Мэри Расселл - Дети Бога

— Мне с научной точки зрения объяснили, что центральную нервную систему сбивают с толку мертвые нервы, — произнес Сандос с внезапной язвительностью. — Мозг начинает тревожиться, поскольку долгое время не получает сигналов от рук. Он подозревает, что те угодили в беду, и, подобно моему надоедливому старому другу, привлекает к этой ситуации внимание, вываливая на меня кучу дерьма!

Несколько секунд Сандос смотрел в окно, восстанавливая самообладание, затем взглянул на невозмутимого Джона, привыкшего к подобным вспышкам.

— Простите. Эта боль меня выматывает, понимаете? Она возникает и проходит, но иногда… — Подождав минуту, Джон закончил за него: — Иногда вы боитесь, что она не пройдет никогда. Эмилио не подтвердил, но не стал и отрицать.

— Искупительную ценность страдания — по крайней мере, исходя из моего опыта, — чрезвычайно завышают.

— Для меня это слишком по-францискански, — согласился Джон.

Эмилио рассмеялся, а Джон подумал: если Сандос смеется — ты на полпути к цели.

— Сколько длилось на этот раз? — спросил он.

Пожав плечами, Сандос пренебрег вопросом, пряча глаза.

— Мне лучше, если я работаю. Помогает сосредоточенность на чем-то. — Он бросил на Джона взгляд, — Сейчас я в порядке.

— Но с ног валитесь от усталости. Ладно, — сказал Джон. — Я дам вам отдохнуть.

Хлопнув ладонями по бедрам, он поднялся, но вместо того чтобы уйти, подошел к звукоанализирующей аппаратуре, установленной вдоль торцевой стены, напротив лестницы. С любопытством оглядел ее, затем небрежно произнес:

— Я лишь хотел отметиться у своего нового босса — конечно, если вы еще не наняли папу.

Сандос прикрыл глаза, затем извернулся на стуле, чтобы посмотреть через плечо на Джона:

— Простите?

Джон повернулся, усмехаясь, но, когда он увидел лицо Эмилио, его ухмылка исчезла.

— Вы сказали, вам нужен человек, который говорит на венгерском. И на английском или на латыни или испанском. В латыни я не шибко силен, — признал Джон, запинаясь под холодным взглядом. — И все равно у меня четыре попадания из четырех. Я ваш. Если вы не против.

— Вы шутите, — произнес Эмилио бесцветным голосом. — Не пудрите мне мозги, Джон.

— Шестнадцать языков, из которых можно выбирать, а вам понадобились именно эти. Послушайте, я не лингвист, но разбираюсь в компьютерах и умею учиться, — сказал Джон, защищаясь. — Родители моей мамы из Будапешта. После школы обо мне заботилась бабушка Тоз. На самом деле я говорю по-венгерски лучше, чем по-английски. Бабуля была поэтессой и…

Сандос качал головой, не зная, смеяться или плакать.

— Джон, Джон!.. Не нужно меня убеждать. Дело лишь в том, что…

Он скучал по Кандотти. Он нуждался в помощи, но не хотел о ней просить, нуждался в коллегах, но боялся взяться за обучение новичка. Отец Джон Кандотти, чьим великим даром было умение прощать, узнал о Сандосе все — и все же не стал его ни презирать, ни жалеть. К счастью, когда Эмилио нашел нужные слова, его голос остался ровным:

— Я думал, тут какой-то подвох. В последнее время меня не баловали хорошими новостями.

— Никакого подвоха, — объявил Джон уверенно, ибо жизнь не учила его быть всегда готовым к внезапным ударам, и направился к лестнице, ведущей к гаражу. — Когда я могу начинать?

— По мне, так прямо сейчас. Но используйте библиотечный компьютер, ладно? А я ложусь спать, — объявил Сандос настолько твердо, насколько ему позволил зевок, едва не свернувший челюсть. — Если не проснусь до октября — а я искренне на это надеюсь — разрешаю меня разбудить. Тем временем вы можете начать с учебной программы для руанджи — у Джулиани есть нужные коды. Но дождитесь, пока я смогу помочь с файлами к'сана. Этот язык, Джон, чертовски сложен.

Положив левую руку на стол, он качнул рукой наружу, чтобы раскрыть скрепу, но вдруг застыл, потрясенный мыслью.

— Боже, — сказал он. — Джулиани отправляет вас со следующей группой?

Последовала долгая пауза.

— Ага, — наконец сказал Джон. — Похоже на то.

— А вы хотите лететь?

Джон кивнул, глядя на Сандоса серьезными глазами.

— Да. Да, я хочу.

Стряхнув с себя оцепенение, Эмилио откинулся на спинку стула и с холодной напыщенностью процитировал Игнатиуса:

— «Готовый выступить немедленно, с уже застегнутым нагрудником».

— Если умру на Ракхате, — торжественно произнес Джон, — прошу об одном: пусть тело мое переправят для захоронения в Чикаго, где я смогу продолжать участвовать…

— … в политической жизни Демократической партии, — заключил Эмилио. Издав смешок, он покачал головой. — Что ж, вы знаете: тамошнее мясо лучше не есть. И вы большой. Есть шанс отбиться, если какой-нибудь чертов джана'ата вас возжелает.

— Полагаю, Джулиани тоже так считает. Если я слегка подкачаю мускулатуру, из нас сможет получиться вполне приличная линия обороны для НФЛ. Остальные парни — гиганты.

— Так вы уже встречались с ними?

— Лишь с иезуитами — не со штатскими, — ответил Джон, вернувшись к столу. — Настоятель — парень по имени Дэнни Железный Конь…

— Лакота?

— Наполовину… есть также французская и шведская кровь, по его словам, и он вроде бы довольно чувствителен к этим вещам. Насколько я знаю, лакотская часть его родичей покинула резервацию четыре поколения назад и его сильно достали люди, ожидающие, что он будет носить перья и разговаривать без сокращений — понимаете?

— Много лун идет Чоктау… — нараспев произнес Эмилио.

— Случилось так, что вырос он в пригородах Виннипега, а свои габариты, должно быть, унаследовал от шведов. Но на нем прямо нарисован Блэк-Хилс, поэтому он постоянно нарывается на это дерьмо. — Джон поморщился. — Я завел его почти с ходу, начав рассказывать о парне, с которым знался в Пайн-Ридже. Он меня тут же срезал: «Ни кос, ни духов, приятель. Я не пьяница и никогда не был в парной».

Сандос присвистнул, вскинув брови.

— Да… обидчивый. Но кто он?

— Один из лучших политологов ордена, насколько я слышал, а ведь у нас их полно. Поговаривают, что когда-нибудь он станет Генералом; но едва Джулиани и предложил ему Ракхат, Дэнни не раздумывая оставил профессорство в Григорианском университете. Он просто пышет энтузиазмом.

— А другие? — спросил Эмилио.

— Есть химик из Белфаста — он будет проверять те нано-блочные субстанции, которые производят на Ракхате. Я встретил его лишь на прошлой неделе, но Джулиани натаскивает этих парней уже несколько месяцев! Как бы то ни было, усвойте следующее: его зовут Шон Фейн. [12] «Шинн Фейн» — легальное политическое крыло ирландских сепаратистов

Сандос непонимающе смотрел на него. — Вдумайтесь, — посоветовал Джон.

— Вы шутите, — сказал Сандос спустя минуту.

— Нет, но его родители пошутили. Папа был…