Песах Амнуэль - Тривселенная

— А вы? — спросил Аркадий. — Вы тоже?

— Естественно, мы работали вместе. Уже пять лет. Вот в этой комнате. С утра до вечера.

Взгляд Раскиной стал будто стеклянным, она видела перед собой не Аркадия, а собственное прошлое, и нужно было быстро спасать положение, пока Наталья Леонидовна не перестала воспринимать настоящее.

— Я разговаривал с Пастуховым, — сказал Аркадий, — и он ничего не говорил об генераторах… э… Уринсона. По его словам, Подольский исследовал что-то, связанное с ноосферой, какая-то передача информации от мозга в биоинформационное пространство и обратно. Извините, я не очень понял, но все равно это ведь не то, о чем вы сейчас говорите.

— Почему не то? — удивилась Раскина и посмотрела на Аркадия, как профессор математики на великовозрастного дылду, не знающего, что дважды два, вообще говоря, равно четырем. — Именно то. Уринсоновские генераторы усиливают биоструктуры, излучаемые… Впрочем, вы действительно не специалист, а мы порой увлекаемся терминами… Генераторы Уринсона могут иметь в будущем множество применений. Конкретно Генриха Натановича интересовала так называемая метаинкарнационная гипотеза — перенос информации от одного живого существа к другому с задержкой в биоинформационном поле. Без генераторов Уринсона здесь делать нечего.

— Это очень интересная проблема? — сказал Аркадий. — Я имею в виду, что первая атомная бомба тоже была огромных размеров, а сейчас атомную мину такой же мощности можно унести в портфеле. И этот генератор… Сейчас он занимает комнату, а через год появится компактная модель, и телепортация станет популярной не меньше, чем сейчас биокомпьютеры.

— Да, вы правы, — согласилась Раскина. — В перспективе.

— Значит, — сделал следующий шаг Аркадий, — наверняка у вас есть много конкурентов. Создать первый карманный генератор — это ведь принесет изобретателям миллионы?

— Вы все о деньгах, — пробормотала Раскина. — Наверное. Впрочем, вы правы, конечно. Но от нашего генератора до карманного такая дистанция, что никто из нас и не думал о том, что при нашей жизни…

— Кто еще работал над такими генераторами? — спросил Аркадий. — В России, скажем. Может, даже в Москве.

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к… Простите. В Москве — никто. В России — институт «Биопром» в Санкт-Петербурге. Мы движемся примерно одинаково, но точно, конечно, никто не знает, потому что существует коммерческая тайна.

— Ну, мне-то вы рассказали…

— То, что я вам рассказала, и еще в десять раз больше, известно каждому сотруднику и здесь, и в Питере, и в Каролине, где тоже проводятся подобные опыты. Коммерческая тайна начинается на уровне конкретных блоков и идей.

— У Подольского были оригинальные идеи?

— Каждый считает, что его идеи оригинальны, Генрих Натанович не исключение.

— А по-вашему?

— Идеи Подольского безусловно оригинальны, — с вызовом сказала Раскина. — Так что конкурентов у нас достаточно, если я верно поняла вашу мысль.

— Разве я высказывал какую-то мысль? — удивился Аркадий. Ему действительно не казалось, что работа над генератором могла стоить Подольскому жизни, тем более, что до практического применения было, по словам Раскиной, еще очень далеко. Чтобы спалить на расстоянии кожу на лице жертвы, эти генераторы явно непригодны.

Аркадий встал и сделал несколько шагов к столу, стоявшему около окна. Он не собирался трогать на столе что бы то ни было, ему хотелось посмотреть в окно, увидеть, просматриваются ли отсюда эшелоны воздушно-транспортной сети. Но Раскина поняла движение Аркадия по-своему.

— Эй, — резко сказала она, вставая на его пути, — вам придется предъявить ордер и пригласить понятых. Ничего здесь трогать нельзя, рассматривать тоже.

— Я и не собираюсь, — пожал плечами Аркадий. Он обошел женщину и прижался лбом к оконному стеклу. Отсюда видна была только центральная линия, по которой к городскому кольцу летели личные машины. Грузовики шли в третьем эшелоне почти над самым институтом и из окна видны не были.

Аркадий услышал за спиной движение, Раскина что-то делала у стола, скорее всего, прятала какой-то документ, небольшой по объему, поскольку куда она могла что-нибудь спрятать, если не в карман своего рабочего платья? Во всяком случае, не в ящик стола — у Аркадия был хороший слух, он бы услышал. А больше просто некуда.

Он не торопясь обернулся — Наталья Леонидовна стояла, сложив руки на груди, как оперная певица, собравшаяся петь трудную арию. Карман блузки чуть оттопыривался. Ну и ладно.

— Наталья Леонидовна, — сказал он, — что вы делаете сегодня вечером?

Раскина ожидала любого вопроса, но только не этого. Она покраснела, будто девушка, у которой спросили, не собирается ли она нынче ночью отправиться в бордель.

— Зачем вам знать? — спросила она.

— Хочу пригласить вас на ужин, — улыбнулся Аркадий. — В «Тамиллу», например.

— Не понимаю… — растерянно сказала Раскина.

— Объясню, — Аркадий перешел на деловитый тон. — Вы незамужем, живете одна. Не смотрите на меня так, все это есть в вашей служебной карте, естественно, я с ней ознакомился. С Подольским вы работаете несколько лет, и его смерть не может на вас не подействовать. Следовательно, быть одной вам сегодня не стоит. Не имеет смысла и оставаться на работе — у вас все будет валиться из рук. Значит, нужно отвлечься.

— И вы хотите… Спасибо, я найду другой способ.

— Послушайте, Наталья Леонидовна, — Аркадий подошел к ней и положил руки на плечи, женщина попыталась отстраниться, но Аркадий держал ее крепко, и она не стала сопротивляться. — Послушайте, я ведь тоже человек и вижу, что вам нехорошо. Вам хочется поговорить о Генрихе Натановиче, это естественное желание в такой момент. Почему бы…

— Нет, — сказала Раскина и наконец освободилась из объятий Аркадия. — Нет. Вы спросили, я ответила. Что вам нужно еще?

Аркадий пошел к двери, сказав на ходу:

— Ничего. Я хотел как лучше… Извините.

Выйдя из института, он быстрым шагом направился к стоянке. Аркадий знал, что его не видно из окон лаборатории, и мог бы не торопиться, но все-таки почти бежал. С Раскиной он еще поговорит. Вечером, когда они встретятся в «Тамилле».

Поднявшись в воздух, Аркадий перешел на автопилот, задал возвращение в офис и после этого вытащил из кармана маленькую коробочку. Ту, что Наталья Леонидовна Раскина старалась от него спрятать.

Это был аудиоклип, стандартный, производства фирмы «Сони», полтора рубля за штуку.

— А как ты его вернешь? — спросил Виктор. — Ты же понимаешь, что никакой пользы…

— Понимаю, — Аркадий предвидел каждое слово, которое скажет Хрусталев, и слушал вполуха, отвечая не столько на реплики начальства, сколько на собственные мысли, которые пока двигались параллельным курсом и не противоречили высказваниям Виктора. — Я верну клип сегодня вечером. Мы встретимся с Натальей Леонидовной в «Тамилле».