Павел Шумил - Процент соответствия

— Поверили?

— Ну, поверили — не поверили, а возразить-то нечего. Мальчики на самом деле Темноту патрулировали. Это даже хорошо, что столько шума получилось. А то все в институте забыли, что мы испытатели. Только лабораторные всё равно сдавать надо, а то зачёта не будет.

— Насчёт Темноты могли бы не опасаться. С вами четыре охотника были. И я неподалёку патрулировал. Мне ваши свисты все уши просвистели.

— Сам сознался! — Анта выпростала рук-ки, прикрыла ладошкой ярко вспыхнувший факел и ткнула Атрана в бок маленьким твёрдым кулачком. — Не мог подойти, да? Я бы тебя с девочками познакомила. А мне о тебе Фалин сказал. Что, мол, твой охотник поблизости кружит. Слушай, а правда, что за нами сам Атран издали наблюдал?

— Правда. Был он там.

— А почему не подошёл?

Атран булькнул и поперхнулся.

— Чтоб не нарушать чистоту эксперимента. Сама знаешь, как присутствие начальства на результатах сказывается.

— И совсем не сказывается, если серьёзно к делу относиться! Я в паре с самим Лотвичем была. Мы до пятидесяти метров поднялись. Выше всех остальных.

— А говоришь, не сказывается! Назад-то опускалась, зажав глаза ладошками.

— Но я же его не боялась и не стеснялась. Между прочим, о тебе расспрашивала. Он сначала понять не мог, о ком я говорю, а как я про Балу вспомнила, сразу понял, — Анта захихикала.

Атран пережил какое-то сложное чувство. Смесь злости, разочарования, отчаяния, стеснения.

— Что же он обо мне сказал?

— Сначала долго ругался, — хихикнула Анта. — Потом подтвердил, что был у них такой... из молодых, да ранний. Всё вверх дном перевернул, лучшую кулу с кордона увёл и в учёные подался. А теперь крупным начальником стал. Ты правда крупный начальник?

— Есть покрупнее, — хмуро буркнул Атран.

— Ну вот, обиделся. А Лотвич сказал, что ты всегда своего добиваешься. А расскажи, как вы в перегоне инструментов участвовали?

— Тоже Лотвич набулькал? Перегон — это у Алима. У нас — перевоз. Первый вспоминать не хочется. Охотники по двое суток от кулов не отлипали. Шалоту инструмент всю спину сжёг. Бедняга месяц лечился. Потом, правда, освоились. Начиная с третьего — не работа, а чистый отдых.

— Атран там был? Ты его видел?

— Атран вёл все перевозы. От этих перевозов зависела судьба всего проекта.

— А Лотвич тоже там был?

— Во всех, кроме одного.

— А ты?

— Во всех.

— А что ты там делал?

— Половину первого перегона висел на нижней губе шалота и совал ему в рот подкормку горстями. Теперь смотреть на неё не могу. Но шалот остался доволен.

Атран увлёкся, рассказывал с подробностями и приключениями. В ключевых местах раздавалось восхищённое: «Ах!», факел на носу девушки вспыхивал, и он видел собственное отражение в её огромных печальных глазах.

— Вот мы и дома, — сказала она, когда история закончилась. — Мне пора, а то девочки волноваться будут. Ты приходи ещё, я тебя ждать буду.

Они и на самом деле зависли над городком. Атран проводил взглядом удаляющийся огонёк, сориентировался в пересечении разноцветных цепочек светочей и, мурлыкая под нос легкомысленную мелодию, направился к своему хому.

На следующее утро явился в деканат и предупредил, что периодически будет снимать с занятий кого-то из испытателей. Все возражения отмёл с ходу. Намекнул, что всё вокруг построено не для красоты, а из-за испытателей и ради испытателей. Декану возразить было нечего, на чём разговор и закончился.

Двигаясь к своей лаборатории, Атран сердился на себя и пытался разобраться в мотивах своего поступка. Зачем понадобилось выгораживать студентку-прогульщицу?

А вечером опять рыскал галсами в Темноте. Никого не нашёл, заблудился, лишь поздней ночью сориентировался по свистку последнего рейсового шалота и ответному — с вокзала.

На следующий вечер попросил у Лотвича кула. Лотвич не дал, припомнил Балу, долго ворчал, но согласился подвезти. Атран сидел на верхнем пятне, наслаждался скоростью и вспоминал молодость. Лотвич сначала сердился, потом сам начал подпевать легкомысленные студенческие песенки. Развеселился и кул. Поняв, что это не патрулирование, принялся взбрыкивать, гоняясь за мелкой рыбёшкой. Его бранили, но не всерьёз. И даже хвалили, если рыбка попадала на зуб. Ведь поймать рыбку в Темноте совсем не просто.

Когда впереди забрезжил слабый огонёк, заметный только зорким глазам кула, сердце ёкнуло и сбилось с ритма. Кул сбавил ход, насторожился.

— Лотвич, если это девушка из моих испытателей, не говори ей, кто я, — попросил Атран. — Я для неё просто Охотник.

Приблизились незаметно, планируя сверху. Но девушка всё же почувствовала боковой линией и начала испуганно озираться, прикрывая ладошками факел на носу.

— Привет, Анта, — крикнул Атран, чтоб успокоить. — Это я и Лотвич с кулом.

— Вы меня до инфаркта доведёте. Я из-за вас Темноты бояться начну.

— Хочешь на куле прокатиться? — Атран поймал её рук-ку и помог сесть на верхнее пятно. Затем четверть часа слушал восхищённые вскрики и визги, иногда мелко дрожал плавниками, чтоб кул не очень удалялся, и размышлял о будущем. Предстояло объяснение.

Но когда радостная возбуждённая девушка отделилась от кула, объясняться расхотелось. Не мог он, просто не имел права погасить восторг в этих огромных, вечно печальных глазах.

— Лотвич, мы назад своим ходом пойдём, не жди нас, — отпустил Атран охотника. И остался наедине с Антой

— Это так здорово, кул такой мощный, такой быстрый! — щебетала девушка. — Ты сможешь прокатить на куле наших девушек? Ну, пожалуйста! А то они мне завидовать будут. И свистов... Ну вот, скуксился...

— И вовсе я не скуксился!

— Я по твоей ладошке чувствую, что скуксился. Она сразу чужая стала.

Атран горячо заверил, что его ладошка не чужая. И принялся рассказывать о садах ароматов. О дневных, вечерних, ночных и утренних цветах. Даже начал продумывать маршрут, как доставить девушек в сад ароматов за два-три ночных перехода с днёвками в тёмных гротах. Но сам понял, что занесло его не туда. Не должна развлекательная прогулка превращаться в опасную многодневную экспедицию.

Болтая о пустяках, дошли до посёлка и расстались, как всегда, не договариваясь о следующей встрече.

Весь путь до лаборатории Атран проклинал собственную мягкотелость. Работал до утра, потом спал до обеда прямо в лаборатории, забравшись вместо постели в кустик декоративного светоча. После обеда вновь работал, губя образец за образцом. А вечером опять попёрся в Темноту. Мотался в непроглядной мгле до поздней ночи, неведомым образом нашёл дорогу домой и завалился спать.

Встал поздно, устроил рейд по вспомогательным службам института, нагнал страху на подчинённых и принял твёрдое решение объясниться с Антой. С этой мыслью направился в посёлок испытателей.