Виктор Новоселов - Сладких снов

Я подошел к дивану с пакетом в руках. Лина неподвижно лежала на диване. Интересно где она сейчас? С кем развлекается? Меня передёрнуло. Я очень живо представил, как Лина сейчас в своих грезах предается плотским утехам с каким-нибудь мачо с обложки журнала, а то и не с одним.

Я так и остался, неподвижно стоять с пакетом в руках. Лина, так безмерно далекая сейчас от меня, одновременно с этим находилась всего в одном шаге. Она даже не осознает, что остается в своих грезах, только благодаря мне. Именно я продолжаю обеспечивать ее оргии или чем она там занимается. Кто знает, что ее ждет после неминуемой смерти, может продолжение этих грез, а может и серная гиена.

Что ж у меня в руках последний пакет с раствором. Вероятно, другого такого просто нет в этом городе. У меня в руках какое-то время жизни для моей жены. Но хочет ли она этого? Хочу ли я этого?

Выбор, у нас у всех есть выбор, даже когда мы этого не видим. Каждое наше решение, даже самое незначительное, направляет нашу жизнь в иное русло. Но есть, скажем, так, точки разветвления, моменты, в которых мы делаем выбор такой, что навсегда и безвозвратно меняет нашу жизнь. Даже если мы стараемся прожить жизнь как можно тише, забившись подальше в свой уголок. Все равно наступит момент, когда потребуется выбраться из кокона и что-то сделать, и если остаться в собственном мирке, тем самым тоже совершается выбор. Каждому из нас приходится делать судьбоносный выбор в самый, иногда, неожиданный момент.

Так Лине после нашей ссоры пришлось неожиданно выбирать между реальной жизнью и вымышленной. И она выбрала пасть в объятия грезам, взамен реальной жизни. И теперь выбор предстоял мне, я стоял с пакетом раствора, который может продлить жизнь моей любимой жены, самого дорогого человека на всем белом свете. Но я знаю, что являюсь для нее теперь последним человеком во всей вселенной, которого она хотела бы увидеть. Я понимаю, что она все равно умрет в ближайшее время, но вопрос в том убью ли я ее, выбросив пакет, или она умрет сама после того как раствор закончится.

Каков мой выбор?

Я хочу дать ей шанс еще раз сделать выбор!

Я подхожу к дивану, кладу пакет с питательным раствором Лине на живот. Беру ее руку с катетером и кладу на пакет сверху.

«Теперь ты сама должна решить: проснуться и жить или уснуть навсегда!» – говорю я ей громко, будто пытаясь разбудить.

Я наклоняюсь к ней и целую ее в губы, она взамен обдает меня своим теплым дыханием. «Прощай», – одними губами говорю я ей. Ком в горле не дает мне сказать ни слова.

Что ж, я, кажется, говорил, что за городом на даче моих родителей есть охотничье ружье. Видимо пришло время наведаться туда.

Мне необходимо было зайти в магазин, дома осталось достаточно еды, но я, веря в чудо, оставил ее нетронутой на тот случай, если Лина очнется. От голода уже сводило живот и необходимо было подкрепиться. Мой выбор пал на магазин, в котором мы с Линой всегда закупались продуктами, видимо ноги принесли меня туда по привычке. Я взял тележку и пошел по рядам. Честно сказать, в еде я абсолютно непритязателен. Я не испытываю какого-то эстетического удовольствия от поедания ультрамодной и безумно дорогой, но при этом абсолютно несъедобной пищи. Но сегодня я изменил себе и наполнил тележку всякими экзотическими яствами. Потрачу последние деньги, вряд ли они мне еще когда-нибудь пригодятся.

Я побоялся, что могу не решиться на столь ответственный шаг в трезвом состоянии, поэтому покидал в тележку еще и несколько бутылок водки. Именно водки, много водки. Она бьет без промаха и наповал, что мне и требовалось.

Подъехав к кассе, я обнаружил, что на кассах нет кассиров. Ни одного. Может у них какая-нибудь очень срочная пятиминутка. Я подождал пару минут, потом огляделся, охранников тоже не было видно. Мне терять точно уже нечего, поэтому я, пожав плечами, спокойно выехал из магазина с тележкой доверху наполненной продуктами.

Я решил никуда не перекладывать продукты, так и ехал, отчаянно гремя своей телегой на всю улицу. Пару раз я обернулся посмотреть, не бежит ли за мной охранник или не подкатил ли к магазину наряд полиции. Однако никто не желал уличить меня в краже. Ну и славно.

Примерно через пару часов с того момента, как я вышел из дома меня догнала ужасная мысль. Я уже покинул пределы города и сейчас грохотал телегой уже по грунтовой дороге, которая приведет меня прямехонько к даче, как вдруг, словно молния, откуда из глубины мозга меня пронзила мысль.

Я убил свою жену!

Я остановился посреди дороги. Я стоял абсолютно неподвижно, ужас сковал мои движения. В глазах потемнело, руки, казалось, пронзали тысячи малюсеньких иголочек, живот и без того замученный голодом начало крутить.

Я убил свою жену!

Быстрей! Наверно я еще успею ее спасти. Я развернулся и бросился назад. Я бежал что было сил, но споткнулся о какой-то корень и плашмя растянулся на дороге. Я стер руки в кровь, рассадил щеку и, кажется, рассек бровь о какой-то камень на дороге. Боли я не чувствовал абсолютно, но встал и побежал дальше и только, пробежав метров триста, остановился как вкопанный.

Умом я понимал, что даже если успею к Лине, то это лишь отсрочит неизбежное. Второго пакета с раствором у меня все равно нет. И где его взять я не знал.

Я убил свою жену!

Снова пронзила меня мысль. Зверь! Мразь! Ублюдок! Если бы я поставил ей капельницу, то она умерла бы сама. А так я позволил себе распорядиться ее жизнью. Кто я такой, чтобы так поступать?

Я стоял и неотрывно смотрел в одну точку. Отупение понемногу сходило, а вместе с этим вернулись ощущения. Все лицо дико зудело, только сейчас я заметил, что бровь опухла и глаз заплыл.

Собрав все силы в кулак, мне удалось сдвинуться с места. Но поплелся я не домой, я поплелся к тележке с продуктами. Каждый шаг ухал в голове. Но постепенно ко мне вернулась способность соображать. Безмерный отчаянный ужас немного уступил трезвому рассудку. Я дал ей выбор, дал ей шанс. Она может в любой момент проснуться и сама себе сделать инъекцию, на пакете подробно написано, для чего он предназначен и как им воспользоваться. Но тот самый ужас настойчиво нашептывал в голове: «Ведь ты знаешь, что она не проснется, тебе хочется это отрицать, но ты уверен в том, что она не проснется, а это значит, что ты ее убил, хладнокровно, бездушно. Убил самого дорогого человека, как злейшего врага».

Возможно, это и правда. Может быть, где-то в глубине души, я знал, что она не проснется, и разыграл комедию только для очистки совести. Но в тот момент я думал только о ней, я дал ей выбор, пускай, и иллюзорный, но выбор. Я дал ей шанс вернуться. Ведь если бы я поставил ей капельницу, она бы умерла, если бы я порвал пакет или выбросил, она так же умерла, при любом раскладе. А так у нее есть шанс, есть шанс проснуться. Проснуться и поставить себе капельницу, которая даст ей какое-то время прийти в себя, а еды и питья дома предостаточно.