Сьюзен Янг - Девочки с острыми шипами

Я не знаю, что ей сказать, не знаю, чего она хочет. От ее вида мне неуютно. Я быстро оглядываюсь по сторонам, но другие девушки не обращают на нее внимания. Однако смотритель заметил ее и теперь разглядывает, слегка наклонив голову.

– Повернись, – приказывает он.

Валентина не слушает. Никак не реагирует на его слова. Она продолжает наблюдать за мной, ее взгляд прикован к струйке крови, сбегающей по моей ноге. Ида Уэлч и Марианна Линдстром, сидящие за ней, озабоченно переглядываются.

Мое сердце начинает биться быстрее. Леннон Роуз выглядывает со своего сиденья, чтобы понять, что происходит. Ее широко раскрытые глаза полны страха.

– Валентина, – повышает голос смотритель Бозе. – Я сказал, повернись.

Вместо того чтобы подчиниться, Валентина встает и оказывается в середине прохода. Кто-то испуганно ахает. Сидни выпрямляется, ее руки вцепляются в зеленую спинку переднего сиденья. Аннализа наклоняется в проход и шепотом просит Валентину сесть, осторожно наблюдая за смотрителем. Но Валентина словно не слышит. Она делает шаг в мою сторону. Я хватаю ртом воздух, испугавшись всеобщего внимания.

Смотритель вскакивает и вцепляется в запястье Валентины. Скрипнув зубами от боли, она пытается высвободить руку. У меня за спиной Марчелла, испугавшись за нее, шепчет: «Не надо». Непокорность Валентины ее пугает.

Смотритель выкручивает руку Валентины, пытаясь заломить ее за спину, так что Валентина вскрикивает от боли. Несколько секунд он всматривается в ее глаза, а затем толкает ее на сиденье. Она тут же вскакивает снова, а он опять толкает ее вниз, на этот раз более резко.

– Ни с места, – предупреждает он, тыча указательным пальцем ей в лицо.

Валентина пристально смотрит на него в ответ, но не встает. Вместо этого она непокорно наклоняет голову. Я никогда не видела, чтобы кто-то из девушек вел себя так, как она, и не понимаю, что с ней не так. Слова, сказанные ею в Федеральном цветнике, явно были первым симптомом ее недостойного поведения.

– Ты только что заработала себе сеанс терапии контроля побуждений, – сообщает Валентине смотритель. Он стоит на месте, нависая над ней, и кажется, будто он увеличивается в размерах, а она сжимается. – Я об этом позабочусь.

Леннон Роуз, сидящая напротив меня, через проход, снова шмыгает носом, но на этот раз я не пытаюсь ее успокоить.

Смотритель садится, достает свой телефон и принимается негромко с кем-то разговаривать, не переставая следить за Валентиной. Она же, в свою очередь, сидит и смотрит вперед, в лобовое стекло, снова до невозможности неподвижная.

Я чувствую, что Сидни хочет спросить меня, что только что произошло, но мы не решаемся заговорить. Мы не хотим, чтобы нас отправили к психоаналитику вместе с Валентиной.

Терапия контроля побуждений – наказание, которое нам назначают, когда обычной корректировки поведения недостаточно. Наказание, которое нас страшит, даже если мы его заслуживаем.

Я попадала на терапию контроля побуждений лишь однажды и не хочу возвращаться туда снова. Это произошло вскоре после моего первого дня открытых дверей – мероприятия, которое академия проводит несколько раз в год. Родителей, спонсоров и инвесторов приглашают на праздник в честь наших достижений. Но мои родители не явились в отличие от всех остальных. Я чувствовала себя одинокой и покинутой. Я расплакалась и никак не могла успокоиться. Все было не так. Со мной было что-то не так.

Я поговорила с Антоном – нашим психотерапевтом, и он порекомендовал мне эту терапию. Но я не хотела, чтобы меня наказывали, хотя он и сказал мне, что это ради моей же пользы, что терапия сделает меня лучше. Он сказал, что я слишком остро на все реагирую и что терапия контроля побуждений поможет мне лучше справляться с эмоциями.

Я плохо помню, что было дальше. После окончания процедуры терапия контроля побуждений стирается из памяти. Я только помню, что зашла туда в слезах, а двадцать четыре часа спустя вышла, чувствуя себя лучше, как он и обещал. И все-таки каждый раз, когда я пыталась вспомнить, что же случилось, накатывало сокрушительное чувство тревоги. Очень странно испытывать такое чувство отдельно от воспоминания, которое могло бы его вызвать. Когда я спросила Антона, он сказал, что это нормальная часть лечения.

Так что я не хочу снова проходить через это. Никто из нас не хочет. Поэтому мы опускаем глаза и сидим тихо весь остаток пути до академии. Я просто надеюсь, что Антон сможет помочь Валентине так же, как он помог мне, даже если она этого не запомнит.

Мы поворачиваем на гравийную дорогу, и в поле зрения появляется арка с железными воротами. Надпись «Академия инноваций» выгравирована на большой металлической табличке, которая проржавела от дождя и выглядит старой. Ворота открываются, и мы едем вперед.

Академия высится перед нами на фоне горы, прекрасная, как на картине. Дождь наконец-то прекратился, и между облаками проникает тонкий луч света. Он окрашивает металлическую крышу в оранжевый и красный; это смотрелось бы красиво, если бы не заросшие плющом стены и зарешеченные окна.

Говорят, что решетки остались с тех времен, когда здесь был завод, – защита от воров и злоумышленников. Когда несколько лет назад новые владельцы переделывали здание в академию, они решили не убирать решетки, посчитав, что такие меры безопасности нужны в не меньшей степени или даже в большей, учитывая, что теперь она окружена высокой железной изгородью со всех сторон.

– Оставлять девушек без защиты опасно, – однажды сказал мне профессор. – Особенно таких симпатичных, как вы.

Автобус с шипением останавливается на кольцевой стоянке. Парадные двери академии открываются, и из них выходит мистер Петров, наш директор, в угольно-сером костюме с ярко-синим галстуком. Он наблюдает за автобусом, сложив руки на животе, с явным выражением беспокойства. Его жена, спустившись до середины лестницы, останавливается рядом с ним, покорно взяв его за руку.

Я не так уж часто виделась с мистером Петровым. Он ограничивает общение с ученицами, говоря, что не хочет вмешиваться в нашу учебную программу. Но его жена – Леандра Петрова – встречалась с каждой из нас, когда мы впервые прибыли в академию. Она научила нас правильно краситься и укладывать волосы, в соответствии с требованиями академии. И я помню, что тогда думала, будто она самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видела. Она заметно моложе своего мужа – вероятно, не намного старше нас.

Леандра часто появляется в академии. Раз в неделю она проверяет и записывает наш вес, кроме того, она оставляет в наших туалетах предметы гигиены, которые могут понадобиться нам в критические дни. Она одна из немногих женщин, с которыми мы здесь видимся. Уравновешенная и красивая, она пример для подражания.