Алексей Сысоев - 14 инкарнаций Саны Серебряковой

– Интересно…

– Ты реально не помнишь? Какого-то чувака хотели казнить по надуманному обвинению за антиправительственный митинг.

– Не думаю, что в том веке, это так называлось.

– Не важно. И ты спасла его, с помпой выступив перед виселицей, застыдив судью, правительство, и даже палача. Судья смотался, палач чуть не расплакался, а ликующий народ, собравшийся до этого поглазеть на казнь – и разве что попкорном не запаслись – сами же, в итоге, сняли беднягу с виселицы по твоему наущению. Блин, да тебе надо в политику, с такими ораторскими задатками.

– Политикой я раньше занималась, но мне наскучило. Что-нибудь еще? Какой это был год?

– Спроси, что полегче. Я все-таки физик, а не историк и не могу так навскидку, чисто по нарядам, сориентироваться. Я полагаю, середина или конец девятнадцатого века.

– Это довольно необычно, что ты настроился на эти образы во сне без всякого моего участия. К чему бы это? Я думаю, у тебя начинает что-то получаться.

– А по-моему необычно другое – что ты не помнишь свою прошлую жизнь. Как-то это роняет тень на все твои давешние россказни о своих способностях.

Сана пожала плечами:

– Ничуть. Я не обязана помнить каждую секунду все свои реинкарнации, какие были. Их огромное число. То, что ближе мне сейчас, и имеет какое-то значение – всегда рядом, остальное же менее важно для моего текущего «Я» и находится дальше. Чтобы эти жизни вспомнить, надо целенаправленно настроится на них. Вот ты мне рассказал, я вспомнила. Провела синхронизацию и теперь имею представление об основных моментах той жизни.

– А мне-то почему это приснилось?

Сана развела руками:

– Вот уж не знаю. Отнесись к этому, как забавному приключению. У тебя все лучше получается погружаться в прошлое. Разве это не замечательно?

– Странно все это.

– О, Саша, самое странное еще впереди.

Он распрощался с Саной, сказав, что на сегодня ему достаточно порции смятения в его жизни, когда понадобится еще, он обязательно подойдет. Девушка на это обворожительно улыбнулась, сообщив, что пусть обращается, она всегда рада помочь.

Саша чертыхаясь вернулся в свое крыло и отправился на пары.

Спускаясь по лестнице, он неожиданно наткнулся на Машу. Несмотря на ее наружность и повадки, она тоже училась в Академии, правда на факультете химии, и Саша всегда гадал, какого рода интерес ее привел к этой науке.

– О, Саша, ты что-то пропал.

– Что? Мы пару дней не виделись, уже жить без меня не можешь?

– Ты так кинул нас с этим фильмом. Признайся, таскался с кем-то по клубам? Мы со Светой очень на тебя рассчитывали, раз Карина тебе наскучила.

– Я болел, и видимо, душевно.

– Душевно? Так ты нашел себе новую девку, шалунишка и скрываешь от нас?

– Господи, Машка, здесь под душевной болезнью надо понимать буквальное, а не большую чистую любовь. Хотя да, между тем и тем есть что-то общее.

Мимо проходящая компания окрикнула их:

– Эй Машка, Сашка, приходите сегодня к Жэке будем зажигать. Придете?

– Я непременно! – отозвалась Маша.

– А я нет. Я иду с пацанами из группы в боулинг, мне некогда, – отмахнулся Саша. – И вообще, мне бы разобраться, что в голове происходит.

Они с Машей стали спускаться дальше, ведя довольно пустой разговор, впрочем, с ней всегда так получалось. Саша, сам не знал, зачем водится с этой дурочкой, но она была как бесплатное приложение к Дэну и остальным, Света же была приложением к Маше. Вот так и получается, что полжизни таскаешься с каким-то непонятными людьми, с которыми, вроде как, таскаться не собирался. А эта еще и липла все время, надеясь его обаять. Саша уже подумывал, как бы отделаться от назойливой девчонки, но в коридоре они повстречали Толика и Нинку.

Толик обрадовался, увидев друзей. Нина же скривилась, как от лимона. От Саши она и без того обычно была не в восторге, но терпела, как лучшего друга Толика, а вместе с Машей и вовсе предпочла бы обойти стороной.

– О, сладкая парочка, подруга детства нашего Толика! Чмок-чмок-чмок, – воскликнула Маша.

Нина сразу покраснела и зло бросила:

– Двойное явление, что за чудо света? Вершина и дно нашей Академии, сразу вместе!

– В каком смысле дно, очкастая? – сузила глаза Маша.

– А я может про нашего красавчика, а ты все сразу на свой счет восприняла. Это по Фрейду.

– По кому?

– У-у, какой запущенный случай.

Саша встрял между ними, а то они могли так долго ругаться:

– Нина, ну что ты издеваешься над Машкой, и сыпешь не теми фамилиями? Назвала бы Альберта Хофмана, она бы поняла. А то Фрейд! Еще Ницше скажи, или Шопенгауэр.

– Шибко умные тут все? – разозлилась Маша. – А кто такой Альберт Хофман я знаю, да. Изобретатель ЛСД.

– Вот, я же говорил, – смеясь, развел руками Саша.

– А я вообще не знаю ни одного, – вставил Толик.

– Ну, про тебя мы даже и не сомневались, – засмеялся Саша. – Толик, друг мой, когда ты поступал на наш факультет, ты сдавал экзамены или твой папа тебя так записал, без всех этих лишних формальностей?

– Я нормально знаю физику, что ты подкалываешь? Физик должен разбираться в физике, а не во всяких Шопенгауэрах и Ницше.

– Ну насчет Ницше я с тобой согласен, бедняга был просто шизофреник, а все почему-то думали, что он философ. Но Шопенгауэр это извини.

– Ты лучше скажи, тебе удалось найти Сану? У тебя было еще одно свидание с ней?

– Какое свидание? Она учила профессора Мокачевского математике, и уделила мне всего несколько минут.

– Что? Мокачевского? Математике? – глаза Нины округлились.

– Я сам видел, он смотрел на нее, как Платон на Сократа.

– Эти двое разве не в разных веках жили, умник? – Маша решила видимо, взять реванш на теме философов, но не удачно.

– Машка, ты не встревай, лучше, когда умные люди разговаривают.

– Ты мне не дерзи. Так ты что бегаешь за этой выпендрежницей? Серьезно?

– Я? Да ты что? Я не создан за кем-либо бегать, окстись!

– Это еще что за слово?

– Да так, древнерусское.

– Саша, ты меня поражаешь. Я думала, раз тебя потянуло на умненьких, ты остановишь выбор вон на этой четырехглазой, но у тебя губа не дура. Решил и с мозгами, и чтобы мордашка была смазливая?

– Ну, во всем должна быть гармония, Машуля, а не как у тебя.

Маша зависла, не понимая, это комплимент или наоборот.

– Все, я ухожу, ты такой стал грубиян. Оставайся тут с этим придурком и ботаничкой.

Она развернулась и ушла, гордо покачивая бедрами, видимо, чтобы лишний раз напомнить Саше, что он теряет.

– Поздравляю, тебя бросила Маша, – хмыкнула Нина.

– Что? Ты шутишь? Она мне никогда и не была нужна особо. Но вот увидишь, завтра она снова будет вокруг увиваться, это же Машка.

– По-моему, у тебя была девушка, а ты уже встречаешься с Саной Серебряковой? – спросила Нина.