Виталий Жучков - Синора Ависсу

− Ладно, не стоить тратить времени на все эти рассуждения, – самодовольно сказал Тар Гецон. – Моё дело воевать! У этих дохляков можно разве что позаимствовать немного их техники. Такая броня, как у их танков, уступает лишь броне наших кораблей. Сейчас я жажду пройти через весь этот континент, пересечь океан, достичь Ближнего Востока и, наконец, войти в великий Иерусалим, как того желают боги и наш повелитель!

− Да, вы правы, командующий, – задумчиво кивнул головой Гинташ. – Нечего нам терять время. Оно ограничено. Пора.

Он влез в машину, а Тар Гецон подозвал к себе двух великанов в синей форме.

− Гур Касо́н! – обратился командующий к одному из них. – Твоим легионам приказываю двигаться на восток уже сейчас.

− Слушаюсь! – прорычал Гур Касон и отошёл на шаг назад.

− Джаль Хази́р! – обратился Тар Гецон ко второму офицеру. – В ближайшие три часа я жду сообщения о взятии Сан-Франциско. Подкрепления Никза́ра Лато́на из Канады подойдут в ближайшие несколько суток, и ты вместе с ними направишься в восточную часть Соединённых Штатов, вслед за Гуром Касоном.

− Есть! – ответил офицер.

Они пошли к своим мобильным командным пунктам. Тар Гецон ещё раз осмотрел окрестности.

В воздухе пролетали многовинтовые и многокрылые летательные аппараты. По земле ползли боевые машины. В океане виднелись силуэты огромных кораблей. На севере, где в утренней дымке просматривались постройки Сан-Франциско, раздались взрывы и поднялись клубы дыма.

Ровно за год до того, как Канада была обращена в руины, до того, как погибла 9-я авианосная ударная группа Третьего Флота США, в другом полушарии планеты, в Москве, никто себе и представить не мог грядущих событий.

Июнь выдался жарким. К середине месяца температура достигла 26-28 градусов. Над городом стояло марево. По небу плыли грузовые и пассажирские самолёты. Автомобили бесконечным потоком тянулись по горячему асфальту. Метро и пригородные электрички везли всё новых и новых пассажиров. На Красной площади, перед мавзолеем Ленина реяли два флага. Здесь был российский триколор, а также красное полотнище с четырьмя золотыми стрелами, расходящимися по диагоналям от пятиконечной звезды – знамя Исетской Лиги.

По Никольской улице, мимо Историко-архивного института, плёлся человек лет двадцати пяти, в чёрной одежде и облегчённых армейских ботинках. Выглядел он слегка нелепо для такой погоды. Журналист Габро́в был «зимой и летом одним цветом». Нахлобучив чёрную кепку посильнее на глаза, он нёс в портфеле ноутбук, чтобы, сев в каком-нибудь кафе, дописать очередную статью для военно-исторического журнала, а заодно ещё черкануть рецензию по просьбе одного знакомого.

− Ого! Кого я вижу! Габров! – раздался весёлый возглас.

− Уф… Средь миллионов найдёт… Вот только тебя мне не хватало. Ну почему? – пробормотал журналист себе под нос. – Здорово Данила! Гуляешь?

− Да вот, я тут с друзьями, – к Габрову подошёл полноватый молодой человек в шортах и сандалиях. За ним шли парень и девушка.

− Отпуск? – поинтересовался Габров.

− Ну… Что-то в этом роде… Я сейчас на проектной работе, – неуверенно ответил Данила. – А это вот Юра и Марина.

Парочка поздоровалась с Габровым. Данила тут же начал красочно описывать его деятельность своим спутникам, зачем-то приписывая чужие достижения. Журналисту пришлось оборвать монолог своего знакомца.

− Насчёт меня господин Богатырцев вешает вам много лапши на уши, – обрубил он. – А я сейчас немного спешу, так что вы уж извините, но мне пора.

− Да какая «лапша»?! – возмутился было Данила. – Чего ты злишься, словно перегрелся? Зачем только в такой мрачной черной одежде ходить в прекрасный солнечный день?

− Для чего одежда мрачная?! Да чтобы ты, Данила, спрашивал! – прорычал Габров. Это возымело кратковременный эффект. Богатырцев умолк.

− Ну, вот мы и пришли! Спасибо за компанию! Мне пора! – Габров слегка поклонился Марине, торопливо пожал руку Юрию и Даниле.

− А! Э! Ты куда! Подожди! Вы там не собираетесь куда-нибудь выбраться всей толпой? – крикнул ему вдогонку Богатырцев.

− Собираемся! – огрызнулся журналист и пулей влетел в вестибюль станции «Площадь Революции». – Лишь бы без тебя!

Несколько секунд он стоял в полумраке вестибюля. Оглянувшись, Габров увидел, как Данила потащил своих друзей по Ильинке. У его спутников на лице читалось желание поскорее избавиться от такого «гида». Данила умел отвадить от себя любую публику. Единственное, что у него хорошо выходило, так это фотографироваться с разными знаменитостями и получать их автографы. А «проектная работа» всегда означала, что он снова не знает, куда податься, и, с переменным успехом, пытается подрабатывать на корпоративных вечеринках с помощью своего старого фотоаппарата.

Габров направился к турникетам, однако вспомнил о рецензии. Он хотел было зайти в библиотеку Историко-архивного института, выпускником которого был, чтобы там доделать свою работу, но тут зазвонил телефон. Товарищи из художественной студии просили приехать вечером к ним для какого-то «важного дела, в котором он может помочь».

− Хорошо. К 19:00 буду. Да, сейчас жену тоже позову. До встречи! – Габров сбросил вызов и начал набирать другой номер. – Что ещё за важность? Надо бы успеть рецензию отправить. С книгой придётся теперь повременить…

В половине седьмого Габров и его жена вышли из метро на «Трубной», и зашагали по Рождественскому, где располагалась студия. Здесь их уже ждали друзья: администратор студии и художник Николай Бочкарёв с женой Ириной, вечный скептик и задира Слава Егоров − режиссёр видеомонтажа и «душа компании». Рядом с ними стоял высокий худой человек, в чёрной футболке и джинсах, украшенных различными анархистскими нашивками и эмблемами малоизвестных рок-групп. Несмотря на тщетные попытки отрастить бороду, он казался крупным подростком на фоне остальных. Это был Владимир, художник-мультипликатор.

Бочкарёв с удовольствием дымил очередной сигаретой, несмотря на откровенное недовольство морщившейся от дыма Ирины, а Егоров рассказывал товарищам очередной древний анекдот. Они стояли у входа в студию, которая располагалась в старом двухэтажном здании.

− Ага, вот и они чешут! – бесцеремонно закричал издалека Егоров. – А вам так не холодно? Плюс двадцать семь в тени. Морозище!

Жена Габрова имела привычку одеваться так же мрачно, как и он сам, и носила такие же летние облегчённые армейские ботинки. Вместе они выглядели, как боевики какой-нибудь экстремистской группировки. Габров тут же «парировал» выпад тем, что угрожающе быстро направился к Егорову. Тот с постановочным ужасом на лице начал прятаться за спины товарищей.