С. Малиновски - Вечная история

Я оторопел ещё больше. Батя посмотрел на моё озадаченное лицо и снова улыбнулся:

– Ладно, не буду томить, солдат! Точнее, прапорщик. Я в своё время инициировал твоего учителя. Так что ты мне вроде как внук.

Как оказалось, вампиры сохраняют преданность учителю практически всю свою или его жизнь.

Надо очень постараться, чтобы узы, связывающие их, были разорваны. Следовательно, при желании, можно проследить всю цепочку, кто кого породил и в каком колене, тем более что учитель отвечает за своего ученика пожизненно.

Вот на такой оптимистической ноте закончилось моё начальное обучение вампирским премудростям…

Служба шла своим чередом. Но прапорщиком служить было приятнее хотя бы потому, что не приходилось спать в общей казарме, да и прав было больше, чем у рядового состава, однако прибавилось и обязанностей, а ответственности навалилось не меньше, чем у ротного. По прибытии на меня «навесили» должность начальника разведгруппы, а заодно, из-за отсутствия лейтенанта, – командира взвода. И если первая должность мне нравилась, то вторая была форменным издевательством. Во взводе было тридцать человек, извиняюсь, вампиров. И все старше меня минимум лет на двадцать. Это создавало известные трудности. У них – богатый жизненный опыт, знания, умения и способности, которые мне ещё только предстояло развить. Но у меня – напористость, ум, нестандартное мышление, ну и майор – в самом крайнем случае. Обращаться за помощью к «дедушке» за всё время службы, по счастью, не понадобилось.

Кстати, здесь нарисовалась ещё одна проблема. После первой же тренировки по возвращении из школы майор, злой как чёрт, поинтересовался, что это за балет я показал вместо рукопашного боя и где меня этому учили, поскольку он, насколько ему помнится, ничего такого мне не показывал.

Я смущённо признался, что именно это нам преподавали в школе. Учитель схватился за голову и помчался к полковнику с требованием немедленно позвонить в Болград и заставить сменить там рукопашника, поскольку тот явно засиделся в тихом месте.

Теперь я принимал активное участие в серьёзных операциях. На выходы ходили тремя группами. Две – вампиры и одна – люди. Мы шли скрытно, страхуя друг друга. Наша задача – брать живьём. Погибший «язык» считался провалом задания, как и обнаружение того, что документы были кем-то просмотрены. Всё, что мы делали, не должно было вызывать ни единого подозрительного взгляда. Убивать – задача людей. В общем-то они и нужны, чтобы отвлекать на себя внимание противника. Чтобы мы не распылялись на ненужные боевые действия. К слову сказать, если людям не везло, как мне в моём первом выходе, одна из наших групп после выполнения задания выводила ребят из-под огня.

После возвращения с задания люди немедленно отправлялись в столовую пить спиртное и есть мясо, а вампиры – в санчасть на переливание крови, а затем – тоже в столовую. А потом – на целый день отсыпаться. Но мне и в этом не везло. Из-за дурацких отчётов я спал гораздо меньше остальных. Каждую бумажку я составлял не меньше суток, а учитель и не думал мне помогать. Под конец я заподозрил его в ярко выраженных садистских наклонностях. Такие мысли всё чаще приходили мне в голову, когда, глядя на то, как я мучаюсь, майор только тихонько посмеивался и с нескрываемым удовольствием правил мои отчёты.

– Правильно составленная бумага, – приговаривал он при этом, – страшная сила. Любая запятая смысл имеет. Мультик про «Страну невыученных уроков» помнишь? То-то. И вообще, бери пример с лейтенанта Каркаладзе, ну, на худой конец, – с Покрышкина.

Лейтенант Каркаладзе был командиром второго взвода. За глаза этого семидесятилетнего вампира называли Каркалыгой. Хотя, пожалуй, только фамилия вызывала лёгкую усмешку, а так мужик был правильный.

Выдержал я такое издевательство около двух месяцев. Потом пошёл к Вано за помощью. Он сочувственно выслушал меня, покачал головой и с недоумением сказал:

– Вах, дарагой! Зачем так душу рвёшь? Будь проще, пиши то, что знаешь, и не лезь в подробности.

– А если не знаю?

– Тогда пиши вот так, – он сунул мне под нос свои бумаги.

Я заглянул в них. Это были небрежные отписки, которые тем не менее достаточно точно отражали положение вещей.

– Мне майор за такое башку оторвёт.

– А ты пробовал? – с любопытством поинтересовался Вано, пряча документы.

– И пробовать не буду. Я ещё жить хочу.

– Тогда мучайся, – заключил Вано, выпроваживая меня из комнаты. И я честно мучился ещё месяц до очень памятного случая…

– Иван!

Майор ворвался в казарму так, словно за ним гнались все черти ада. Я встревоженно оторвался от журнала, который честно пытался заполнить вот уже третий день, правда, каждый раз я находил весьма убедительные причины, чтобы отложить бумаги ещё хотя бы на час, так что и сейчас я только рад был пофилонить, но вид, а главное – волнение учителя не на шутку меня поразили. Таким я его ещё не видел. Я не успел ничего спросить, а он уже скомандовал:

– Подъём всем! Всю роту на «вертушки»! Живо!

– Всех?! Но два взвода только с задания! У них отсыпной день.

– Всю роту! – рявкнул майор. – Если через двадцать минут «коровы» не взлетят, Батя тебе шею свернёт!

Проверять возможности полковника я не стал, тем более что в них ни капли не сомневался. Голову и я свернуть могу – дело это нехитрое, ума большого не требует. Выскочив из казармы, я с изумлением увидел, что к лётному полю стянулся весь вампирский личный состав.

Из кабины первого МИ-8 выглядывал Батя, наблюдая за посадкой. Увидев нас, он удовлетворённо кивнул. Мы направились к нему. Батя спрыгнул на землю и что-то шепнул майору. Я только коротко вздохнул. Услышать шёпот людей или уловить их мысли – это нетрудно. Но с вампирами всё гораздо сложнее, а такие «старики», как наставник и Батя, легко экранировались. Но, видимо, то, что сообщил полковник, оказалось слишком серьёзным. Учитель коротко ругнулся и помчался к нашей машине. Я поспешил следом.

Когда, вспарывая винтами воздух, «вертушки» оторвались от земли, майор обвёл нас тяжёлым взглядом и коротко проинформировал:

– Дело плохо, бойцы! Великий Магистр Афгана объявил общий сбор. Гроссмейстеры из Европы, Союза, Штатов уже на месте. Это значит только одно – будет объявлена Большая Охота! А судя по наличию Гроссмейстеров, Охота пойдёт общая.

Мужики коротко охнули. У меня отвисла челюсть. В школе нам объясняли, что Охота открывается только в исключительных случаях. А уж общих, то есть международных, почти не бывает. Санкционирует Охоту только Великий Магистр той страны, где произошло ЧП.

– Иван, – тихо предупредил учитель, – от меня ни на шаг! Если это то, о чём я думаю, дело плохо. Все вопросы потом, – отмахнулся он от меня.