Евгений Гущин - 15 шаров. Сборник рассказов

Она медленно прокусила тонкую кожицу и почувствовала, как брызнул на язык солнечный, кисло-сладкий сок. Анука посмотрела на дольку и увидела, что та состоит будто из маленьких оранжевых капелек. Она стала аккуратно отрывать их и есть каждую по отдельности.

Они молча ели апельсины и, погрузившись в это переживание, витали в обрывках образов далеких земель – с песчаными пустынями и оазисами, пальмами, носорогами или жирафами, веселыми и добрыми людьми, собирающими спелые тяжелые апельсины со всех деревьев. А снаружи еле слышно завывал ледяной ветер, несущийся по этой безжизненной пустой земле куда-то далеко-далеко…

Вечером пришел папа и съел все кожурки.

ВЫБОР

Она стояла около спуска в метро и в растерянности сжимала в руке деньги. Свежая, чистая, приятно пахнущая и никогда доселе не виденная пятитысячная купюра, бумажка, способная превратить её жизнь в сказку, которую ей рассказывал Прохор. Она любила Прохора. Каждый вечер он ждал их под мостом около тёплого костра, каждый вечер они, грязные и тощие, в мешковатой одежде располагались вокруг костра на старых матрасах и газетах и слушали Прохора. Они считали общий заработок, собранный, вернее, выпрошенный за день, и отдавали Прохору. За это он всегда предоставлял им место и хоть какое-то пропитание. А иногда он рассказывал про свою прошлую жизнь. Жизнь, овеянную ароматом домашней еды, мыла, чистого постельного белья, звучащую смехом из телевизора, стука посуды в раковине на кухне… Про жизнь, полную домашнего уюта и счастья. И денег. Ей было очень тяжело поверить, что всё это существует на белом свете, ей были знакомы только вонючий поток автомобилей, гам толпы, крики отца-алкоголика и звон монеток по дну жестяной кружки. Но в рассказах Прохора жизнь там была волшебной и внеземной. Прохору было около тридцати, и двадцать пять из них он жил там. Он каждое утро вставал в своей постели, надевал чистую одежду, завтракал тёплой, божественно вкусной едой, такой как яичница и чай, и ехал на работу, где ему каждый месяц добрая пожилая женщина выдавала пачку бумажных денег. И он не считал это ничем выдающимся, наоборот, каждый вечер проклинал свою бедную жизнь. И вот судьба показала ему, что он ошибался.

Каждый раз после этих воспоминаний под мостом зависала странная тишина. Все смотрели на Прохора. Тот, в свою очередь, неподвижными глазами следил за языками пламени в бочке, лицо его кривила горькая усмешка, и он уносился далеко-далеко…

Сейчас же она могла вернуть ему надежду. Пять тысяч рублей… Такой гигантской суммы они не наскребали даже за год. Эта прямоугольная бумажка с красивым городом на картинке являлась пропуском в мир людей. На них можно было одеться и наесться. Почему же она не прячет суетливо их в грязный передник, а с тоской мнёт их в руке и смотрит вслед пожилому мужчине с чемоданчиком в руке? Она же ведь знает, что такое случается только раз в жизни, что один раз из кошелька выпадет пятитысячная купюра, пока мужчина достаёт мелочь для милостыни и не замечает этого… Он сейчас придёт домой, к своей семье, поужинает и спокойно ляжет спать. Он живёт той жизнью. Наверняка у него полно таких денег.

Сейчас мужчина стоит в очереди за билетиком в метро. Он то и дело поглядывает на часы, видно торопясь куда-то. Она смотрит то на него, то на деньги в руке, такие близкие и могущественные… У неё всего несколько секунд для выбора… Подошла его очередь.

Мужчина купил билет и поторопился вниз, к поезду. Задержали на работе, к сынишке на день рождения за подарком едет. Уже и деньги с книжки снял и подарок выбрал.

Вдруг его кто-то дёргает за рукав, он нетерпеливо оборачивается. Она всунула ему в руку бумажку и с тихим плачем убежала. Через несколько секунд она растворилась в толпе…

PAPERS, PLEASE

–Ваши документы, пожалуйста.

Я взял просунутые в щель бумаги и привычно уткнулся в них. Смена только началась, а я уже чувствовал усталость. Раздражала мигрень, раздражала полоска утреннего солнца, расчеркнувшая стол, раздражал гомон людей за шлагбаумом. Они снова притащились сюда, в надежде пересечь границу и спастись от войны и грабежей.

–Где разрешение на въезд?

Кудрявая женщина лет сорока пяти с усталыми глазами и золотым зубом обреченно пробормотала:

–Мне ничего не сказали про разрешение. За визу кучу денег содрали. Неужели мне нельзя?

–Правила изменились, – бесстрастно ответил я, и влепил в паспорт кроваво-красный штамп «Во въезде ОТКАЗАНО».

Сначала было трудно, но через несколько месяцев я научился отказывать семьям с маленькими детьми, растяпам, которых обманули в бюро составления документов, больным, нуждающимся в операции в Плештине, родственникам, спешащим на похороны и много кому еще. Правил и инструкций было по горло, но одно я выучил наизусть: нарушаешь регламент – оказываешься на улице.

А я не хотел оказаться на улице. Плештина уже не та, что раньше. Страна обеднела, идеология расцвела. Любой официальный документ, выступление или эфир новостей начинались и заканчивались неизменным «Слава великой Плештине!». На улице становилось все больше полиции, на границах – запретов и колючей проволоки, в холодильниках – все меньше еды.

–Ваши документы, пожалуйста.

Когда меня выкинули с завода, я подумал, что это конец. Работы не было. Мы ютились с женой, ее родителями и пятилетним сыном в крохотной комнатушке на окраине. Чтобы снизить плату, пришлось отказаться от отопления. Через месяц сын схватил воспаление легких. Днем я бегал по городу в поисках денег и лекарств, а ночью мрачно смотрел на отсыревший потолок и обдумывал, на сколько еще хватит заначки. А где жить потом?

«Въезд РАЗРЕШЕН».

–Следующий!

Поэтому за предложение одной знакомой пропихнуть меня за барыш в будку таможенника я ухватился руками и ногами. Сначала было легко и даже интересно. За каждого проверенного платили десятку. Я чувствовал, что делаю важное дело, охраняю границу от контрабандистов и преступников. Но с каждым месяцем требования все ужесточались. На границе стало беспокойно, у соседей началась война, к иностранцам стали относиться очень настороженно – враги наверняка пытались бы заслать диверсантов. К постоянно меняющимся требованиям к паспортам, прививкам, визам, разрешениям на въезд прибавлялись все новые и новые бумажки. В Плештине многое разрушалось и ветшало, но не бюрократия. Она цвела.

–Ваши документы, пожалуйста.

Высокий молодой парень протянул мне паспорт, визу, личную карту, разрешение на въезд. Я внимательно проверил даты, штамп места выдачи, фотографию. Взял разрешение.

–Цель визита?

–К родным в гости.

–Продолжительность?

–Три недели.