Алексей Сысоев - 14 инкарнаций Саны Серебряковой

– Граждане Парижа, то, что здесь происходит, не имеет ничего общего с правосудием, и этот лакей в черной ливрее знает об этом. Молодой человек на эшафоте виновен лишь в том, что говорил правду правительству. А правительству это не понравилось.

– Это возмутительно! – опомнился, наконец, судья. – Кто вы, кто дал вам право?!.

Мари обернулась, пригвоздив этого ворона глазами, он попятился и чуть не выронил свиток.

Позади него стоял изможденный юноша в белой рубашке с кровоподтеками, Жан. Уже с петлей на шее, а палач по левую руку от него, только ждал команды, чтобы опустить рычаг и оборвать эту жизнь. Юноша был на грани потери сознания, но приподнял голову, чтобы посмотреть, кто вдруг решил его спасти.

Мари бросила на него лишь короткий взгляд, посмотрев на судью. Она ответила:

– Право мне дала моя совесть! И народ Франции, негодяй!

Мари вступила на ступени и грациозно поднялась на эшафот. Судья бессознательно сделал шаг от нее и, все-таки, выронил свиток, под приглушенный смешок из толпы.

– У вас нет должным образом оформленных юридических оснований, чтобы вешать этого мальчика, вы похитили его на улице неделю назад, приволокли в свои застенки и пытками заставили признаться, что он, якобы, член подпольной организации и изготавливал бомбу.

– Но он!..

– Я не разрешала вам говорить, мой милый, – вкрадчиво проговорила Мари, широко улыбнувшись. – А вы, уважаемый, – обратилась она к палачу, дородному детине в капюшоне, скрывающем лицо, – уберите руку с этого рычага, он вам сегодня не понадобится.

Палач, как загипнотизированный убрал руку.

– Итак, – продолжила Мари. – Обвинение состряпано. Как и многие другие за последние дни. Всех, кто осмеливается выступать на площади и выражать недовольство, эти люди ловят, пытают в застенках, а потом вешают. – Она обвела глазами толпу: – Скажите народ Франции, разве этого мы добивались всей нашей историей, когда свергали королей и императоров? Чтобы какие-то крысы в кружевах, прикрываясь властью народа, вешали на улицах ни в чем не повинных людей?

– А где у тебя доказательства, красотка? – выкрикнул какой-то мужлан из толпы.

– Мои доказательства, это то, что вы видите каждый день. – Мари без труда нашла того, кто выкрикнул эти слова. Какой-то возница или подсобный работник в кепке с простодушным лицом. Она вперила в него взгляд, и он чуть присел, желая скрыться в толпе. Мари сказала ему, громко, на всю площадь: – Иди сюда, и посмотри в глаза этого юноши, и если ты увидишь в них вину, то я дам тебе самому нажать на рычаг.

Площадь погрузилась в молчание.

– Что, сам ты боишься творить правосудие? Это не так легко, верно? Может быть, кто-нибудь из вас, почтенная публика желает подняться сюда, и убедится, что человек в петле стоит там незаслуженно или нажать на этот рычаг?

Она резко обернулась на судью, и он аж отпрыгнул.

– А может быть вы, желаете привести ваш такой длинный и витиеватый приговор в действие? Идите, если вы так уверены, что правы.

Судья помотал трясущейся головой, что нет, он не желает.

Мари подняла руку и обвела пальцем толпу:

– Вы все пришли сюда полюбоваться на смерть, но не знаете, виновен этот человек, или нет, и боитесь решить, предоставив власти решить за вас. И теперь они просто похищают на улице всякого, кто им не угоден и вешают по придуманному обвинению. Что с вами люди? Разве это завещал нам Бонапарт, когда написал конституцию и прописал права каждого человека, и что никто не должен быть осужден без суда и присяжных заседателей?

Толпа молчала.

– Я, и мои друзья собрали достаточно доказательств и документов, подтверждающих, что этот молодой человек и его друзья, которые до сих пор находятся в застенках, не виновны в том, в чем их обвиняют. Мы хотели предоставить эти документы суду, но вот он, – Мари ткнула пальцем в грудь судьи, от чего тот неловко попятился, оступился и упал, – и ему подобные решили начать вешать их уже сегодня без всякого суда, зная, что могут проиграть дело, если все сделать по всем правилам.

– Мне приказали, я не виноват! – воскликнул судья, толпа охнула.

Мари нависла над ним, и он пополз от нее в обуявшем его необъяснимом ужасе. А она обрушивала на него слова как гири:

– Ты ничтожество, да тебе не было даже дела. Ты оборвал жизнь этого юноши и всех его друзей простым росчерком пера, и ты даже не подумал, а так ли хорошо ты делаешь! Что ты скажешь на Божьем Суде, когда тебя спросят об этом? Что тебе приказали? Или что тебе было совершенно не важно, виновны они или нет? Может тебе не приказали, а заплатили? Судебная система не подчиняется власти напрямую, по нашим законам. О, безусловно, это не мешает им приказывать, когда им того хочется. Но им куда проще просто заплатить, не так ли? Слышите, люди, как звенят под его рясой кошели с золотыми монетами?

Толпа стала определенно волноваться. Кто-то одобрительно кричал. Впереди стоящие горожане, уже порывались забраться на эшафот. Возможно, кого-то заинтересовала идея, посмотреть на эти кошели поближе, а может даже и отобрать.

Судье, похоже, тоже пришла в голову эта мысль, и он тонко вскрикнув, на корячках бросился на утек. Неловко свалившись куда-то за подмостки.

– Лови его! – задорно закричал какой-то юнец.

И несколько человек с гиканьем и веселыми криками бросились вслед.

– Освободим же, наконец, невиновного! – воскликнула Мари, воздев руку, и толпа одобрительно зашумела, на подмостки уже уверенно заскочило несколько отчаянных молодцов, чтобы помочь. – Тем более, судья сбежал, – добавила она, и народ расхохотался.

Она решительно шагнула к Жану и сняла петлю с его шеи. Он не смог ничего сказать, просто таращился на нее, а потом начал заваливаться, теряя сознание, но его уже подхватили подбежавшие люди.

Мари взглянула на потеряно стоящего палача.

– Это просто моя работа, – проговорил он, разведя руками.

– Вам должно быть стыдно, что вы делаете ее так бездумно, – проговорила Мари, и пошла к ликующей толпе.

Палач стянул с головы капюшон и сел на ступени, растеряно почесывая плоский лоб, а люди уже уносили на руках с эшафота его пленника.

На этом месте Саша проснулся в холодной испарине, рывком вскочив в постели.

– Черт бы все побрал, что это было?! – воскликнул он.

Но тишина ночи была ему ответом.

На следующий день Саша при первой возможности вытряс из Толика название группы, в которой училась Сана, посмотрел расписание и направился в их аудиторию. Еще недавно он бы не поверил, что станет заниматься чем-то подобным, то есть самому искать встречи с этой чудаковатой девчонкой, но ситуация уже выходила из-под контроля, и он хотел ответов.

Группа теоретической математики на перемене проводила время в аудитории. Саша, подошедший к открытой двери, поискал глазами Сану.