Игорь Сотников - Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

Ведь только покажись он им на глаза, – а сидеть в одном положении, когда ноги начали затекать и зад заёрзал в мучении, уже не доставляет прежнего удовольствия, – то он не только себя раскроет, а он их целиком оголит перед ним, даже если они в этот его выход будут полураздеты или вовсе одеты.

Так они, сперва ошалев, увидев такое его появление из кабинки, недолго думая, в момент поймут, что всё то, что они тут наговорили друг дружке по секрету, – а надо отдать им должное, их знания о человеческой природе были обширны и местами очень для Клавы познавательны, – теперь и не такой уж секрет, когда в него посвящён и третий. И что спрашивается, им теперь делать, когда этот и не пойми кто, выведал все их секреты и теперь имеет все возможности воспользоваться этими их знаниями и затащить каждую из них туда, куда он захочет (а в койку это самый не правдоподобный и отстойный вариант).

– Они мне тут же все мои зенки выцарапают, чтобы я в последствии не мог их отличить друг от дружки. – Всё о своей скорбной участи уразумел Клава, стоит ему только так неосторожно поступить. – А ведь это мысль! – Клаву вдруг озарила догадка. – Я выскочу отсюда как ошпаренный, при этом прикрыв глаза руками, как бы показывая им, что я их не видел и значит, не узнаю. – Эта мысль вдохновила было Клаву, но тут он наткнулся на неожиданное препятствие – на выходную дверь. На которую он обязательно наскочит, если будет бежать с прикрытыми руками глазами. – И тогда я окажусь в ещё более сложном положении перед ними. – Скорбно рассудил Клава. – Я от удара головой об двери, потеряю сознание и упаду прямо к ним под ноги. А там даже страшно подумать, что меня ждёт, когда я быть может очнусь. Но что же тогда делать? – Нервно вопросил себя Клава, совершенно не понимая, почему приятели этих болтушек, так до сих пор их не хватились.

А вот последняя мысль Клавы о беспечных приятелях болтушек, Романе и Владриле что ли, о ком он теперь практически всё знал с одной, женской стороны, навела его на новую глубокую мысль.

– А что, если?! – многозначительно, с тем самым озарением в глазах, когда задаёшься именно этим вопросом, задался этим вопросом Клава, глядя в двери кабинки и в тоже время видя несколько дальше, чем эта дверка кабинки. После чего Клава лезет в карманы своего пиджака и с тихой осторожностью вынимает оттуда всегда при себе блокнот типа записной книжки и ручку. Затем он с той же осторожностью вырывает два листочка из записной книжки и на каждом из них делает знаковую надпись: «Я знаю то, что твоя подруга скрывает о твоём друге. Если хочешь это узнать, то ничего ей сейчас не говори. Я с тобой свяжусь позже». После чего он складывает в записки каждый из листочков и подписывает каждый из них именами подружек-болтушек (откуда он так информативен, не трудно догадаться).

Ну и теперь осталось само главное, осуществить передачу этих записок в руки подружек-болтушек. Вот только как это сделать, когда за их спинами маячат Роман и Владрил. А это не простые парни, а как видится Клавой, то они крепки и за здорово живёшь во всём выглядят – в плечах, в кулаках-молотах, массивных шеях, с цепями на них и самое, наверное, главное, они ни на нанометр не сдвигаемы со своего единомыслия. И если они посчитают себя задетыми его поведением здесь, а оно так и будет, то их совершенно невозможно будет в этом переубедить. И Клаве прямо представилось как это могло произойти.

– Ты задет? – мрачно глядя на Клаву, вытянутого за шкирку из кабинки, спросит Роман своего кореша Владрила. А Владрил не менее мрачно соображает насчёт Клавы, кого он и держит за эту самую шкирку над уровнем земли, или точнее пола в туалете.

– Очень. – Процедил сквозь зубы слова Владрил.

– И я очень за него не очень догоняю. Чего он здесь не видел. – А вот Рома неожиданно демонстрирует философский подход к рассмотрению Клавы. Где он переглядывается со своим корешем Владрилом, после чего они косятся на своих подруг-болтушек, кто по заслугам наказан за такое их наплевательское отношение к их времени, и начинают жутко ржать.

А Клава, дабы поддержать компанию и ради приличия, чтобы не сильно выделяться, и ничего больше, поддержит этих прекрасных парней лёгким смешком, и как результат, сам нарвётся на неприятность в виде кулака в зубы. А что дальше будет, то …

– А что, если?! – Клава вновь задаётся этим многогранным вопросом и с тем же устремлением смотрит в дверь и дальше, в незримую даль, и на этот раз вдруг видит куда как дальше от двери. И это так далеко, что его сознание в один момент наполняется всеми этими безмерными пространствами, а затем ветер в лицо заглушает разум и он глаза от боли закрывает, и как итог, из глубин бытия Клавы всплывает та самая мелодия, которую ему в голову, по словам Михаила, вложила сирена. И эта мелодия вновь начинает вбирать под себя Клаву, уводя его мысль в сторону сирен.

– Так вот кто они такие. – По-новому догадался насчёт подружек-болтушек Клава. – Они меня каким-то образом выследили. И отсюда не уйдут, пока меня не выманят. – Клава от этих страшных открытий весь побледнел. – Как же их там называл Михаил. – Клава начал вспоминать их имена. Что не так легко сделать по той причине, что их имена не столь созвучны нашему современному времени и пока их выговоришь, то язык сломаешь.

Но как бы это не было сложно, а может и невозможно сделать, когда у тебя в голове мелодия играет и с мыслей сбивает, Клаве неожиданно удалось это сделать. А помогли ему в этом написанные на записках имена подружек-болтушек, как оказалось, в начальных буквах созвучные именам названных Михаилом сирен.

– Аглаофа и Пейсиноя. – Глядя на записки, вспомнил имена сирен Клава. – А я вот так это и оставлю. Думаю, догадаются, кому адресовано послание. – Решил Клава и начал разворачивать записки. – А вот начинку я немного, с уклоном на их специфику, подправлю. – А вот здесь Клава немного слукавил, собираясь переделать послание совсем в другую сторону от понимания их сиренами. Другими словами, он подошёл с определённым расчётом к их умственной деятельности, которая меж тем никогда не была замечена в расчётливости, и жила лишь мотивами жизни (один раз не считается).

«То, что перед тобой, это пока что не секрет, и оттого он мало что стоит. Но если ты хочешь из него получить секрет, то скрой его от всех. И тогда он будет хоть чего-то стоить. А чего он будет стоить и что ты вместо него получишь, то для того чтобы это узнать, тебе придётся сюда заглянуть в это же время, в чётный для тебя день», – прочитав ещё раз записку, Клава со словами, само собой сказанными про себя: «А каждая из них интересно догадается о том, что её подругу будут здесь ждать на другой день», начал сворачивать записки. Когда же они приняли свой прежний, свёрнутый вид, Клава прочитал имена на них и немного себя разуверил в том, что у него всё это дело выгорит.