Роман Балуев - Золото верности

Второй недолго пребывал в растерянности. Он с рёвом рванулся к столику у окна и мощным пинком подкинул вверх – заткнуть оконный проем.

В столешницу тотчас воткнулась новая стрела, её смертоносный наконечник блеснул перед глазами солдата. Это стало последним, что он увидел в мире живых.

Сзади к нему подскочила Линнея. Рыча по–звериному, она с размаху вонзила кинжал в шею своего палача.

Оттолкнув дрыгающееся тело, королева попыталась вытащить злополучный стол. Но стол застрял в проёме, не поддавался, и тогда она вытолкала его наружу. Окно должно оставаться свободным.

Неразлучные ночные светила уже поднимались над кронами деревьев, озаряя окрестности. Где–то там, в пляшущих под листвой тенях, скрывался стрелок, от которого зависит жизни её и детей.

А внизу охранный гарнизон Вертиса уже стягивался к воротам башни.

Тут воздух до небес наполнился утробным гулом, подобным реву мифического зверя. Из деревьев выступил стройный ряд всадников. Серебряный конь на груди предводителя блестел в лунном свете, словно сиял сам по себе.

– Дядя Фарлеан! – выдохнула Линнея, едва не расплакавшись от радости. – Вы победили! Война кончилась! Слышите, дети, дед тоже тут!

Но битвой снаружи некогда было любоваться. С лестницы вновь послышались грубые крики и лязг оружия.

– Нас теснят гвардейцы Алариса!

– Это Рубиновая когорта!

– За них Чтец!

– Где король Вертис?! Ещё людей сюда!

– Стоять насмерть!

– Грасс, Винг! Где вы там сгинули?

Затем какой–то шум и грохот.

– Засада!

– Тарбис!! Маэл, уложи стрелка!

Что? Это был голос Алариса?

– Сбрасывай!!

Снова грохот.

Тут в дверном проёме появился взмыленный офицер из личной охраны Вертиса. В одной руке он сверкал кровавым лезвием, а в другой держал щит с гербом Галарид. На голове – шлем с давновым гребнем, точно как у командующего королевской гвардией. Ведь Вертис считал себя единственным законным королём.

Мёртвые тела, стрела в груди одного и растрёпанная королева с кинжалом в окровавленной руке. Офицеру хватило мига, чтобы оценить ситуацию. Он поднял щит, словно по звериному рефлексу – и в дерево тут же воткнулась массивная стрела.

– Линнея! – гремел с лестницы Аларис, перекрывая шум сражения, – Мы здесь!

Дети сразу встрепенулись, заслышав голос отца.

Он и в королеву вселил надежду. Утро уже скоро! Только продержаться, и мрак рассеется, как ночной кошмар!

– Подыхай, проклятый фанатик!

Она бросилась на вражеского офицера с кинжалом. Как смел он посягнуть на их счастье! Как смел угрожать её детям!

Отброшенная мощным ударом щита, королева стукнулась виском. Комната вся заплясала и перевернулась вверх дном, а перед глазами замельтешили искры.

Не успела она прийти в себя, как грудь пронзил острый холод стали. От боли дыхание перехватило, и повсюду вновь заполыхали огоньки – на сей раз прекрасные, как россыпи ночных небес. Как звёзды Богини.

И боль отступила. Звёзды унесли её прочь.

Линнея лежала мёртвой.

Офицер небрежно поймал щитом новую стрелу арбалетчика. Он не обращал внимания на звуки сражения за спиной. Неважно, что битва проиграна – надо исполнить волю того, кого он считал королём. Даже если сам Вертис мёртв, никто не в силах отменить его приказ.

Принцесса Кира цепенела от ужаса, глядя на заваливающееся тело матери.

А маленький Рамис подхватил с пола окровавленный кинжал и с диким воплем кинулся к убийце.

– Щенок!! – прорычал тот, отшвырнув ребёнка пинком кованого сапога.

Малолетний принц отлетел в угол, а офицер тут же рявкнул от боли: в плечо ему воткнулась стрела, издав противный хруст.

Только болью его не остановить. Стрелок за окном промахнулся.

Скуля и корчась, Рамис не мог подняться на ноги. И офицер шагнул к нему, заведя меч.

Но в тот миг принцесса Кира встала между братом и смертоносным лезвием. Она дала матери обещание – защищать маленького Рамиса вместо неё.

И собралась его исполнить.

Ужас парализовал её. Вражеский меч сверкнул в лунном свете, но она даже глаза закрыть не смогла.

Вдруг офицер издал глухой стон. Пошатнувшись, словно пьяный, неуклюже повалился на пол. Безвольная рука выпустила меч, который с размаху звякнул рукоятью о стену.

В дверном проёме стоял служитель Маэл, а под капюшоном его медленно угасало мистическое бледно–лиловое сияние.

– Линнея!

В комнату ворвался обезумевший Аларис, весь забрызганный кровью. Свежая кровь струилась и с его меча, орошая каменный пол. Впрочем, меч был красен вовсе не от неё – он сплошь утопал в призрачном багровом огне.

Завидев у стены бездыханное тело, Аларис затрясся.

– Линнея! – бухнулся он на колени перед мёртвой женой. – О, Линнея…

Рука королевы ещё сжимала ало–золотой шнурок. Заметив это, Аларис издал тягостный стон, и беззвучные слезы покатились по его щекам.

Следом в комнату бесцеремонно ввалился внушительного сложения бородач с серебряным конём на груди и боевым молотом в руке.

– Изеррийцы зачищают окрестности, – сообщил он. – Мятежу Узурпатора пришёл…

Он осёкся и замолчал.

– Племянница… Не уберегли…

Молот его гулко бухнулся об пол.

– Ваше величество!

На лестнице показался гвардеец, замызганный в грязи и крови.

– В башне все враги убиты, либо сдаются. Узурпатор найден мёртвым. Похоже, убил себя ядом.

Аларис не отвечал. Как под гипнозом, он молча взирал на мёртвое тело жены.

Гвардеец и сам застыл при виде безрадостной картины. Груда трупов, окровавленное тело королевы, убитый горем король и плачущие в углу дети.

– Каковы потери? – глухо спросил Фарлеан.

– Командующий Тарбис пал. Принял вражескую стрелу, закрыв короля. Убитых считают.

Тем временем, маленький Рамис сумел подняться на ноги.

Увидев убийцу матери, который бездвижно лежал на полу, принц отчаянно закричал. Подхватив окровавленный кинжал, набросился на него и с жестокостью, неожиданной для ребёнка его лет, полоснул лезвием по горлу. Тот, видимо, оставался ещё жив, потому что захрипел и забулькал, не приходя в сознание. Не успокоившись на том, Рамис продолжал наносить беспорядочные удары, вопя и плача, пока сам Фарлеан не оттащил его в сторону, крепко зажав в ручищах–тисках.

– Довольно, принц. Он уже мёртв. Пойдём–ка отсюда на воздух.

Схватив бьющегося Рамиса в охапку, Фарлеан вышел с ним прочь. Теперь тягостную тишину нарушали лишь рыдания Киры, про которую все будто забыли.

– Папа… – позвала она.

Аларис встрепенулся, словно очнувшись от морока. Он только сейчас заметил, что дочь плакала, не отрывая рук от лица.

– Что с тобой, Кира? – встревожился он. – Дай посмотреть…

Тут лицо его побледнело.

– О Богиня! За что?! Целительницу Заэлию сюда! Она должна ждать в роще! Зовите, живее!