Вячеслав Морочко - Египетские сны

На уличном транспорте он любил ездить снизу, «приклеившись» к раме, или сверху, развалившись на крыше. Я повторил слова гида: «Выходим. Стоянка пятнадцать минут. Не опаздывать». Он «отклеился», вылез, потянулся, хрустя суставами (из любви к лицедейству).

Архитекторы раскрыли зонты и цепочкой потянулись за гидом. Меня окликнули, посоветовали оставить в покое «собаку» и догонять группу. Я (старый ворчун) плелся сзади, проклиная погоду.

Остановились перед чугунной оградой, с позолоченным верхом. Здесь уже было несколько туристических групп. Массивные каменные столбы венчали старинные канделябры на пять фонарей. Я решил, нас сюда привели ради этих чудесных ворот, украшенных золотыми гербами. За оградою мокло неприютное здание в три этажа. Детали, на сером фоне, едва просматривались. Я различил три греческих портика: по бокам два узких (ложных), в центре – широкий – с колоннами. На втором этаже – балюстрада балкона.

Я вспомнил, что видел все это, в иной обстановке – не под дождем, не во сне, а на телеэкране. Гремел оркестр, из ворот выезжали всадники в ослепительных шлемах, уморительно топала стража в медвежьих папахах, а на балкон выходила сама королева и мать-королева и принцы с принцессами – Англия рукоплескала.

На «экране» ливня, над серой громадой дворца торчал увенчанный шариком голый флагшток. Из экономии, в отсутствии монарших особ, отапливалось всего несколько комнат. Остальное поступало в распоряжение властителя «Королевства крыс».

Я стоял у ворот. Над моей головой, сияли золотые венки и начищенные до блеска державные львы с коронами в гривах. Люди глядели на них и кричали: «Monkeys!» «Monkeys!» «Глядите! – крикнул кто-то по-русски. – Здесь обезьяны!» На каждом из львов громоздился пушистый, глазастый и языкастый зверек. Я приблизился и тихо сказал: «Ребята, валите отсюда, пока не проснулся стражник в папахе» – и поплелся к автобусу. Хухры запрыгнули на канделябры, и стало их пять. Затем, – почесали синхронно затылки и туловища с другого конца, хохоча, поскакали за мной по решетке (несметным числом), взвизгнули и, просыпавшись вниз, затерялись в мокрой траве.

Не проехали мы и пяти минут, – опять остановка. «Вестминстерское аббатство!» – объявила гид.

«Вестминстерский район» – один из центральных районов Лондона. На его территории – всё «Вестминстерское»: «Вестминстерский мост» через Темзу, «Вестминстерский дворец» (одно из стоящих вдоль берега зданий парламента) со знаменитой башней «Биг-Бен», «Вестминстерское аббатство» – главный собор королевства (алтарной частью почти примыкает к парламенту), наконец, спрятанный между домами на Victoria Street «Вестминстерский собор» (к нему мы вернемся позднее).

Сквозь ливень подходим к «Аббатству» – старинному двух башенному собору (сравнительно не большему даже для Англии). На фасаде – фигурки святых, трехкрестия, часы. Вертикальные линии, стрельчатых окон усиливали устремленность в высь. Первое впечатление – стройность.

И вот уже мы – под сводами храма. В течение девятисот лет происходили здесь коронации, венчания и отпевания членов монаршей семьи, а в обширных и многочисленных нефах, под плитами пола – прах королей и еще многих, кто оставил след в истории нации.

Я не заметил стульев для прихожан. Единственное сидение – королевский трон – в центре собора на возвышении. У северной стены – целый «город» часовен и склепов, связанных между собой «переулками», тропами, и ступенями. Всюду надгробные камни, урны и просто напольные плиты с великими именами – все рядышком под одним сводом и общими небесами. Переходим от склепа к склепу, как из века в век по спирали времени. Вот надгробие Марии Стюард и тут же – гробница Королевы Елизаветы, ее обезглавившей. Вот оболганный и умерщвленный, как загнанный зверь, король Ричард Третий и несбывшаяся любовь его – кроткая Елизавета Йоркская (к ним мы вернемся позднее). Смерть и время объединяют. История великая сцена, а здесь – ее закулисье.

В старину, когда у парламента не было своих здания, он заседал тут – в украшенной витражами «капитульной», то есть соборной, часовне. Теперь здесь стояли покрытые зеркалами столы, чтобы людям не приходилось задирать головы, любуясь лепным и резным потолком изумительной красоты. Я склонился над одним из зеркал. Оттуда за мной наблюдали три пары узеньких глаз. Я заметил три ангельские китайские рожицы. Прыснув, девчушки отпрянули. Я приставил палец к губам «Т-с-с-с-с…» Жест еще больше их рассмешил. Соборное эхо дробило и множило «звон колокольчиков». У нас эту сценку сочли бы кощунственной, – здесь почему-то все улыбались. Живые и мертвые были тут заодно. Мы пришли сюда по ступеням из прошлого. Где-то там, в зазеркалье должна была находиться ступенька в грядущее. Я не успел насладиться видом лепнины, как заметил на люстре висящего хухра и, раздосадованный, стал выпрямляться, а когда, наконец, поднял голову, хухра простыл и след. Однако послышался шум в главном нефе. Спускаясь по лестнице в центральный проход, я снова увидел его: надув щеки и развалившись на троне, хухр чесался под мышками. Люди показывали в его сторону и улыбались. Я погрозил кулаком. Он ответил мне тем же, но сейчас же исчез. Гид, хлопнув в ладоши, скомандовала: «Всё! Всё! Возвращаемся!»

На остывшее место в автобусе возвратился с забавными мыслями. Англия не только страна великих людей, но и знаменитейших приведений. Что если тени всех тут схороненных соберутся однажды вместе, поднатужатся и оторвут собор от земли. То-то будет веселье, когда в кольцах молний и сполохах света под бурную музыку Вагнера, храм воспарит к небесам.

Снаружи возле окна стоял хухр, качал головой, грозил пальчиком. «И не стыдно тебе, старичок?!» – Он читал мои мысли. Надувшись, я отвернулся.

В армии я, можно сказать, занимался фантомами. Это – «моя основная специальность». Я наблюдал на экранах радаров действительность, которую ныне зовут «виртуальной». «Отметка» (след отражения цели), по существу, – тот же призрак. Мистика звучала даже в названии темы диплома: « Теневойметод опознавания в сложной воздушной обстановке». Это было, как теперь говорят, «ноу-хау», и в «Энергетическом институте» я получил высший бал. А потом, мне казалось, об этом забыли. Но лет через десять «метод» использовали на новейших радарах… Автор – товарищ Держава! Это было ужасно давно, в те далекие годы, когда (не поверите) блоки локаторов собирали на радиолампах!

Станция не только была моим делом. В долгих походах она была моим домом. Палаток всегда не хватало. В них было тесно и сыро. Перевернуться на другой бок можно было только всем сразу. Свободную смену размещал я в углах аппаратных машин – за шкафами и агрегатами (дальше от холода, сырости и мошкары), хотя это отнюдь не приветствовалось. Если стояли в резерве, ночью забредало штабное начальство, оставшееся в спальных палатках без раскладушек.