манере своего хозяина подтрунивать над собой и окружающими. Впрочем, поскольку тот делал это беззлобно, он давно перестал обижаться на него.

– «Томиться», Габриэль, – это гречневая каша в печи!

Габриэль терпеливо молчал.

– Ты же модный повар, не так ли? У тебя даже берут интервью журналы и даже задают вопросы о политике! У тебя же есть айфон.

– Конечно, вот он перед тобой лежит на столе!

– Вот именно, что лежит на столе, как разделочная доска у тебя на кухне! А надо пользоваться его возможностями! Вот, смотри.

Ник взял в руки телефон и поводил тонким пальцем по экрану.

– Гугл переводчик! Больше не надо знать языки, чтобы прочесть текст. Он направил объектив айфона на заголовок поваренной книги. Экран заморгал, чудные русские надписи стали превращаться отдельными словами в родные английские.

– Читай!

– Пелагея Алексанандрова-Игнатьева, – еле выговорил Габриэль. – Язык свернешь! И что это за блюдо? Надеюсь, оно вкусное, потому что свернутый язык придется потом лишь проглотить, на другое он уже не будет способен, – пошутил он. – Ты его хочешь внести в меню?

– Шутить ты тоже не умеешь, – весело констатировал Ник. – У тебя недостаток образования, все-таки твое место – на кухне. В России таких, как ты, в восемнадцатом веке называли «недоросль». Пелагея Александрова-Игнатьева – это имя автора книги, а не название блюда. Читай дальше!

– «Практические основы кулинарного искусства с приложением краткого популярного курса мясоведения».

– Вот! Вот отсюда мы и возьмем рецепты!

Ник открыл книгу и приготовился читать.

– Ну, – скептически сложил руки на груди Габриэль.

– Телячьи мозги жареные! – торжественно произнес Ник, наставив айфон на страницу. «Вынув из черепа телячьи мозги, вымочить в холодной воде в продолжение 2–3 часов, почаще переменяя воду, пока она не перестанет окрашиваться кровью. Вымоченные мозги опустить на шумовке в крутой соленый кипяток с уксусом, сейчас отставить на край плиты и варить паром, не давая кипеть. Когда мозги затвердеют, опустить в холодную соленую воду, снять пенки, разделить каждый мозг на две половины, обсушить, посолить, посыпать перцем, запанировать в муке, яйце и сухарях; за десять минут до подачи обжарить мозги в отколерованном фритюре и обсушить на бумаге или обжарить на медном сотейнике». – Каково, а?

– А дальше? Икра-то где?

– Дальше уже просто, из щуки икру тебе выковыривать не придется. Щучью икру смешать со сметаной и добавить мелко порезанный репчатый лук. «Для подачи произвольными движениями полить тарелку яичным желтком, сбитым с мукой, поместить на тарелку мозги и выложить рядом щучью икру. Поперчить и посолить по вкусу». Мне кажется, это гениально! То, что нам надо! Идеальная смесь вкуса и эпатажа!

– Это может быть вкусно, – согласился Габриэль, – и действительно эпатажно. Но может быть, есть что-нибудь попроще? Что еще едят эти славяне? Габриэль тоже достал айфон и стал гуглить.

– Каша из топора – неуверенно прочитал он с экрана.

– Что? Ты уверен в правильности перевода?

– Не совсем, – он продолжил читать. Спустя несколько минут он недоуменно засмеялся.

– Любопытный рецепт. Вкратце смысл в том, что, кроме топора, в кастрюлю кладутся все необходимые для полноценной каши ингредиенты, и после приготовления топор вытаскивается. А каша остается.

– Топор не едят?

– Нет.

– Но зачем тогда он нужен?

– Не знаю.

– Похожий рецепт есть у индейцев Мачу-Пикчу в Эквадоре. Там живущие в горах индейцы кладут в густой мясной суп горячие круглые камни с вулкана. Это делается для того, чтобы суп не остывал, ведь в горах холодно. Быть может, и топор в каше для этого, чтобы она оставалась горячей в холодной Сибири?

– Возможно. Но, может, все проще? Для чего в коктейль кладут маленький зонтик? Просто для красоты. Может и топор для украшения?

– Да, и кашу назовем «Раскольников!» – восторженно воскликнул Ник. – Ну вот и гвоздь меню «а-ля рюс». Телячьи мозги со щучьей икрой и каша «Раскольников»!

– А подача каши?

– Ну, тут уже проще. Официант выкатывает на специальном столе-пне горшок с дымящейся кашей. Из горшка торчит топор. У стола официант на глазах гостей хватает топор за рукоятку, ставит кашу на стол, а топор с размаху втыкает в пень! Эффектно! Вот так! Бах! – Габриэль громко с размаху хлопнул ладонью по столу. От неожиданности Ник вздрогнул и зажмурился. Открыв глаза, он обнаружил себя в незнакомом полутемном зале.

Прошло два дня в медленном полете. Связи по-прежнему не было, что было странно, но еще более странной была работа навигационных приборов. Пытаясь проложить короткий путь, Макгрегор выстраивал прямую траекторию, но курс не устанавливался, и лодка упорно отклонялась к следующей планете, словно других путей пройти этот участок галактики не существовало. Похожая ситуация была в гигантском космо-маркете IKEA, где приходилось лететь от гарнитура к гарнитуру, и выбраться из магазина можно было только через пару световых лет, пока не минуешь всю экспозицию. Причина этого стала понятна к вечеру второго дня, когда до планеты оставалось лететь пару часов, и ее можно было уже разглядеть невооруженным взглядом в иллюминаторе. Запиликали датчики посещения, Макгрегор нажал кнопку «принять», и в гостиной материализовалась невысокая фигура. Когда настроилась резкость голографа, он разглядел ее. Это была старушка в длинном суконном платье зеленого цвета, с туго собранными в узел седыми волосами. Поверх платья была одета теплая жилетка, отороченная понизу куцым мехом неизвестного происхождения, а на ногах – домашние туфли.

Гостья придирчиво оглядела Макгрегора поверх очков, так, словно это он пришел к ней, причем был не слишком желанным посетителем.

– Почему в верней одежде? – строго спросила наконец она. – У нас в верхней одежде нельзя!

Макгрегор так удивился, что не сразу нашелся, что ответить.