Андрей Агаев - Панацея стратегическая

– Попробуй – буркнул Кузьма, с подозрением глядя на меня.

После службы в ГДР, иностранцев Кузьма очень не любил. Любых.

Он что, меня в симпатиях к забугорникам заподозрил?

– Значит так, у тебя в жигулях магнитола есть?

– Конечно есть – вскинулся Юрка.

– Воо-т, и на этой магнитоле ты можешь слушать одновременно только одну станцию, так?

– Почему это? У меня много станций в памяти!

– Но ты ведь не можешь слушать одновременно и джаз и рок и оперу?

– Нет конечно!

– Воо-т, хочешь слушать рок, настраиваешься на одну волну, хочешь джаз, на другую, а оперу на третьей!

– Дальше – Поторопил Алексей, поблескивая глазами.

– Дальше проще пареной репы, хочешь пропускать русских, настраиваешься на ментальность русских, хочешь немцев, настраиваешь радугу на их ментальность, китайцев, на китайский менталитет, если он есть под рукой. Но одновременно, может пройти только одна ментальность! Например – русские, куда входят все рожденные и живущие в России. И как ты правильно сказал, неважно, чукча это, или узбек, понятно? Плюс, дополнительные озвученные ограничения, например, нельзя проходить лысым, и они не пройдут!

– Вот теперь понял – удовлетворённо откинулся Кузьма на спинку стула – Наливай, чего тормозишь?

В общем, накушались мы хорошо. Даже очень.

Последний раз мы так наедались, когда встретились после дембиля.

Лет тридцать прошло. А вроде недавно было!

Кузьме приспичило жареной картошки, и мы принялись за её приготовление. Обычная в общем-то, операция. Но под сильным градусом мы передвигаться могли только по стенам. И если передвигаться еще с грехом пополам получалось, то чистить картошку, опираясь на стену, уже нет. После нескольких падений, сотрясших квартиру, мы догадались чистить её на четвереньках. – Ээ – ээ – липс – сосредоточенно выговорил Леха, кромсая клубни на ломти. Я прикрыл один глаз – картина перестала двоиться. Битва за гарнир была в разгаре. Кузьма затребовавший точило для ножа, после долгих поисков его получил, и незамедлительно раскромсал его на квадратики произвольной формы.

– Ты чего делаешь? – спросил я его. Кузьма долго смотрел на камешки, соображая что это и поднял мутный взгляд на меня – А где картошка?

–У Лехи была! Мы оба посмотрели на искомый объект. Леха, стоя на коленях, сильно мотыляясь, что то напевал себе под нос и резал картошку на половинки. Рядом стояло ведро, для мытья полов, которое мы нашли на балконе. Все должно быть как в армии, неожиданно решили мы и более армейского, чем ведро, не отыскалось. Леха кидал в него располовиненую картошку.

– Разве так чистят? – возопил Кузьма – половина нечищеная!

– Все относительно – торжественно подняв нож к потолку, назидательно проговорил друг. – С одной стороны – да, не очень, но с другой – идеальна! Нельзя достичь совершенства, а я наполовину это сделал!

Вывод нас потряс совершенством логики.

– Он прав – сделал вывод Кузьма и снова задумался – А зачем тогда мы раньше чистили целиком?

– Жены заставляли – вспомнил я и поругавшись на женское коварство, принялись помогать Лехе. Перекрученный нож, похожий на кривой штопор, в лапах Кузьмы картошку давил в мясо. Кузьма плюнул, и стал обдирать картошку ногтями.

– Все как в батальоне – объяснил он – Когда ножей не хватало, старшина так заставлял! Только пальцы потом болели.

– Жестко у вас – удивился я.

– Это что, в соседнем батальоне была машина для чистки картошки, моторчик сгорел, так её раскручивали руками, и ничего!

Откинув голову назад, он провозгласил – Кто попал в наш батальон, должен гордиться, а кто не попал, должен радоваться!

У Кузьмы, кстати, получалось чище.

Начистив полное ведро полу совершенства, мы поставили её варить.

– Жарить в ведре долго будет – объяснил нам Кузьма, и мы согласились.

Выпили еще. После того, как с кухни повалил дым, вспомнили, что не налили воды в ведро. Устранили недостаток. Посолили.

– Мы ж её не помыли – вдруг сообразил Алексей.

– Ниче – обнадежил нас Кузьма – при термической обработке все микробы уничтожаются!

– Точно – поддержал я – за это надо выпить! Мне было уже все равно, какая будет картошка, лишь бы не сухая! Сознание работало вспышками. То не горит, не горит, то вообще перестанет! Обидно!

Со своими крупногабаритными друзьями я никогда не мог достичь Нирваны вместе с ними – вырубался раньше. То количество спиртного, которое вполне успешно усваивали они, для меня было запредельным. Зато и просыпался раньше всех.

– Ээ – разочарованно произнес Кузьма, разглядывая пустую бутылку на свет – А где коньяк?

– Все выжрали – поразился Леха, неестественно ровно держась двумя руками за спинку стула – Было восемь бутылок!

– Кто бежит за клинским?

Вопрос – не бежать, даже не подымался.

– Я – помахал я по школьному рукой. Для чувства равновесия это движение оказалось фатальным. Оно мне изменило и я оказался на полу.

Впрочем, махать я не перестал.

– Не – сказал Кузьма – ты не дойдешь!

– Это утверждение меня обидело до глубины души.

– Кто, Я??? Да я в больнице на костылях быстрее за водкой бегал, чем ходячие! А тут на своих кривых!

Сделав над собой усилие, я оказался на четвереньках. Сделав чудовищное усилие, я оказался на ногах, почему то держась за Лехин ремень.

– Ага – Кузьма долго рассматривал нас двоих и спросил – Вы что, так паровозиком и поедете? Без рельсов? Алексей повернул ко мне голову – У тебя рельсы есть?

– На балконе надо посмотреть!

– Ищи!

Это было последнее, что я помнил.

Очнулся утром. Вокруг меня чирикали воробьи. Перекрывая воробьиный гвалт, громко каркнула ворона. Оторвав голову, осмотрелся.

Слава богу, не в больнице! С трудом поднявшись, выглянул в открытое окно балкона во двор. Свозь ветки тополя, начавшего обрастать листвой видно было плохо, но то, что весь двор, от края до края заполнен народом, я разглядел. Радуга струилась перламутровыми переливами.

И непрерывно вспыхивала и гасла. Очередь, закрученная левой спиралью, непрерывно двигалась. Прошедших в радугу, оттаскивали в сторону, они, как и мы, впадали в легкий ступор. Возле мусорных контейнеров высилась гора инвалидных колясок и костылей. Рядом невысокая кучка стеклышек. Присмотревшись, определил – очки! Сколько же их накидали! Леха кстати, свои тоже выкинул. Не, что твориться, ё – маё!!!

Никогда не думал, что у нас столько инвалидов! Да тут их не одна тысяча! Офанареть, воронкой кверху! Повернулся, резкое движение вызвало веселый стук молотков в висках. Начинается стадия похмелья. Печально. А где кореша? Кузьму я обнаружил в ванне. Свернувшись калачиком, он безмятежно дрыхнул. Правда, калачик из него, как из носорога хомячок. Как только втиснуться умудрился? В руке почему то намертво зажат кусок хозяйственного мыла, да так, что раздавленное мыло вылезло между пальцев.