Лев Аскеров - Месть невидимки

— И мудрый, — вставляет Маккормак, — если он может рожать таких, как Майкл.

— Нет слов, Эм! — соглашается Дэнис, но гнет свое. — А в отдельности большинство составляют предприимчивые эгоисты с изощренным умом коммерсантов. Торговцы они, я тебе скажу, уникальные. Смогут продать то, что другим и в голову не придет. Треть своей территории продали соседней Армении, которая воевала с ними. Те практически без боя пришли и заняли их земли. Теперь кричат: «Верните!»…

— Не может быть! — не поверил Маккормак.

Кесслер горько усмехнулся.

— Средневековье… Причем, самое страшное, восточное, — продолжал Дэнис. — И вдруг некто открывает нечто… Представь себе времена Суллы. Среди неглупых появляется очень неглупый. Он изобретает самолет. Над ним смеются. Такого быть не может, ибо то, что тяжелее воздуха, в воздух не поднимется. К Сулле пройти тот человек не может. Он идет к одному из его сановников, который сам общается с императором от случая к случаю. Да еще сто раз подумает, сказать ему о самолете или нет. А если…

— Ты сгущаешь, — засомневался Маккормак.

— Нисколько! Твой новый друг Майкл не первый и не последний из мучеников. Его беда не в том, что он родился, опередив текущее время, а в том, что родился не в том месте.

— Да, ему надо было родиться у нас, — ехидно заметил Маккормак.

— Не иронизируй. Невостребованные есть и у нас. Однако процент их гораздо меньше… Во всяком случае, Майкл здесь имел бы больше возможностей самовыразиться и состояться, — парировал Дэнис.

— Во всяком случае, с его головой он здесь бы не нищенствовал, — поддержал друга Маккормак.

— Тем более со своим изобретением, — звонко расхохотавшись, подхватил Дэнис. — Взял бы лучший из банков и работал бы себе на здоровье.

Эмори аж поперхнулся. Потом, сглотнув застрявшую в горле слюну, горячо проговорил:

— Ты представляешь, Дэнис, у него даже такой мысли не возникало. Это до мозга костей человек не от мира сего… Порядочнейший… А ты хотел, чтобы я оставил его за скобкой!..

— Я погорячился. Надо же было тебя убеждать, — признался Кесслер. — Ты оказался на высоте. Ты нокаутировал меня. Меня, прожженного разведчика.

— Спасибо, — отозвался профессор.

— Теперь я предлагаю другое, — сказал Кесслер. — Я имею для этого все полномочия. Создавайте научный центр. Стройтесь и творите. Денег на это получите столько, сколько вам не снилось.

— Ты серьезно, Дэнис?

Кесслер самодовольно крякнул.

— Теперь твой шаг, Эмори. Что еще нужно настоящим ученым? — сказал он.

— Это правда, — согласился Маккормак. — Я постараюсь перетащить его. Майкл сам хочет того же. Только не торопи.

— Медлить тоже нельзя, Эм. Пока на тропу охоты вышел один Гарвей Моррисон… Завтра таких Моррисонов станет больше, — предупредил Кесслер.

— Майкл сам попросил меня повременить с оформлением документов на его выезд в Штаты. Он все надеется выйти на Императора.

— Пустая затея, профессор! — уверенно произнес Кесслер, а затем, пристально посмотрев в глаза друга, спросил:

— Если вдруг что-то сорвется… Жизнь есть жизнь… Ты без него справишься?

— Ты опять за свое? — взъерошился Маккормак. — Без него я не возьмусь за это дело… Не подниму… Мне самостоятельно удалось только увеличить радиус действия Караевского аппарата. И то — по его оставленным рекомендациям и чертежам… Других узлов я не знаю.

— Мы дадим тебе лучших физиков, — пообещал Кесслер. — Они, как пить дать, справятся.

— Снова начал! — сердито сдвинул брови Маккормак. — В таком ключе я продолжать не стану. Считай разговор наш закрытым.

— Хорошо-хорошо! — примирительно пророкотал Кесслер. — Придется нам отсюда как-нибудь позаботиться о нем. Чтобы волос с его головы не упал…

— Вот это дело, — улыбнулся Маккормак.

— Папа! — кричит Рафаэль, еще издали заметив его, и, задыхаясь от радости, бежит ему навстречу.

— Стой, пацан! Куда? — орет солдат-пограничник.

Мальчику он уже не страшен. Там, неподалеку от шлагбаума, стоит отец. Сейчас солдат увидит его и заробеет. И перестанет так орать и грозить автоматом. Отец его скрутит в два счета.

— Стой, гаденыш! Стрелять буду! — вскинув на грудь автомат, оскалился пограничник.

Но Рафушке не до угроз. Отец тоже бежит к нему и изо всех сил машет ему руками, чтобы тот остановился. А мальчику кажется, что он зовет его к себе. И тут подернутое синевой прозрачное стекло морозного воздуха с грохотом и звоном раскалывается на тысячу осколков. Из ствола автомата вьется дымок. Мальчик падает. И Караев с искаженным от ужаса лицом летит к сыну. У самого шлагбаума кто-то из караульных подставляет ему ногу. Он валится в грязный снег. И тут же двое наваливаются ему на спину. Мика слышит истошный крик насмерть перепуганной тещи. Но он не видит, как она, грузная, с больным сердцем, трусит к внуку. И тут раздается властный голос:

— Отставить! Отпустить профессора!.. Не трогать ребенка!..

Ослабли руки на Микином затылке, что тыкали его лицом в холодную жижу раскисшей от подтаявшего снега дороги. Сплевывая набившуюся в рот грязь, он увидел обнимавшего бабку сына.

«Слава Богу, с ним ничего не случилось», — облегченно вздохнул он.

— Кто стрелял?! — зычно, но с явными нотками фальшивой угрозы, звучит тот же командирский голос.

На крыльце караульного помещения стоит майор-пограничник, рядом — в наспех накинутом кителе офицер-таможенник и Азизов. Майор не очень-то слушает объяснений солдата.

— Пропустить женщину с ребенком! — распоряжается он и, по-дружески хлопнув по спине Азизова, добавляет:

— Все вопросы улажены…

Мика, перемахнув через шлагбаум, подбегает к теще с сыном. Последовавший за ним Азизов проходит мимо них к поваленному дереву, где стояло два чемодана… Подобрав по дороге оброненную женщиной сумочку, Эльдар повесил ее на шею. Чтобы удобней было нести чемоданы.

Еще через несколько минут прыткий «жигуленок» уносил их подальше от пограничного шлагбаума в сторону сельского городишка Кусары. Его и городишком можно было назвать с натяжкой. Большая деревня с сотней-другой двухэтажных частных домов, окруженных высоким каменным забором, с десятком пятиэтажных «хрущевок» образца 60-х годов да с двумя или тремя более-менее нормальными в архитектурном плане зданиями. В одном располагалась администрация главы местной исполнительной власти, в другом — прокуратура с полицией, а в третьем — кажется, Дворец культуры.

В Кусарах ждала их Инна. Хорошо, он уломал-таки ее не ехать с ними к этому злосчастному пропускному пункту «Золотого сюзгеча». Собственно, уломал не он, а Фатима, ее подруга по университету, в доме которой Караевы остановились. Фатиму занесло сюда по распределению. Здесь же вышла замуж за такого же, как и она, молодого специалиста, присланного в Кусары по окончании педагогического института. Сначала им было невмоготу, а потом свыклись. Прижились, обзавелись хозяйством, поставили свой собственный в десять комнат двухэтажный дом. В нем Караевы и нашли свой ночлег.