Екатерина Рафалюк-Бузовская - Сборник рассказов для людей, читающих по-русски

– Маменька, ну как же так! А как же салки? Мы с Ванькой только начали!

– Сколько раз вам было говорено – не водиться с крепостными! Фи, дети! Ну вы же аристократы, дворяне, что о вас подумают люди из нашего круга, а какая молва пойдет о нашем семействе! Впрочем, сейчас не до разговоров! Мы опаздываем!

И Катерина Анемподистовна снова заметалась, в то время как Адольф Палыч не спеша выкурил трубку и телеграфировал в Петербург своему старинному однокашнику Маресьеву о том, что они с семейством выезжают двухчасовым поездом и завтра будут у них. Сделка намечалась серьезная: Адольф Палыч долго присматривался к Семену, крепостному Маресьевых. Уж очень он хотел заполучить себе этого исполина. Тот и на работе в поле сгодился бы, и вполне заменил бы Луку, трубочиста, что свалился намедни в трубоход да сломал себе обе ноги. За этими размеренными мыслями Адольф Палыч и не заметил, как прошло уже добрых полчаса с момента, как он появился дома.

– Китти! – закричал он бешеным голосом. – Вы готовы?

Из глубин комнат раздались сдавленные рыдания. Адольф Палыч поспешил туда.

– Ах, Додя, – всхлипывала Катерина Анемподистовна. – Мурзик порвал мои последние чулки, что я надену? Ты же все ассигнации копил на куплю Семена, мы поиздержались, я не заказывала у модистки чулок в этом месяце.

– Душенька, сейчас ведь лето, а у тебя такие длинные юбки! – взмолился Адольф Палыч.

И Катерина Анемподистовна, взглянув на несчастное лицо благоверного, решилась на страшное – выйти в люди без чулок.

– Митенька, Сонечка! Почему вы еще не в передней?

– Папенька, Сонька стащила мою лошадку, а я хотел доскакать до вокзала на ней!

– Митя, голубчик, ну какая лошадка! Я в Петербурге куплю тебе вороного рысака, если сделка состоится! Поехали на вокзал, бог ты мой!

Спустя еще полчаса семейство прибыло на вокзал. Путаясь в юбках и саквояжах, спотыкаясь о зонты и потеряв матросскую шапочку, они добежали до нужного перрона. Двухчасовой поезд «Москва – Санкт-Петербург» весело прогудел им, скрываясь на горизонте…

«Его привела к нам Эльза. Она впоследствии еще много раз упрекала меня в том, что все так получилось. Только версия, ставшая достоянием общественности и учебников, признаюсь, все же не самая верная.

Было лето. Кажется, самая его макушка. Мы с мужем приехали в Москву на пару дней – папенька приболел, нужно было его навестить. Как сейчас помню: несу из кухни в спальню поднос с бульоном, и входит он. Ну, то есть, конечно, не он, а они с Эльзой. Она разгоряченная, со сбитыми локонами, со следами только что игравшего на лице безудержного смеха. Он – гигантский, едва не снес притолоку. Невзирая на жару, подтянут, опрятен и нордически холоден. Вонзился в меня глазами. На одно мгновение. Но его было достаточно. А дальше – снова коридор, наш длинный коридор московской квартиры. И бульон. Папенька о чем-то спрашивает, что-то рассказывает… Не слышу. И не вижу. Внутри только его взгляд. Никогда я еще об этом не говорила. Мне было выгодно, чтобы все считали иначе.

Ося сразу все понял. Но тоже молчал столько лет по другой причине. Во-первых, гордость. Во-вторых, он также пал его жертвой. Да, «такое» случалось и в наше время. Но не приведи господь было тогда предать это огласке.

Так мы и жили. Да, втроем. И да, наша спальня видала столько и могла бы столько рассказать, что это стало бы бестселлером на все времена. Мы создали легенду о нас, в нее поверили все, даже самые близкие друзья. Но о том, что было на самом деле, я говорю только здесь и сейчас. Я никогда никого так не любила, Ося никогда никого так не любил. А он… он позволял нам любить его такой разной любовью. Сейчас, спустя почти полвека, мне все так же невыносимо вспоминать о том, как мало времени было отпущено нам свыше. Но разве могло быть иначе? Создатель и так отмерял нам слишком много, если судить другими мерками. Володя жил и творил за наш счет. Мы купали его в роскоши и сибаритстве, во всем, что могли ему дать. Включая свою любовь. Которая была ему, увы, не нужна. И это было очень больно, Володя.

Пора кончать. Я уже чувствую действие нембутала. В моей смерти прошу винить В. Маяк…»

Они пришли за мной на закате. Обычно в книгах для людей, не страдающих интеллектом (назовем их так), «они» приходят на рассвете. А за мной вот нет, на закате. В решетку камеры пока еще слабо, тускло, но уже заглядывала луна. В этих же упомянутых произведениях в решетку обычно прокрадывается луч солнца, а ко мне вот заглядывала луна, невозмутимо, как-то уж очень спокойно, что совершенно не соответствовало моменту.

– Вставай, – сказал один из конвоя. – Руки за спину. Вперед.

Мы шли не сказать чтобы долго. Просто почему-то очень медленно. Они никуда не торопились. Как та луна. «Та»… Как будто есть еще луны кроме нее. Да, есть, – вздохнулось мне. Там, триста лет назад. Или она все-таки та же? А кто ее знает. Судя по тому, как бесстрастно она взирает на то, что сделали с моей Землей за последние триста лет, ей глубоко фиолетово и на всех нас, и, боюсь, даже на саму себя.

– Пришли. Осталось подождать гуру. Он будет тебя судить.

– Суд? Еще суд? Да вы издеваетесь? Здесь зябко и сыро и, в конце концов, темно. Давайте, может, без вашего гуру как-то поскорее разберемся?

– Впервые вижу человека, который так сильно хочет поскорее расстаться с жизнью, – хмыкнул тот же конвоир и сплюнул прямиком в лужу, из которой на меня опять уставилась луна-флегматик.

– Вы знаете, я лучше расстанусь. С жизнью. Чем с вами оставаться. Вот вы хотя бы иногда задумываетесь о том, во что превратили планету?

– Не, у нее опять обострение, – заржал конвоир и пошел к своим дружкам.

Гуру, черт бы их побрал с их формулировочками, все еще не было. Время работало на меня, но я все равно почему-то особо не надеялась. Замерзла. Хотелось размять затекшие руки, но где там, они же их связали, прежде чем оставить меня тут прохлаждаться.

Внезапно темноту разбавил свет фар. Визжа тормозами, ко мне подъехал внедорожник. Из него вышел мужик. По виду – гопник 80-го уровня. Мрачно уставившись на меня, произнес:

– Женщина, вам известно, в чем вас обвиняют?

– А как же. Доложили сразу. Тянуть не стали.

– И что вы можете сказать по этому поводу?

– А вы что, тот самый гуру, что ли?

– Во-первых, это не ваше дело. Во-вторых, я жду ответа.

Вдруг резко потянуло сквозняком. Так и есть! Вот поражаюсь ему, всегда успевает! На землю (хорошо хоть, никого не убил, хотя некоторых, может, и стоило) со свистом грохнулся холодильник завода «Атлант». Из дверцы вырвались клубы пара, а за ними показалась голова Женьки:

– Блин, ну ты как всегда. Казнью пахнет? Я не понял.