Сергей Ростовцев - Наркотик для бактерий, или Переселение душ

Повторил я громко, снимая куртку.

– Как хорошо, что ты сегодня раньше.

– За компьютером?

– Я посуду помыла.

– А бельё?

– Ой. Сейчас стиралку включу.

– А почему хорошо, что я раньше?

– Я тут одно видео нашла. Совсем не понимаю. Очень красивое. Колония различных медуз живёт как одна особь.

– Есть такая. Сифонофор называется. А что тут странного? Улей или муравейник, тоже живут, как один организм.

– Да, но эта штука как будто одно тело. Там, в улье, есть обслуживающий персонал и матка. А этот сифонофор состоит из вполне самостоятельных медуз. Взрослых и детей, но действует как одно тело. Пошли, покажу.

– Да видел я. Просто сифонофор древнее существо. Есть такое, ещё более древнее существо, вольвокс. А есть и порпиты. Это тоже гидроидные. Как медузы. Там разные клетки образуют колонию как тело. Мы и наши предки, пошли по пути развития многоклеточности индивидуальных организмов, а некоторые другие виды, приспосабливаясь к среде, развивали колониальность. Это как мы в России – коммуна, община. А на западе индивидуалисты. Я думаю, что мы ещё многого не знаем о природе.

Мы разговаривали ещё минут десять. Дочь интересовалась всем. Она только закончила школу и собиралась стать программистом, но как и я, она не могла пройти мимо других интересных вещей. Не научилась. А я всегда, даже когда дочь была ещё совсем маленькой, отвечал на её вопросы подробно. И если чего-то не знал, лез в литературу и находил ответы.

– Ты голодна? – спросил я наконец.

– Да.

– А если бы я не пришёл?

– Но ты же пришёл?

– Пельмени?

– Ага. – ответила Катя и убежала к компьютеру.

На кухне был бардак. Катерина помыла только ту посуду, которая стояла в мойке. Кастрюли, большие миски, стояли на плите или столе были ни разу не мытые.

Делать нечего. Я закатил рукава и приступил к работе с посудой.

Через четверть часа пельмени были готовы, и я разложил их по мискам, надавив в них по паре больших зубков чеснока.

Ели мы, каждый перед своим компьютером.

После того как пельмени были съедены, Игорёк со своим идиотизмом, уже не казались мне такой серьёзной проблемой, которая стоила моих нервов. Не то, чтобы я не верил в свой препарат, но и переоценивать его тоже не нужно. Игорёк же не мышь. Да он напичкан разными антибиотиками, которые мы получаем из самых разных продуктов. Например, из курицы. Вот поел я сейчас пельмени, и мой наркотик возможно уже и не такой действенный.

Я взял свой таблет, и завалился читать слизанную в интернете фантастику «Сифоноры». Книга была объёмной. Конечно, сифонофоры там были совсем не те, что в фильме, который обнаружила моя дочь. Там сифонофоры выращивали как летательные аппараты. Ну и ладно.

Придя на следующий день на работу, я продолжил чтение и читал весь день. А кто мне запретит? Никого моя работа не волнует.

Игорёк не проявлялся. У меня был его домашний телефон, и я мог узнать телефон его родителей. Но зачем? Пусть идёт, как идёт.

Вечером я накачал себе новой фантастики и твёрдо решил, что эта неделя будет неделей увольнительной при части. На работу ходить буду, а работать….

Что-то у меня новых идей стало мало. Обычно, после того как я отвлекался, смотрел новые фильмы, читал фантастику, даже просматривал фрагменты политических шоу. Мозги выходили из зацикливания и новые идеи не заставляли себя долго ждать. В конце концов, моя работа это не огород копать? Хемингуэй застрелился, потому что исписался. Так он думал. А половил бы месяц другой рыбу, съездил бы в тайгу. Зачем стреляться? Или медведь задерёт или новый роман появится. Умереть всегда успеешь.

Так, 13 апреля, я уже совершенно успокоенный, уходил в Институт.

– Па! Когда будешь возвращаться, купи сахар. Кончается.

– Хорошо. – прокричал я, закрывая дверь квартиры. Катя была за компьютером.

Весна всё-таки отступила. Ночью шёл снег и приморозило. Я шёл, опасаясь поскользнуться.

«Не хватало ещё чего-нибудь сломать» – подумал я с опаской о своих конечностях. Но дошёл до института я вполне благополучно.

В 15:20, когда дверь неожиданно открылась, я читал, сидя за лабораторным столом.

Передо мной стояли два мужика, напоминающие сильно повзрослевших десантников, которые держали между собой, как кусок мяса, Игорька. Игорёк был весь покрыт струпьями и нарывами. За спинами мужиков была дама, чуть старше бальзаковского возраста.

Мужики, без всяких вопросов положили Игорька на медицинское кресло, и один вежливо обратился ко мне:

– Ты жить хочешь?

– А есть альтернативные предложения.

– Есть. В Индии жён сжигают с мужьями. А мы, если мой сын умрёт, отправим его в крематорий вместе с его руководителем.

– А за что мне такие привилегии?

– Ну он же у тебя, какую-то гадость попробовал?

Я поглядел на Игорька. Рот его был приоткрыт, но он был в сознании.

Я подошёл к столу, взял колбу с растворенным спиртом и чаем и спросил Игорька:

– Эту что ли?

Игорёк ещё приоткрыл рот и оттуда донеслось:

– Ы-ы-а-а.

Тем не менее, в этом «Ы-ы-а-а» можно было вполне различить «Да».

Я вынул пробку, которой была закрыта колба, и отхлебнул.

– Хотите попробовать? – Я протянул колбу мужику.

Мужик взял колбу и понюхал.

– А почему вы его идиотом назвали?

– А вы себе представьте, сидите вы в ресторане поставив на стол бокал виски. Вдруг к вашему столу подходит некто бомж, засовывает в ваш бокал палец и облизывает его. Что вы ему скажете?

Мужик ещё раз понюхал колбу.

– А что это?

– Разведенный спирт с чаем.

– Так почему же с Игорем это произошло?

– Наверно он не только в мою колбу пальцы засовывал.

– Э-э-е. – простонал Игорёк.

– В любом случае, Вы бактериолог. Лечите. Иначе приговор остаётся в силе.

– А Вы к врачам обращаться не пробовали?

– Пробовал. Деньги взять согласны. Но дать гарантию, что через неделю он будет жив, отказались. Они меня знают. Они не захотели почётного погребения вместе с моим сыном. Так что, хотите Вы или нет…, справедливо это или нет, но эта почётная участь будет предоставлена Вам. Вы бактериолог.

За спиной этого бывшего десантника, маячила дама. В глазах у дамы были слёзы.

Я понял, что этот, бывший десантник, не шутит. Ну что ж, помирать так с музыкой.

– Вы говорили, что врачам деньги предлагали?

– Не вопрос. Пять тысяч долларов. Вас устроит?

– То есть, цена жизни Вашего сына пять тысяч долларов? И за это я должен возиться с его бактериозом и рисковать жизнью? Ведь я и сам заразиться могу. И вам советую руки помыть, тщательно. Вон раковина.

Десантник зыркнул на меня и пошёл вместе со своим товарищем мыть руки.

Когда они руки вымыли он спросил:

– Сколько?

– Сто тысяч сейчас и столько же если процедуры увенчаются успехом.