Дмитрий Дзыговбродский - Сорные травы

– Машка, я тебя убью, любопытная наша.

– Руки коротки, – отмахнулась я. – Уж тебе-то сам бог велел полюбопытствовать, тоже мне, научный работник. Докторскую, глядишь, напишешь.

– Да мне мать эту докторскую знаешь куда засунет? – простонал Вадим. – И так достала, что дома не появляюсь. Идея фикс у неё, что позавчерашнее повторится, и на этот раз я помру.

– Хватит, коллеги! Не так уж много у нас беременных, исследуем. Надо же разобраться, что за чертовщина происходит. И прекратите препираться, тоже мне, детский сад. Работаем до девяти вечера, там у всех свои дела. Пикетчики эти ещё, заняться им больше нечем…

Вечером пикетирующих около морга не оказалось. То ли устали, то ли милиция разогнала – интересоваться желания не было. Вадим посадил меня и ещё двух коллег, потерявших близких, в свою машину и повёз на кладбище. Шеф, как и обещал, с нами не напрашивался. Учитывая, что именно он каким-то чудом договорился с руководством кладбища, выбив и места для могил, и разрешение находиться на погосте в неурочное время, было бы странно требовать от пожилого человека ещё и помахать лопатой за компанию. Каждый должен делать то, что умеет лучше всего. Шеф умеет решать проблемы.

Кладбище было относительно молодым – полвека, не больше. Не росло здесь вековых деревьев, не стояло покосившихся замшелых плит с ятями и фитами, не рассказывали легенд о здешних обитателях. От входа расходились заасфальтированные дорожки, внутри чугунных оградок росли цветы и деревья, маленькая часовенка на площади у ворот, чуть подальше – сторожка. Чинно и благостно, особенно в сумерках. Для полной картины романтического вечера только соловьёв не хватало. И когда в лесу за кладбищенской оградой таки защебетал соловей, я только удовлетворённо кивнула. Вот теперь всё, как должно быть. А то напридумывают – призраки, упыри…

– Вот же, тут такое, а он заливается, – проворчал Вадим. – Как будто и не случилось ничего.

– И ни птица, ни ива слезы не прольёт… – процитировала я. – У них самый сезон.

Вадим постучал в двери домика, появившийся сторож окинул нас взглядом, задержавшись на мне.

– Пришли всё-таки. Я не поверил, когда сказали, что на ночь глядя подъедете.

– Днём работать надо, – сказал Вадим. – Покажешь, отец?

Конверт с деньгами перекочевал из рук в руки.

– Ну, пойдём. А ты, дочка, не боишься ночью, да на кладбище?

– Живых бояться надо, – я усмехнулась. – А мёртвые не кусаются.

Похоже, ему не сказали, кто мы. Подъедут, мол, четверо, покажи, где копать. Судебный медик, боящийся покойников, тем более давным-давно зарытых в землю, – смех, да и только. Впрочем, мне-то какое дело, не споткнуться бы в полумраке. Вадим молодец, прихватил фонарики. Лопата на плече, фонарь в руке – и никакие сумерки не страшны.

Идти пришлось долго. Закончилась старая, заросшая деревьями и заасфальтированная часть кладбища, потянулись могилы последнего года-двух. Там, где камень плит не закрывал землю, виднелись цветы: белые лепестки, казалось, светились в сумерках. Не припомню, чтобы такие росли в нашей полосе, – новомодный культурный сорт? Одно время, помнится, на могилах было модно высаживать тюльпаны, потом ландыши, потом ползучие многолетники, забыла, как их. Теперь, видимо, ещё одно веяние.

А потом вокруг оказались совсем свежие могилы, и глазеть по сторонам расхотелось. Велика радость смотреть на бесконечные ряды не осевших холмиков и кое-как воткнутых в землю крестов, нескончаемое поле, размеченное на ровные прямоугольники натянутыми между колышками верёвками, и разверстые ямы могил. И всё те же белые лепестки, перекопанные, смешанные с кладбищенской землёй. Видимо, всё же дикорастущие. Странно.

– Вот здесь, – сказал сторож. – Раз, два, три, четыре. Сейчас на всякий номера с фамилиями сверю, – он посветил на потрёпанные листки, бормоча под нос. – Да, всё правильно. Уходить будете, место пометьте как-нибудь, чтобы по свету найти, а то вон что творится, сам путаюсь.

– Спасибо, отец, – сказал Вадим.

– Ну, бывайте. И это… сторожить бы кого оставили. А то ушлый народ уже догадался своих покойников в чужие могилы подхоронить.

– Это как?

– Да как, так же, как вы, ночью приезжают, только втихушку, со стороны леса или через поле, находят яму свежую, чуток подкапывают, покойника землёй присыпают, и всё. Без гроба даже. Не по-людски совсем, – он сплюнул. – Экономят, вишь. Так что оставьте кого сторожить.

– Понятно. Спасибо тебе.

– Бывайте, – сторож махнул рукой и побрёл прочь.

– Ну что, двое работают, двое светят, меняемся по часам?

– А как ещё? Хорошо, что не зима.

– Да, хорошо. Марья, держи фонарик, – скомандовал Вадим. – Поехали.

Мы сменились. Потом ещё раз. И ещё.

– Не успеем, – сказал Вадим, выбравшись из уже готовой ямы. – Полночь, два часа на одну могилу, а ещё хорошо бы поспать перед рабочим днём хотя бы часа три.

– Сегодня две, завтра ещё две, – предложила я, протягивая ему пачку влажных салфеток, вытереть руки.

– Да. По-другому не выйдет. Тогда завтра вы, – кивок в сторону устроившихся у подножья свеженасыпанного холма коллег, – своих забираете завтра и хороните, чтобы на работу смогли послезавтра спокойно выйти. А вечером снова сюда вчетвером приедем. Для шефа и Машиной подруги выкопаем.

– Для внучки шефа и сына моей подруги, – поправила я, роясь в пакете с едой, купленной по дороге. Я не суеверна, и всё же в таких вещах лучше выражаться точно.

– Да, знатно оговорился, – согласился Вадим.

По копчёному окорочку и литру колы на нос. О том, что надо бы взять что-то перекусить, вспомнили уже на окраине города, пришлось покупать то, что нашлось в круглосуточном магазинчике, – что-то, не требующее даже минимальной готовки, плюс источник кофеина с глюкозой. Без кофеина нынче никак. О том, что неплохо бы прихватить нитяные перчатки, не вспомнили вообще, руки сотрём, как пить дать. Нескольких полосок бактерицидного пластыря из моей сумочки на всех не хватит. Завтра надо успеть раздобыть перчатки. Михалыча, что ли, спросить – у него, как в Греции, всё есть.

– По домам развезёшь или снова ночевать на работе будем? – поинтересовалась я.

– По домам, наверное. Дороги пустые, за полчаса вас раскидаю. В своей постели всё же удобней, чем на парте.

Это точно. Интересно, дома есть что-то съедобное? Ив, кажется, по телефону говорил, что собирается сегодня дома ночевать, борщ доест, а не доест – завтра выливать придётся. Макароны где-то были и крупы… ладно, утром разберусь.

– Хорошего помаленьку, – я поднялась, подхватывая лопату. Раньше сядем – раньше выйдем. Вадим, свети.

Ива дома не оказалось. Господи, они там у себя друг у друга на головах, что ли, спят, в ординаторской – один диванчик, а палаты переполнены. Или по расписанию? Сил добраться до душа ещё хватило. На то, чтобы проверить, есть ли что съедобное на завтра, – уже нет. Ну и чёрт с ним. Утро вечера мудренее.