Владимир Варин - К вершине Бесконечной горы

– И как это выглядит на практике? – спрашиваю я. – Как, например, ты будешь собирать налоги?

Блондинчик задумывается. После получасового напряженного молчания хочет что-то сказать, но Здоровяк его опережает:

– Вот что я предлагаю сделать, – говорит Здоровяк. – После того, как очередной Директор уходит в отставку, проводится всенародное голосование. Население отвечает на простой вопрос: «Лучше они стали жить или хуже?» Если большинство за истекший период правления стали жить лучше, Директору ставят памятник и всю оставшуюся жизнь кормят пирогами с белужьей икрой. А если большинство скажет, что жить они стали хуже – Директора четвертуют. Нормальный план?

– Ты романтик, приятель. Идеалист и романтик. Никакого большинства не существует в природе, любое голосование – спектакль.

– Я понимаю, но согласись, власть должна принадлежать народу.

– Какому-такому народу?

– Каждому. Каждый должен иметь возможность принять участие в решении важных вопросов. И не просто для видимости, а так, чтобы его голос действительно имел значение. Современные технологии вполне позволяют это осуществить.

– Нейроэлектронная демократия?

Здоровяк не послушник, он техник, хотя и подчиняется общим правилам, внутреннему распорядку и прочей мути. Одна из его обязанностей – помогать определиться таким как я в сложной структуре Храма. Верует он в идеалы храмовников, или просто живет себе, неизвестно. Такой, знаете, себе на уме.

– Точно! Нейроэлектронная демократия!

Романтик. Настоящий романтик.

– А кто будет подсчитывать голоса? Учитывать мнения? Сортировать? Направлять потоки? – цепляется за оппонента Блондинчик.

– Специально обученные люди.

– Так эти люди и захватят власть.

– Установить над ними контроль!

– Каким образом?

– Устроить процесс так, чтобы они следили друг за другом.

– Выживет самый хитрый и станет диктатором. Кроме того, каким образом ты организуешь процесс? Всеобщее недоверие и подозрительность? Такое уже бывало и не раз. И заканчивалось плохо.

Здоровяк в отчаянии машет рукой.

– Раз ты не веришь в демократию, кому, по-твоему, должна принадлежать власть?

– Дружище, власть ничего никому не должна, и принадлежит она тому, кто ее возьмет. Можешь взять – бери, не можешь – молчи в тряпочку. Думаешь власть – это средство? Ерунда. Власть – это цель.

– А ты бы взял? – спрашивает он.

– Вряд ли. У любой монеты есть обратная сторона. Рано или поздно придется отвечать. Не хочу отвечать. И вообще… О чем вы говорите? Какая социальная справедливость? Какой закон? Всегда, во все времена существовал лишь один закон – закон силы. А общественное устройство за всю историю человечества изобретено лишь одно – кастовое. При любом политическом режиме существует каста господ, каста рабов и нечто среднее, ни то, ни се, с одинаковым успехом способное подняться наверх и опуститься вниз. Но чаще, конечно, опуститься, потому что рабов нужно гораздо больше, чем господ. Если внимательно приглядеться к истории, то становится очевидным, что как бы ни изменялись технологии, каких бы высот не достигала та или иная цивилизация, ее основу составляло именно кастовое устройство.

– А к какой касте ты причисляешь себя, Змей? – не может удержаться от провокационного вопроса Здоровяк.

– Был ни то ни се, стал рабом, а вы чего ожидали?

– По крайней мере, честно. Невесело, но честно.

Примерно так мы и беседовали.

Поднятая рука.

«Истинно говорю тебе, что здесь я и сделаю все, что ты прикажешь».

Слово устремленного к свету

Поздно ночью Здоровяк растолкал меня:

– Вставай, Змей, приехали.

Это еще не Аменти. Перевалочная база на границе Ядовитых земель. Несколько ангаров, ржавеющая под открытым небом техника, груды металлолома, какие-то почерневшие от времени деревянные сараюшки и высокий бетонный забор.

Невесело…

Ах да, Ядовитые земли.

Ну, когда Боги воздвигли Бесконечную гору, то позаботились о том, чтобы их никто не беспокоил. Я имею в виду никто из людей.

Боги любят уединение.

Огромные пространства по всей окружности Сет-Джесерт превратились в пустыню. Не совсем безжизненную, конечно. Тут полно НПМ-чудовищ, которых выдавили из кластеров, мутантов, есть вроде бы и обычные животные – самые приспособленные и живучие, вроде тараканов, желтых муравьев, навозных мух. Насекомые, кстати, немного подросли, так что если какой-нибудь жужжалке, или бурчалке захочется отложить в вас личинку – пиши пропало. Здесь же много антропов. А где им еще быть? Прячутся от своих собратьев по разуму, выживают, как могут.

К Бесконечной горе есть два пути – северный и южный. В обход солончаков и марей. Первый ведет к северо-западному склону. Второй, соответственно, к южному. Там у Храма Неподвижного Сердца базы. Туда направляются многочисленные паломники – религиозные фанатики, мечтатели, идеалисты, просто ненормальные. Храмовники с превеликим трудом наладили транспортное сообщение. Боги не терпят высоких технологий, так что забудьте о самолетах, о монорельсе. На восток идут паровозы. Да-да, паровозы – дымящие, извергающие снопы искр отголоски давно ушедшей эпохи. Но, спасибо, что не пешком. Пешком до Бесконечной горы не добраться.

Такие дела…

Остаток ночи мы провели, ворочаясь на деревянных нарах, нестерпимо воняющих свежей краской. Утром побрели в столовую, невкусно позавтракали пищевыми концентратами.

После завтрака послушников, а их здесь оказалось около двадцати, собрали в одном из ангаров – слушать лекцию отца-наставника.

Здоровяк шепнул мне на ухо:

– Интересный персонаж.

– Да? Чем же он интересен?

– Да видишь ли, он един в трех лицах. И прозвище соответствующее – Троица.

– Как это?

– Обыкновенно, сделал себе двух дубль-клонов, причем с полным подключением. Обмениваются друг с другом полным объемом информации – визуальной, аудио, тактильной. Причем онлайн, без прерываний. Термиты постарались. В кластерах подобной технологии пока нет, а Троица долго работал в Термитнике. Вот и результат.

– Это что, гарантия бессмертия? Мол, теперь меня три и я не погибну, а если один из трех меня погибнет, или даже два из меня, то я все равно останусь?

– Вроде того.

Троица: высокий, стройный, широкоплечий, молодой. Волосы светлые, длинные и это странно, ведь храмовники бреются налысо. Лицо мужественное, красивое, но что-то проглядывает в нем такое… Ну, знаете, приторное. Зачем ему Храм Неподвижного Сердца? Искупает грехи, служа богам? Ищет высшие смыслы? Борется со своими низменными инстинктами? Два дубль-клона. У парня явно водятся денежки. И он поменял их на побасенки о просветлении? Непонятно.