Максим Милованов - Assembler, или Встретимся в файлах…

– Секс-индустрии наши разработки несомненно бы тоже пригодились, – улыбнулся Бонадвентур. – Но у нас другой заказчик. Да вам-то как раз лучше знать, с кем долгие годы сотрудничает ваш отец.

– NASA, – удивилась Джессика. – Не может быть…

– Очень даже может, – подтвердил Бонадвентур. – Мы работаем на Космическое Агентство. Создаем версию робота, который полетит вместе с людьми на Марс.

– Вот это да! – голос Джессики дрогнул от волнения. – Наш робот будет участвовать в первой марсианской экспедиции!

– Насколько я слышал, еще три лаборатории получили аналогичные задания. Через три недели все мы должны предъявить образцы комиссии NASA. На Марс отправятся только лучшие экземпляры.

В этот момент из оцепенения вышел Ли. Он вдруг заговорил голосом рекламного марсианского агента:

– Люди высадятся на Красную планету вместе с машинами. Затем люди возвратятся на Землю, оставив роботов оборудовать пригодный для жизни периметр. Это будет огромный марсианский город под куполом. Через пять лет территория, пригодная для жизни, сможет принять десять тысяч землян. А через тридцать лет, когда проект выйдет на полную мощность, на Марсе будет жить до двадцати миллионов человек…

– А затем мы построим марсианскую космическую станцию, с помощью которой вырвемся за пределы Солнечной системы и полетим к другим мирам, – Джессика засмеялась. – Сколько раз я слышала эту сказку от отца…

– Не такая уж это и сказка, – заявил Ли. – Космические корабли и двигатели, пригодные для полета, уже есть. Проблема в людях. Люди – это пока самое слабое звено. Поэтому людей на Марсе поначалу заменят роботы.

Зачем же тогда делать роботов уязвимыми? – спросила Джессика. – Развивая их тактильные ощущения, вы делаете их такими же незащищенными от воздействий космоса, как и людей. Так же, как люди, они будут чувствовать высокую температуру и холод. Зачем все эти сложности? И, вообще, от чувствительности до чувств один шаг.

– Про чувства никто не говорил, – отчеканил Ли. – Прямое копирование чувств человека – это табу, которое никто не собирается нарушать. Запрет на подобные разработки действует на всех. Мы не жаждем получить за это пожизненный срок. Мы всего лишь повышаем уровень тактильных ощущений.

– Но зачем? – по-прежнему не понимала Джессика.

Ответить взялся Бонадвентур.

– Человеку рано или поздно придется жить на Марсе, а значит придется испытывать на себе все прелести местных условий. Оставленные там на пять лет роботы должны дать ответ – справится ли с этим человеческий организм. Поэтому тактильные ощущения марсианских роботов должны быть максимально приближены к человеческим.

Джессика подозрительно покосилась на собеседников.

– Вы мне что-то недоговариваете…

Бонадвентур с Ли переглянулись и улыбнулись. Им явно польстило, что их собеседница оказалась столь сообразительной.

– Неуязвимые роботы на Марсе людям не нужны! – произнесли они почти одновременно.

– А поточнее…

– Марсианская колония неуязвимых роботов – это слишком опасно для человечества. Кто знает, что взбредет им в микросхемы за пять лет автономии? Поэтому роботы должны испытывать равные человеку ощущения, в том числе и болевые. Болевой шок от попадания пули или иного предмета в тело, простите – в болванку, должен приводить к смерти, то бишь к полному выходу из строя их материнской платы, – пояснил Ли. – Таков главный пункт нашего технического задания. По сути, именно этим мы здесь и занимаемся. Мы убиваем роботов.

Джессика вздрогнула.

– И как успехи?..

– С каждым днем все лучше, – ответил Ли, заглянув в находящуюся у него в руках папку. – Коэффициент вывода из строя полгода назад был на уровне 20 %, на сегодняшний день уже 44 %.

– А что по этому поводу говорят сами роботы?

Ли сочувственно посмотрел на собеседницу.

– Видимо, в вашем доме есть роботы-помощники, наделенные имитаторами чувств и визуально похожие на людей, – предположил он.

Джессика кивнула:

– Няня, горничные, садовники… Всего их семь. К ним же привязываешься, как к людям.

Ли показал пальцем в угол лаборатории и сказал:

– Вон там у нас гидравлический пресс. После испытаний болванку тут же утилизируют.

– Я не спрашивала о таких подробностях, – заявила Джессика, поморщившись словно от боли.

– «К ним привязываешься, как к людям», – Ли повторил слова Джессики. – Это распространенная человеческая ошибка. Все из-за того, что большинство производителей стараются делать роботов внешне максимально похожими на людей.

– А как выглядят ваши, как там вы их называете, – болванки?..

– Наши похожи на людей лишь отдаленно. Руки, ноги, голова, туловище, но без отделки. Стандартная болванка от «Кибердайн Системс». Внутри металл, углепластик, композитные материалы, микросхемы. Оболочка – сверхчувствительный латекс и искусственная кожа. Материнская плата расположена в районе солнечного сплетения… «Душа ее прямо в желудке», – зачем-то процитировал слова известной песенки Ли.

Джессика осуждающе посмотрела на собеседников.

– Просим прощения за цинизм, – извинился за помощника и за себя Бонадвентур. – Мы здесь привыкли к тому, что машина – всего лишь машина. Ой…

Бонадвентур осекся, потому что это тоже был отрывок из той же самой песенки.

Джессика вдруг чуть слышно запела:

– А ведь многим роботы заменяют друзей, близких, даже родителей, – грустно сказала Джессика.

– Извините, если чем-то обидели, – произнес Бонадвентур. – Нам сложно очеловечивать роботов, ведь мы знаем их ассемблер.

Джессику вдруг словно током ударило.

– Ассемблер?.. – повторила она.

Бонадвентур и Ли удивленно переглянулись.

– Да, ассемблер…

– Что это? Расскажите, – попросила Джессика.

Ее лицо раскраснелось. По всему было видно, что собеседница сильно взволнована.

– Ассемблер – транслятор программного кода. Многие программисты в шутку называют его душой машины, – произнес Ли.

Заинтересованный взгляд Джессики явно требовал дальнейших разъяснений.

– Ассемблер – старый и почти забытый язык программирования, нечто промежуточное между машинными кодами и языками третьего поколения. Вы про фортран, кобол, паскаль что-нибудь слышали?

Джессика неуверенно кивнула.

– Ну это такие языки программирования. Так вот ассемблер среди них – ископаемое. Как язык первобытного человека. Но именно он ближе всего к машинным кодам. Именно он находится на короткой ноге со всеми этими бесконечным ноликами и единичками, что появляются на экране, когда компьютер зависает и пишет фразу типа «что-то пошло не так».