Дэлия Мор - Игры мудрецов

– Поздравляю. А как ты догадался? – проглатываю сарказм и складываю руки на груди, настраиваясь на долгую беседу.

Флавий рядом открывает таблицы на планшете. Пока день в разгаре, любую минуту тратит на работу.

– Как двойка я себя исчерпал, – с оттенком гордости рассказывает Создатель. – Сформулировал теорию социогенеза вместе с практикой ее применения и даже потратил много сил и времени на внедрение, но харизмы не хватило. Не удалось заразить теорией не только население планеты, но и правителей.

Именно правителей. До населения дело так и не дошло, если не считать двух выступлений в вечернем выпуске новостей. А стоило один раз ошибиться с определением тройки и не предоставить в короткий срок Великую Идею, как интерес генералов угас. Им неважно, кто из нас выше, а кто ниже – результат нужен.

– Настал черед вплотную приблизиться к барьеру, отделяющему Бытие от Небытия, – продолжает мудрец. – И чем глубже я ныряю в Небытие, тем интереснее мне там становится.

– Ты говоришь о мире духов? – переспрашиваю я.

– Нет, свет мой, – с оттенком снисходительности отвечает Создатель. – Мир духов, мертвых, внутренняя Вселенная, изнанка, как ни назови – тоже Бытие. Я же говорю про полную его противоположность. Когда умираешь окончательно, и твой дух не просто прекращает перерождаться, а перестает существовать. Навсегда.

Звучит еще ужаснее обычной смерти, мне холодно и неуютно.

– Зачем тебе это?

– Ты не поймешь без разъяснений, – радостно отвечает Создатель. – Мне еще нужно все обдумать и структурировать, но я почти уверен, что нашел Великую Идею.

– Небытие? – выдыхаю, и от шока пространство вокруг меня сжимается в точку, вибрирующую голосом в гарнитуре:

– Добровольный уход в Небытие.

Не могу осознать услышанное. Принять, одобрить и примерить на существующий мир. Планету с миллиардами цзы’дарийцев, другие планеты с разумными расами. Да, мы убиваем друг друга, впустую тратим бесценный дар жизни, но отказаться? Добровольно?

– Ты серьезно?

– Да. Знаю, что сложно понять, но конечный вывод любой теории или идеи всегда звучит, как бред. Только с пояснением становится откровением.

– Даже с обоснованием это немыслимо, – завожусь и повышаю голос, – ты видишь очередь из желающих перейти в Небытие? Что даст такая идея?

Создатель тихо смеется. Как раньше в центре, когда задавал вопрос, а я не могла ответить, перебирая вариант за вариантом и уходя от единственно верного все дальше и дальше.

– Свет мой, я бы позвал тебя в сектор посидеть на кухне с яичницей и травяным отваром, но ты не поедешь. Мне жаль, что все закончилось так быстро. Ты стала бы хорошей помощницей, а в будущем – преемницей. Единственной, идеально подходящей на эту роль, но я справился сам. Не огорчайся, ты еще можешь реализоваться как женщина, хозяйка, мать.

Снимаю гарнитуру и выключаю. Услышала достаточно. Наплевать хочется на то, кто настоящая тройка. Великая Идея добровольного ухода в Небытие пугает до обморочного состояния. Эмоциональный выброс душит и не дает думать. Пережидаю вспышку и вижу, во что превратила край шарфа, раздирая ткань ногтями.

– Дэлия? – голос Флавия звучит из пустоты. Словно с другой стороны потенциального барьера.

Если не думать о каждой конкретной жизни: моей, Наилия, Создателя, Публия, Поэтессы, Флавия, то вспоминается теория расширения и сжатия Вселенной. От вдоха, в котором мы существуем, до выдоха в точку. В то самое Небытие. Механизм существует, зачем его ускорять?

– Дэлия!

Чувствую руку Флавия у себя на плече, слышу шум листвы цветущей магнолии. Скамейка давит на спину, а ноги покалывает от долгого сидения в неподвижности.

– Да, сейчас, – бормочу под нос, – один звонок.

Дужка гарнитуры на ухе и голос Наилия:

– Слушаю.

– Ты уже объявил о моей смерти?

– Еще нет.

Я жива, пророчество не исполнилось, а тройка есть. Одновременно Создатель и Поэтесса не могут быть правы, лгут либо оба, либо кто-то один. Если верить еще не сбывшемуся пророчеству, то слова Создателя – чушь. Это просто, понятно и объяснимо. Устраиваем церемонию и ждем настоящую тройку. Если предсказание лживо, тогда зачем оно вообще было нужно? Найденная Великая Идея автоматически устраняет всех претендентов на звание тройки кроме одного. Тогда действия мудрецов теряют логику, а в это не верится. Если лгут оба, то происходящее окончательно превращается в бессмыслицу.

– Дэлия, мы все отменяем? – спрашивает генерал.

Умереть еще раз, уничтожить наладившуюся жизнь ради идеи, которую уже сформулировали без моего участия. Кому нужна такая жертва? Шрамы от когтей филина долго напоминали о предыдущей. И вот я иду по второму кругу.

– Нет, давай сделаем это, – прошу Наилия, чувствуя, как сел голос. – Я больше не хочу быть мудрецом. Мотылек исчезнет вместе со своим диагнозом и запретом рожать детей. Без шизофрении я обычная женщина.

Жалею, что не вижу генерала, не чувствую эмоций и не могу заглянуть в привязки. В тишине только стук моего сердца, эхом отражающийся пульсацией в висках.

– Хорошо, – устало отвечает Наилий, – тело из медцентра уже доставили. За тобой я отправил машину. Приезжай домой и переодевайся. Больше ты не мудрец.

Машина затемно привозит в особняк к запасному выходу. Наилий ждет, сидя на верхней ступеньке узкого крыльца, а на гравийной дорожке возле цветастой клумбы в черном комбинезоне и таком же черном настроении стоит майор Рэм. Лысый стервятник осматривает меня с ног до головы и презрительно кривится.

– Бред, – коротко говорит вместо приветствия и отворачивается.

Генерал поднимается, цепляясь за перила лестницы. Макушкой задевает точечный светильник в козырьке. Освещение рисует рваные тени на лице полководца. Мрачен и сосредоточен, как никогда.

– Дэлия, скоро приедет либитинарий вместе с толпой специалистов, чтобы организовать церемонию. Прятаться надо уже сейчас, – Наилий говорит глухо, словно на нем медицинская маска или траурная вуаль. – Я увижу тебя только завтра. Не знаю, сможем ли поговорить. Иди с Рэмом. Он покажет тебе второй этаж и комнаты виликусов.

Генерал обнимает и целует в висок. Прижимаюсь к нему, закрыв глаза. Вдыхаю фантомный аромат эдельвейса, настраиваюсь, пропуская через себя эмоции, и не чувствую ничего, кроме хрупкой корки льда под пальцами. Глухая оборона. Неприступный бастион выдержки и терпения.

– Хорошо…

Не успеваю ничего сказать, Наилий делает шаг в сторону и молча обходит меня. Камни хрустят под подошвами форменных ботинок генерала, удаляясь от меня тревожным шепотом. Мертва, забыта, потеряна. Исчезла. Мотылек разбивает стекло фонаря и влетает в пламя. Вспышка осознания отдает болью в затылке. Больше не мудрец.