Дмитрий Белковский - Мёртвые Хроники Мертвецов

Надо собраться.

Достала из холодильника бутылку водки. Непочатая, с дозатором. Я ни как не могла открыть её. Пальцы скользили по рифлёной поверхности – не хватало сил открутить пробку.

Зашел Гриша и подхватил у меня бутылку. Быстро свернул пробку, дозатор вышел наружу.

– Лариса, я там уже всё убрал и снял с твоей мамы ночнушку.

– Спасибо, Гриш.

– Лариса, давай пока ты будешь её мыть, я приготовлю её платье.

– Мамин костюм в кресле у телевизора. Я говорила тебе. Уже всё готово. Спасибо. Я сейчас.

– Хорошо.

Он обнял меня, поцеловал в щеку и вернулся в спальню.

Я в чашке смешала пополам воду с водкой, достала из аптечки пачку стерильного бинта и пошла за ним.

Обнажённая мама лежала на кровати.

Я сложила из куска бинта подобие салфетки и, смачивая его в приготовленном растворе, принялась протирать маму. Каждый уголочек её тела. Её дыхание и хрипы заметно затухали.

Хлопнула дверь и я услышала голос Максима. Посмотрела на часы – десятый час – сын пришёл ночевать. Гриша объяснил ему, что, наверное, сегодня все лягут спать позже и провёл Максима на кухню.

Одинокая слеза пробежала у меня по щеке.

Мама очень похудела. И за три месяца часть мышц заметно, особенно слева, атрофировались.

Медики знали, что моя мама обречена. Григорий, как «воин жизни», смог добиться дать мне возможность ухаживать за ней.

За последний месяц я окончательно свыклась с потерей и уже не раз попрощалась с мамой.

Ком в горле. Слёзы сами текут, я их не вытираю.

Мне будет её очень не хватать. Я готова ухаживать за неё всё время, лишь бы она оставалась в моей жизни.

И вот, когда я протирал слежавшееся места в области бёдер, я почувствовала мамино прикосновение. Словно она поглаживала моё предплечье. Я приподняла глаза и увидела, как мама поднимает своё тело и садится.

– Гриша!!! Гриша!!!

На кухне задребезжала разбившаяся посуда и в спальню вбегает муж.

Подскакивает к кровати и бьёт мою маму в лицо.

– Гриша!!!

Я чувствую сильный захват матери у себя на запястье.

Григорий хватает мою руку и освобождает её. Не останавливается перед тем, чтобы сломать державшие меня пальцы.

– Гадство! Чёрт!

Мама укусила мужа за плечо, край футболки окрасился кровью.

Оттолкнув меня, Гриша бьёт мою маму ногой. Обнаженное мёртвое тело падает на кровать, на живот, концентрируясь для новой атаки. Муж хватает с пола прислонённый к стене нож гильотины и, запрыгнув на постель, наносит удар по шее.

Голова с глухим стуком падает на пол.

– Что там у вас? – в окне торчит физиономия Михаила, пытаясь сквозь занавески на окне рассмотреть происходящее в комнате.

Гриша смотрит на Мишу, на меня, на обезглавленное тело моей мамы. Сжимает окровавленное плечо.

Страх понимания. Ужас обреченности.

Дикий рёв раздаётся из груди мужа. Он бежит в комнату, хватает кобуру, достаёт пистолет.

Из кухни осторожно выглядывает Максим.

Приставив травматику к голове, совсем рядом с центром шрама в виде мишени, нажимает курок.

Каждому приходится сталкиваться с этим. Терять близких людей.

банально навести порядок

– Всё. Не забудь вытяжку выключить.

Я стряхнул сырые опилки с лопаты в мусорный ящик. Константин Григорьевич просил влажные и сухие опилки-срезки выбрасывать в разные контейнеры, так как он приторговывает дровами. Сейчас очень популярны стали кремации. И не газом в печи, а на костре, на свежем воздухе. Как в кино: плачешь и прощаешься с покойным всё время, что горит пламя. Плюс стопроцентная уверенность, что сгоревший мертвяк не восстанет. Мне на Григорьевича как-то начхать – он со мной не делится. От меня требуется лишь банально навести порядок, а все просьбы – это блаж.

Щелкнул по тумблеру отключения вентиляции. Практически сразу, поскрипывая ремнями, на улице затих мотор. Так же я отключил в столярке свет и направился в курилку, где уже собрались мои коллеги играть в карты до конца рабочего дня.

Ничего не поделаешь – завод – раньше 15–50 пропуск не отдадут и с территории не выпустят. Даже если у тебя вся работа выполнена. Конечно, мастер мог бы озадачить рабочих уборкой всей близлежащей территории, но Иваныч вроде мужик нормальный.

Как-то печально топать по длинному коридору столярного цеха мимо давно уже не используемых фрезерных станков. Вот печальный результат работы за сегодняшний день – десяток деревянных ящиков двух видов по госту. Приплыли! Станочники пятого-шестого разряда колотят ящики.

Достал сигарету с зажигалкой и закурил. Работаем на сделке, но на ящиках ни хрена не заработаешь. А ведь когда-то фуры в очередь стояли на погрузку мебели нашего производства. К черту – последнею неделю дорабатываю, а там пойду в охрану на завод радиоизмерительных приборов. Зарплата, конечно, немного поменьше, зато целый день сидишь на жопе, а не спину горбатишь.

– Ты там не офуел посреди столярки курить!!! – заорал Иваныч из курилки. – Сейчас начальник пойдёт мимо и застукает. Затем меня на ковёр жопой вперёд пригласит. Давай бегом сюда, уже раздали и тебя ждём.

Я зашёл в курилку.

В небольшой каморке, сидя за длинным столом, наш мастер препирался с бригадиром Серёгой.

– Чего ты тут карты схватил? Я с Сашкой Бамбуковым в паре играю. Двигайся от сюда! Ступай спать, а то снова на проходной арестуют. Вон, к Евгению под бочёк. Женёк вряд ли в своих клубах такое счастье встретит.

Евгений пытался помлеть у тёплого радиатора батареи. Открыл глаза, когда речь зашла о нём.

– Оставьте своего Дулина там, где сидит. И так достал уже сегодня. Шарахается без толку. Срезки не мог помочь вынести.

Произнесённая всуе «Дулин» автоматически вызвала приток смеха у всей бригады.

– Так, Евгений, – Иваныч всегда любил поязвить. – Не барское это дело срезки выносить. Что-то вы совсем своего пахана не уважаете. А мне с ним ещё вам КТУ (коэффициент трудового участия) расставлять. И так получать не фуй, а он вас вообще по миру пустит.

– Мы его тогда здесь по кругу пустим. – Очередное приступ веселья запустил Геннадий, доставая из кармана очки.

– Серёга, ложи карты! Саня, иди, садись играть. Вон Гена уже свои чудо очки одевает.

Серёга положил карты и с кислой пьяной физиономией освободил мне место. Сам потянулся к своему пакету, висящему у входа на крючке.

Играем в буркозла. Надоело уже. Но всё лучше карты покидать – время скоротать, чем у батареи кимарить. Я играл в паре с Иванычем против Геннадия с Алексеем.

Серёга достал початую чекушку и кусок хлеба от обеда.

– У, мля. Я думал, что ты уже всё выжрал. Или ещё ходил? К этому, Смирнову из слесарки?

Не обращая на слова мастера внимание, Сергей вылил остатки самогона из бутылки в кружку. Выпил. Закусывая, принялся тупо пялится через плечо в карты Геннадия.