Вячеслав Морочко - Увертливый

За поворотом погреб заканчивался. Его сменил «винный грот» – полутемный овальный зал. На полу вместо цемента – плитка. На стенах рельефная лепнина, изображающая грозди винограда, и овальные живописные панно с видами холмов, покрытых виноградниками и лесами. В специальных стеклянных шкафах – батареи бутылок с вином и винных бокалов. Фактически, грот не был освещен. Полному мраку противостояла лишь дежурная подсветка внутри шкафов, превращающая коллекцию в подобие таинственного алтаря. Именно ее сияние Галкин мог видеть с противоположного конца погреба. Вдоль стен располагались барные стойки с высокими табуретами. Выемки для светильников, призванных имитировать окна, были забраны коваными решетками так же изображающими виноградные грозди и листья.

Галкину показалось, что звучит тихая музыка. Но, прислушавшись, он убедился, что музыки не было: только тихо звенела капель, и шаркал за поворотом «заблудший» охранник. Поискав глазами, Петя нашел здесь такую же лестницу, как в начале подвала. Но тут она была аккуратнее, чище изысканнее – под стать облику грота. И лепнина здесь была та же с виноградной тематикой. Мрамор ступенек отражал таинственный свет, а дверь наверху лестницы украшали янтарная ручка, позолоченная окантовка и какой-то орнамент – вероятно, фамильный герб Сильвестри. Вот как это, возможно, описывается на геральдическом сленге: «Щит, рассеченный и пересеченный на лазурь и червлень. В лазури – золотой трехвершинный холм, в червлени – лазурная виноградная гроздь».

Галкин не взлетел, но на цыпочках, не торопясь, поднялся по лестнице, перевел дыхание и прислушался. Стояла какая-то подозрительная тишина, словно за дверью кто-то тоже затаил дыхание. Повернув ручку, он чуть-чуть приоткрыл дверь. И сейчас же прикрыл: совсем близко стояла фигура с автоматом «Мини-Узи» наперевес. Ствол оружия почти упирался в полотно двери. Судя по всему, поджидавший его человек тоже прислушивался. Галкин метнулся к стене и вжался в нее. Из-за двери послышался голос: «Sei Paolo?» (Ты Павел?) Неожиданно слева послышался шум, и охранник, следовавший все это время сзади, ободренный тем, что перед «ликом чудовища» он уже не один, перепрыгивая через ступеньки заорал: «Si, si Paolo!» (Да, да Павел!). Из-за двери опять послышался голос: «Attenzione!» (Внимание!) Sparo nelle gambe! (Стреляю по ногам!) И почти без паузы загрохотала автоматная очередь, прошившая нижнюю половину двери. Ногу в передней части бедра обожгла терпимая боль, но Галкин не шелохнулся. Зато охранника, пораженного двумя пулями в грудь, снесло со ступенек и бросило на плитки «грота».

Услышав звук падения, автоматчик распахнул дверь, за которой стоял Галкин и, выставив перед собой оружие, шагнул на ступеньку. В то же мгновение Петя, схватившись за ствол, мощно рванул его вниз, и человек вместе с «Мини-Узи» покатился с лестницы.

Не чувствуя боли, Петя «на пропеллере» выскочил из подземелья, пронесся по коридору и оказался в высоком холле первого этажа того самого трехэтажного здания, против которого вчера на горной дороге они сделали первую остановку. Это и была вилла Сильвестри. Против входа, располагалась широкая лестница. Стену лестничной площадки украшал тот же герб, который Петя видел на двери. С площадки на второй этаж, опоясанный балюстрадой, вели с двух сторон две лестницы.

Как всегда, при работе в режиме «пропеллера» Петя видел немую (точнее застывшую) сцену. Здесь это, в самом деле, напоминало театральную сцену. Например, можно было видеть на лестнице человека поднявшего ногу, и застывшего в таком положении. Но Петю не занимали смешные моменты. Нужно было спешить: он чувствовал, как кровь заполняет штанину и капает на пол.

«Пропеллер» вынес его наружу. На пятачке возле клумбы стояли оба автомобиля. Кроме водителей, в них никого сейчас не было. Черной «карете» Баркова Петя проткнул шину. Подойдя к «санитарке», он открыл кабину шофера и одним рывком выбросил водителя из машины. Охранник, стоявший у входа, неожиданно обнаружил беднягу копошащимся в клумбе. Он словно проявился из воздуха, а машина его в это время, объехав цветы, уже мчалась к дороге.

Галкин повернул направо – в гору. С автоматической коробкой передач – ехал впервые. Рука невольно искала рычаг: ей все время его не хватало. Достигнув поворота, Петр остановился, позвонил Тони, попросил, чтобы выезжал на дорогу. Затем он выправил руль, выключив зажигание, снял машину с ручного тормоза и выскочил из «санитарки».

Сил хватило только дойти до обочины. Теперь он почувствовал боль. И – какую боль! Кровь потихоньку остановилась, – набухшая штанина терлась о рану. Галкин сел, прислонившись к дереву. Когда подъехал Тони и, приблизившись, позвал, он с трудом разжал веки.

– Я слышал выстрелы. Вы ранены?

Где-то далеко внизу ухнул взрыв. «Я же выключил зажигание!? – удивился Петя. – Наверно, был сильный удар – взорвался бак».

«Что это?» – спросил Тони.

«Это война,» – одними губами ответил Петя.

– Я спрашиваю, что с вами?

«Пустяки, – объяснил Петр. – Кость не задета. Только вырвало чуточку мяса!»

Тони помог сесть в машину.

– Скорее к хирургу. Потеряно много крови!

– Опасно! Будут искать по больницам.

– Мы сделаем, чтобы никто не нашел. У меня тут поблизости есть практикующий врач.

– Я заплачу! Главное – чтобы они не разнюхали.

По дороге Тони дозвонился к доктору. А минут через тридцать Галкин уже забирался на перевязочный стол.

Пуля прошла по касательной, сняв кожу и проделав борозду в бедренной мышце. Пришлось накладывать шов. Но что это был за шов! У себя на родине о таких швах Галкин даже не слышал. Сначала по краям раны наклеили две полосы из самоклеющейся ткани, а затем застегнули, вделанную в пластырь застежку-молнию. И никаких тебе игл, никаких ниток, скоб, никаких мучений при снятии шва – взял отклеил пластырь и все. Как ему объяснили, это называлось «атразип». «Молния» защищала рану, но не касалась ее поверхности, позволяя тканям свободно дышать, тем самым, способствуя заживлению. Врач советовал два дня воздержаться от нагрузок и резких движений, а чтобы восстановилась кровь, побольше пить сухого красного вина. «Для этого случая могу предложить вам – свое.»

В течение часа Галкин отлеживался на кушетке у доктора, пока Тони ездил по магазинам искать для него новые джинсы. Старые (продырявленные и пропитанные кровью) пришлось выбросить.

До машины Галкин дошел почти не хромая. Этот день решил отлежаться. Попросил Тони купить кое-какие продукты, а вечером выполнить одно поручение и позвонить. Когда стемнеет, водитель должен был проехать мимо виллы Сильвестри с включенным приемником, настроенным на частоту маячка. Сигнал прослушивается в радиусе трехсот метров. Если маячок будет слышен, значит, он остался на вилле (либо – у Бульбы в воротнике либо сам по себе). Если маячок не будет прослушиваться, он или поврежден, или Тараса переместили в другое место. В любом случае, это даст хоть какую-то информацию.