Игорь Сотников - Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

– И какой он? – явно не зря, а с двойным умыслом задался этим вопросом этот видный мужчина. Именно так понял этот вопрос абонента Алисы Клава, исходя уже из ответа Алисы. А так как всё, а в частности этот телефонный разговор, имеет свою смысловую последовательность и логичность, то происходящий разговор между Алисой и её прилично много времени знакомым (примерно с момента отъезда Троянского коня и до сегодняшнего времени – он только уехал, так они и познакомились, следуя самому главному закону природы, где она не терпит пустоты) будет воспроизводится не в додуманной Клавой последовательности, а так, как он и проходит.

– Покажу, увидишь. – Не так проста и Алиса, так нейтрально отвечая своему опасному собеседнику.

– Хе-хе. Ты от меня что-то определённо скрываешь. – Только для виду смеётся этот видный мужчина, тогда как он неимоверно разъярён и немедленно хочет стереть в порошок своего счастливого конкурента, кого Алиса, не дай бог, ещё и нацеловывала.

– В таком деле без определённой скрытности никуда. – Умело маневрирует в ответе Алиса.

– Но хоть одну зацепку или деталь о нём скажи. – Всё не унимается прилично знакомый Алисы, кусая на своей стороне телефона кулаки.

– Он не такой как все. – А вот здесь Алиса, явно набивая себе цену, что свойственно любой девушке на выданье, перемудрила с ответом. Хотя может и нет, раз в телефоне на время в своей задумчивости притихли. «Прикусил язык от злости, – догадался Клава». Что вполне вероятно, когда вновь зазвучавший голос из трубки телефона так искажённо слышится. – Это как ещё понимать? – с лёгкой иронией и как бы в шутку, но серьёзным тоном задался вопросом уже частично переставший быть приличным человеком новый знакомый Алисы.

– А как хочешь понимай, – смеётся в ответ Алиса, выводя из себя своего нервного собеседника, маскирующего под всё от неё с терпящего собеседника. Тогда как это точно не так, как решил Клава, кому и самому стало невтерпёж от таких громогласных и не пойми (а так-то всё понятно) на что намекающих заявлений Алисы, и ему, уже находящемуся в неуклюжем положении с прижатым ухом к стенке кабинки, самому желается поинтересоваться у неё: «На что ты намекаешь?».

Но Клава не в том положении, чтобы ему отвечали, если даже он решится спросить, изменив свой голос до женской неузнаваемости (только в истеричном виде), а вот видный мужчина, собеседник Алисы не хочет доходить до понимания Алисы своим умом (ему нужны подсказки – а это говорит о том, что он женщин либо вообще не понимает, либо наоборот, отлично их знает и оттого столь требовательный к ним) и он интересуется у Алисы. – А ты-то такая как все?

– А разве мой ответ на это неочевиден! – усмехается в ответ Алиса. И тут следует такое заявление со стороны её собеседника, что теперь уже Алиса вгоняется в свою задумчивость. А вот что такое сказал Алисе её новый знакомый, можно только догадываться, даже в том случае, если ты всё это время только тем и занимался, что догадывался о содержании ответов этого незримого собеседника Алиса. Впрочем, Клава, быстро сопоставив последние ответы Алисы, сумел приблизиться к разгадке заявления нового знакомого Алисы, если не на близкое расстояние, до истинного, то на вероятность возможности такого ответа.

– А ты, Алиса, разве не знаешь физическую истину, что тела, имеющие заряд одного знака, отталкиваются друг от друга, и в результате не уживаются. – Холодящим душу и сердце голосом, без всяких эмоций проговорил всё это до неприличия приличный человек, с расчётливым складом ума. А Алиса в школе была круглая отличница и она на пять знает все эти прописные физические истины, которые до этого момента существовали в своей абстрактности от неё, а вот сейчас её новый знакомый подвёл эту свою разрушительную формулу под неё и она призадумалась. И, скорей всего, Алиса сумела бы выскользнуть из этой расставленной её новым знакомым ловушки, если бы он плюс ко всему этому не был большим психологом женских душ.

И этот новый знакомый Алисы, дабы закрепить свой успех, наигранно смеётся и говорит Алисе, что он пошутил, а так это правило работает только в случае с неодушевлёнными предметами. На что Алиса сбитым с толку, голосом неуверенности и задумчивости отвечает: «Может быть и так». Но вся эта её ответная неуверенность говорит об обратном – всё именно так. И новый знакомый Алисы, Тёмный во всём человек, или Пифагор, так за него только что решил Клава, от радости потирает руки, понимая, что он сумел достичь желаемого – внести раскол в эти ненавидимые им отношения Алисы и её никчёмного друга.

– Я заставил её задуматься. – Усмехаясь про себя, рассудил Пифагор. – А следующий её шаг к новому пониманию своего дружка будет её пристальная внимательность к нему. После чего она начнёт примечать в нём то, что раньше не замечала, а точнее замечала, но не придавала никакого значения. Ведь она смотрела на него через иллюзию любви. А она лучший на свете камуфляж, прикрывающий собой всё что угодно, и даже то, что находится перед твоим носом. – И здесь Пифагор, находясь в приподнятом духе, не удержался от проявления своих коварных чувств, и от радости прихлопнул в ладоши. Да так сильно, что это услышал Клава, в момент осевший в своём месте сиденья почему-то от испуга.

Правда, для объяснения его испуга имелись все причины, и они находились там, за дверью кабинки, и все они были с женскими голосами. И как только Клава услышал эти голоса, то он догадался насколько коварен и расчётлив новый знакомый Алисы, Пифагор – он именно в тот момент хлопнул в ладоши, когда захлопнулась входная дверь, приведшая сюда этих двух болтушек, неумолкающих ни на секунду. И теперь у него не было никакой возможности дослушать то, на чём закончился разговор Алисы с этим опасным типом, Пифагором. Хотя всё же несколько довершающих разговор Алисы фраз он услышал. – Давай до встречи, созвонимся. – Сказала Алиса и, судя по исходящим с её стороны звукам, то она покинула пределы кабинки, а затем и само помещение туалета, оставив наедине Клаву и этих болтушек.

А это только на первых порах показалось особой проблемой для Клавы, решивший этих болтушек здесь пересидеть, а затем уж выскочить отсюда. Но чем больше они говорили, а это значит, не только одно то, что время его заточения в кабинке всё увеличивалось в геометрической прогрессии по ощущениям, а он плюс ко всему этому своему одиночному уединению, наполнялся не только общедоступными, но и критически важными знаниями со стороны этих болтушек, кои ничего друг от друга никогда не скрывали, а значит, им нечего стесняться друг друга, – а вот Клава под эту дружескую категорию никак не подпадал, а секреты между тем получал от них, – тем сложнее ему было выйти отсюда.