М. Молния - Золотая сойка

– Господин Гар, – заглянул в кабинет Монкес.

Полковник поднял на него свою ковшовую харю и устремил бесцветные, словно потушенные фары, глаза не на Монкеса, а куда-то сквозь него. Он почавкал мясистыми губами, потёр кустистые брови и соизволил спросить:

– Ты, Монкес, чем с утра занимаешься?

– Исполняю третье положение предписания о корректной утилизации документов. Произвёл разбор черновых данных по вверенным мне проектам. Подготовил ненужные бумаги к утилизации, – отрапортовал Монкес.

Бульдозер недовольно поморщился, поклокотал внутри старым маслом, рыгнул и неожиданно улыбнулся:

– Значит, подготовил черновики к уничтожению? – неприятно-ласково спросил он.

– Так точно.

– А ну, не язвить! – гаркнул Бульдозер. – Будет мне тут всякая шваль гражданская по уставу отвечать?

Господин полковник Ро Гар по прозвищу Бульдозер очень чётко разграничивал между собой сотрудников Квинтерры на «своих», имеющих воинские звания, и «шваль» – людей гражданских, а стало быть ненадёжных. К первым он относился по всем правилам армейской субординации, однако не забывая предоставлять им некие льготы и всевозможные мелкие поощрения, особенно если военный чин носил юбку, и чем короче была эта юбка, тем больше поблажек получала её обладательница. Что же касается вторых – гражданских, то тут Ро Гар проявлял порой излишнюю строгость: часто штрафовал и, будь его воля, вкатывал бы каждому по десять суток гауптвахты за провинности. Одной из главных провинностей гражданских, работающих бок о бок с военными, он считал ответы по уставу – привилегию сугубо армейскую, – поэтому приравнивал подобные выпады фактически к богохульству и карал по всей строгости.

– «Хоревый клапан» сдал? – рявкнул он на Монкеса, багровея от негодования. – Где расчёты дешифратора «Конеанской осы»? А?! Что молчишь?

Монкес вытянулся в струнку, виновато хлопая глазами и никак не находя в себе сил дать отпор Ро Гару. Его рот не открывался сообщить, что «Хоревый клапан» сдан Стумпу – заместителю Ро Гара – еще на прошлой неделе, а дешифратор под кодовым названием «Конеанская оса» Ро Гар сам велел отложить и заняться поиском ошибки в роботе-минёре, который на последних испытаниях никак не мог сладить со своим манипулятором и замкнул не те провода, чем навлёк на начальника тридцать шестой лаборатории гнев более высоких чинов. После случая на полигоне штраф вкатили всем сотрудникам тридцать шестой, но сейчас Монкес предчувствовал, что получит финансовое наказание еще и в индивидуальном порядке, и от заработной платы этого месяца у него останется купированный хвост.

– Где расчёты дешифратора, я тебя спрашиваю? – ревел Бульдозер, поднявшись с места во весь свой рост и потрясая кулаками в воздухе. – Где?!

– Вы сами велели отложить расчёты, – наконец выдавил из себя Монкес и ощутил, как от самых пяток к затылку побежали холодные мурашки.

– Что?! – вылупил свои «фары» Бульдозер. – Так ты их отложил?!

– Но вы сами сказали… – попытался защититься Монкес.

– Та-ак… – Бульдозер медленно опустился в кресло, а Монкес от этого «так» лишился дара речи окончательно. – Значит, я велел тебе отложить расчёты дешифратора? Ага. Хорошо. Вот мы их и отложим, вместе с твоей зарплатой. Гиз Монкес, – изрёк он тяжёлым безапелляционным тоном, – немедленно передать все данные по дешифратору Дин Кольри – в том виде, в каком они у вас есть. За невыполнение данной работы на вас налагается штраф в размере двадцати пяти процентов ставки и объявляется выговор с занесением в ваше личное дело. А теперь – вон. Вон! – вскочил Бульдозер, тыча пальцем в стеклянную дверь.

Монкес вылетел из кабинета, глотнул воздуха, обернулся, увидел через стекло багрового Ро Гара и под любопытными взглядами сослуживцев бросился прочь из лаборатории.

Цилиндрическая сушилка для рук с грохотом слетела со стены, звезданулась на кафельный пол и покатилась по нему под писсуары, заставив шарахнуться и замереть всех присутствующих в туалетной комнате.

– Сволочь! Тварь, тварь, тварь! – Монкес кулаком разбил плитку на стене, отбил руку, закрутился вокруг своей оси, зажимая пронизываемую болью кисть. – Тварь! – выдохнул он последний раз, успокаиваясь и опираясь всем весом на серый каменный стол с рядом раковин.

Он открыл воду, подставил отбитую, дрожащую от боли кисть под холодную струю, постоял так, набрал полные ладони и умылся, забрызгивая одежду каплями воды.

«Тварь!» – подумал он, глядя на себя в зеркало.

Ему захотелось вмазать зеркалу точно в нос, словно это было не отражение его собственного прямого носа, а приплюснутая, побитая нематодой картофелина Ро Гара, но тут в зеркале отразилось яркое красное пятно, и Монкес круто развернулся. Он не увидел ни кто стоит вокруг, ни что происходит. Он видел только это пятно – горящую алую бестию в ореоле из всех пяти светил, оттиснутую на поверхности чёрной кожаной папки в руках испуганного сержантика. Сержантик попятился, когда Монкес мельком взглянул ему в глаза, но совладал с собой и осторожно спросил:

– Вам плохо? Может быть, нужна помощь?

– Нет, спасибо, – перекосил своё лицо злорадной ухмылкой Монкес, когда суть вопроса дошла до его сосредоточенного на красной бестии сознания. – Вы мне уже помогли, сержант. Вы мне очень помогли! – поднял он взгляд на сержанта, неожиданно расхохотался, хлопнул курьера по плечу, прошёл сквозь расступившихся зрителей и вышел в коридор, желая побыстрее увидеть, как перекосится рыло Бульдозера, когда чёрная папка из рук этого сержантика ляжет на стол полковника.

Монкес, ловко лавируя между людьми, промчался через длинный ярко освещённый коридор с рядами белых дверей по обеим сторонам, приостановился на секунду перед дверью в тридцать шестую лабораторию, подтянул рукава рубашки, одёрнул пиджак, пригладил волосы и взялся за ручку.

В лаборатории было тихо. Через стёкла кабинок рабочих мест было прекрасно видно, как все сотрудники корпят над своими проектами, упёрто глядя в компьютеры, делая пометки на бумаге и исподтишка глазея на получившего нагоняй Монкеса. Он, гордо подняв голову, проследовал к своей кабинке, вошёл, мельком одарив презрительной улыбкой соседей, и уселся в кресло так, чтобы видеть кабинет Ро Гара.

Компьютер дал тихий сигнал. Монкес открыл монитор и прочёл: «Бульдозер икру мечет? За что попало?» Спрашивал Дью Хартнио – приятель Монкеса и единственный сотрудник тридцать шестой лаборатории, которого Монкес считал еще не конченным идиотом.

«За «Конеанскую осу», – написал Монкес, поглядывая на дверь и ожидая с мгновения на мгновение появления сержантика с чёрной папкой.