Владимир Варин - К вершине Бесконечной горы

Рано утром я просыпаюсь, с трудом выползаю из спального мешка, потом еле передвигая деревянные ноги, плетусь в отхожее место, потом умываюсь у ручья и поедаю на камбузе невкусный завтрак. После чего до обеда таскаю резцы из передвижного лагеря к первой точке – это метров триста вверх. От первой точки вниз несу источенные резцы. Их восстанавливают и снова пускают в ход.

Вроде бы ничего страшного, но к обеду я уже ничего не хочу. Ни есть не хочу, ни пить. После обеда – то же самое до ужина, до полного ступора. Священная фреза расходует резцы сотнями и превращает преданных во вьючных скотов.

Первое время я пытался говорить со своими коллегами, но очень скоро отказался заводить новых друзей. Большинство из них полуантропы, одна-две модификации, мозгов как у таракана, только покорность и равнодушие. С их точки зрения лучше горбатиться здесь, чем подыхать на окраинах кластеров, или подключиться к Юго-Восточной Сети. Может быть они и правы, однако я скучаю по старым добрым временам.

Боги гневаются на нас.

Который день Бесконечная гора окутана густым туманом, холодный дождь не прекращается ни днем, ни ночью, и служители Урт-Аб, Храма Неподвижного Сердца, поют заунывные гимны, призывая богов сменить гнев на милость.

Странные ребята.

С одной стороны они богам поклоняются – приносят жертвы и все такое, а с другой стороны ползут и ползут вперед – к вершине. А там… Кто знает, что они устроят…

Священная фреза продолжает перемалывать гранит в порошок, для нее нет хорошей и плохой погоды. Резцы изнашиваются, на моих ногах нарастают новые мозоли, плечи стерты в кровь лямками рюкзака, колени разбиты, мышцы превращаются в жгуты.

Старший жрец-машинист даже рад тому, что идет дождь, и горячий ветер из глубины Ядовитых земель не приносит разъедающую глаза желтую пыль.

– Слава богам, два дня не придется менять фильтры, – говорит он.

Сумасшедший протез-симбионт…

Такие как он собираются в артели, клубки-сети, составляют узкоспециализированный механизм и продают свои услуги арктическим или трансокеанским директориям.

Всегда при деле.

Счастливый…

Знаете, я всерьез думал сбежать.

То есть, о том, чтобы сбежать я думал еще в поезде, а уж теперь.… Так скучно, сил нет. Помните, я говорил, что человек бежит от себя самого? Есть еще один забег – бегство от скуки. И этот забег люди проигрывают.

Что меня держит?

Ничто меня не держит, кроме простого вопроса: « Что дальше?»

Не в том смысле куда рвануть и чем заниматься, найдется, куда и найдется чем.

Дело в другом.

Я вот думаю, а толку-то от этих моих развлекаловок и зарабатывалок?

Деньги?

Деньги, деньги, деньги…

Везде деньги, деньги, деньги…

Куда не плюнь деньги, деньги, деньги.

Понимаете, есть некое пространство, внутри которого действуют два закона: деньги и Апгрейд. И в это пространство входит буквально все, чем мы живем сегодня.

Налево пойдешь – в Апгрейд попадешь, направо пойдешь – в Апгрейд попадешь, куда не пойдешь – результат один и тот же.

Разве у вас не возникало желания узнать можно ли иначе?

Можно ли жить за пределами Апгрейда, или Апгрейд настолько всеобъемлющий, что выйти за его рамки нельзя?

Нельзя?

Но…

Почему?

Если подумать, есть несколько путей:

Первый – нищета, абсолютный отказ от денег и, от Апгрейда соответственно. Сведет вас в могилу за короткое время. Спрос на хомопротеины среди морфов по-прежнему высок.

Второй – отказ от собственной личности, примерно так и поступил я, запродав себя любимого невесть кому не задорого. Посмотрим, сколько смогу протянуть.

Третье.…

Третье…

Третьего не придумать.

И что получается? Апгрейд неизбежен?

Да ладно, так не бывает. Все когда-нибудь заканчивается. И жизнь, и деньги, и Апгрейд. Заканчивались войны, революции, эпохи, эры.

Закончится и наш замкнутый круг. Не знаю когда, не знаю как, не знаю почему, но закончится. Это неизбежно.

А пока…

Пока мы как ослики, подающие воду на поля, ходим по кругу и вращаем колесо Апгрейда, и колесо зарывается все глубже и глубже в наши спины, и нет ни надежды, ни веры, ни любви.

И единственно возможное исключение из правил – Бесконечная гора.

Она должна была появиться.

Появиться для того, чтобы продолжить Историю. Уже не историю человека, но историю развития разума.

Апгрейд закончится.

Может быть, мы присутствуем при его конце. Здесь, на склонах Сет-Джесерт боги выстроили последний рубеж, на котором Апгрейд сложит свою буйную голову.

Такие дела.

Вот поэтому я здесь, ребятишки, поэтому до сих пор не сделал ноги в теплые цивилизованные края.

Мне интересно.

Однако интерес этот глобальный и к ежедневной рутине отношения не имеет.

Дни тянутся…

Тянутся…

Тянутся…

Похожие друг на друга словно дубль-клоны…

Я поднимаюсь вверх по склону, перетаскивая очередную партию твердосплавных резцов, забираю отработанные, спускаюсь вниз, беру следующую партию.

И все повторяется.

Все повторяется.

Все повторяется.

Такое ощущение, что попал во временную петлю или что-то вроде того.

Жизнь-фрактал.

А дорога растет, змеится по склону, уходя на юго-восток.

Свободное движение.

« …ибо внемлите, он дал мне свои заклинания на миллионы лет».

Слово устремленного к свету

По Священной Фрезе ударила волна.

У половины симбиот-протезов мгновенно расплавились мозги. Вторую половину атаковал рой-страж. К тому моменту, когда я доплелся со своим тяжеленным рюкзаком до места назначения, боты начисто сожрали сервомоторы и принялись за кормовые пластины.

Преданные в панике бегали вокруг огромной машины. Кто-то молился, упав на колени, кто-то плакал, кто-то благодарил богов за то, что волна прошла мимо его, любимого.

Старший жрец-механик стоял, глядя на поднимающиеся к небу струйки синего дыма, и бормотал:

– Что я теперь буду делать…

Наконец, одному из преданных пришло в голову воспользоваться огнеметом – в блестящий борт Священной Фрезы ударило пламя.

Жрец-механик очнулся и остановил огнеметчика.

– Оставь. Единичный экземпляр, не восстановить. Пусть доедают.

Вот вам слабость протезов как она есть.

Протез – почти всегда единичный экземпляр. Почему-то крайне редко эти развеселые мальчишки и девчонки, превращая себя в машину, задумываются о том, что машины ЛОМАЮТСЯ.

ВСЕ МАШИНЫ ЛОМАЮТСЯ.

Белковые машины ломаются реже, чем кремниевые, здесь у морфов преимущество. Но и белковые машины изнашиваются, стареют и… умирают…

Если бы в мире Апгрейда шла война протезов и морфов, и нужно было бы выбрать сторону, я бы выбрал морфов. Но, в мире Апгрейда идут другие войны, или даже одна большая война всех против всех и каждого с каждым. А в этой войне я на своей собственной стороне.