Василий Ванюшин - Вторая жизнь

— Убийство! — воскликнул Шельба, взмахнув руками. — Да, если хотите — убийство. Но вы можете посмотреть сами на Брауна и убедитесь, что он живой.

— Зачем мне это? — скривил губы Жильмаро… — Я не хочу вмешиваться в это дело.

Шельба устало вздохнул. Ясно. Жильмаро все понимает и знает наперед — во всяком случае, догадывается, — куда это ведет. Но Шельба не отступит: он будет действовать иначе. Упираясь руками о стол, он поднялся со стула и почти закричал:

— Вы не хотите противиться угрозе войны? Но ведь доста точно упасть сюда пустяковой бомбочке, а не атомной, и от вашего телецентра не останется ничего. Я считал вас объективным человеком…

— Бросьте! — нахмурившись, жестко сказал Жильмаро. — Это не разговор. Забудьте о Брауне, его нет. Горсть золы! Она отправлена самолетом, для похорон. Об этом все знают. Будь сейчас хоть сто живых Браунов, это не изменит дела.

Он снова направил свой взгляд куда-то вверх, помолчал, постукивая пальцами. Шельба чувствовал, что этот резкий ответ не является окончательным. Жильмаро что-то обдумывает.

— Вы извините меня, профессор, — сказал он с усмешкой, — но я полагал, что вы… ну серьезнее, что ли… Не обижайтесь на мою прямоту. Я кое-что знаю о вашем институте. Скажу откровенно, я ожидал интересных открытий, но не такого конца… Мне война тоже ни к чему. Свои деньги я заработаю без нее. Ведь я не делаю атомных бомб, которые бесполезно хранятся на складах. Моя продукция моментально находит сбыт. Не в ту сторону вы повели разговор, начните его с начала, если вам угодно.

«Действительно, на черта тут политика и военный психоз, — подумал Шельба. — Надо взглянуть на факты проще». Он сказал:

— Вы правы, господин Жильмаро. Возьмем научный вопрос и поведем, так сказать, деловой разговор. Международный геронтологический институт, который я представляю сейчас, в последнее время значительно расширил круг научных проблем, над решением которых работают его сотрудники. Кроме того удачного опыта, о котором вы уже осведомили своих телезрителей, — я имею в виду сообщение об Эрике Зильтон — произведен еще один опыт. Убитый человек воскрес. Вы имеете возможность, господин Жильмаро, не только сообщить об этом, но и продемонстрировать его телезрителям. Воскресший человек выступит по вашему телевидению. Правда, он не совсем здоров и я не ручаюсь, что речь его будет приятно слушать, но демонстрация такого небывалого номера вызовет сенсацию — в этом я готов поклясться, Мы, ученые, заинтересованы в популяризации своих достижений; вы призваны просвещать народ. Наши цели совпадают.

— Так, так, так, — постукивал пальцами по столу Жильмаро.

Дело шло, кажется, на лад.

— Кому не известна, господин Жильмаро, объективность и правдивость ваших передач! Телезритель высоко ценит их. Но эта передача создаст вам всемирную славу. Скажите, было ли когда-нибудь в истории, чтобы человек, вернувшийся с того света, выступил перед миллионами зрителей и слушателей? Не было. Надо представить, как будут все потрясены. Если предупредить о такой передаче хотя бы за час, то в магазинах не останется ни одного телевизора — последний бедняк купит его в рассрочку. Повысьте плату за телевидение до любого размера — телезрители не остановятся ни перед какими расходами. Я полагаю, вы не упустите случая — заснимете эту передачу на пленку и изготовите массу копий. Они разойдутся по всему миру — это принесет вам огромный доход и всемирную славу.

— Так, так, так, — стучали о стол ногти, Жильмаро улыбал ся.

— Разумеется, рекламируя передачу, не следует раскрывать заранее ее содержание. Достаточно сказать так, например: необычайное в телевидении — вы увидите умирающего и услышите его последнее слово! Это заинтригует. Помнится ваша попытка, господин Жильмаро, показать казнь на электрическом стуле. Слабо! Никакого эффекта и впечатления…

Шельба изобразил казнимого; Жильмаро слушал и смотрел с любопытством.

— Голову ему привязали вот так, руки прикрутили вот так… Он сидел, как мертвец, глаза закрыты… Честное слово, у зрителей создалось впечатление, что это была инсценировка, подделка, будто показывали готового мертвеца.

— А здесь — совсем другое дело, — Шельба вскочил и заме тался вокруг стола, взмахивая руками. — Человек будет демонстрировать победу жизни над смертью. Тут не испытание нервов, а служение правде…

— Но-о, не заговаривайтесь, — Жильмаро убрал могучие руки со стола и сунул их в карманы. Он уже видел всю передачу, представлял, какой огромный интерес она вызовет. И деньги она даст огромные. Такой случай упустит только трус. Верный миллион! Только дурак откажется… Но надо сделать так, чтобы взять деньги и не получить неприятности.

Вынув руки из карманов, он щелчком подкинул Шельбе лист бумаги:

— Пишите: «Договор». Есть? Пункт первый: «Арвий Шельба, профессор-медик, в своей научной деятельности…» Что, не пойдет?

— Пойдет, — Шельба отнял перо от бумаги, — только следует добавить «и его коллеги по институту…»

— Добавляйте, — разрешил Жильмаро и продолжал диктовать: — «…добились оживления умершего человека. Это исключительное достижение науки ученые изъявили желание продемонстрировать по телевидению с личным выступлением воскресшего. Пункт второй. Ген Жильмаро, директор телецентра, руководствуясь исключительно интересами прогресса в науке, предоставляет возможность демонстрации опыта, обеспечивает техническую сторону передачи…»

— «…до последнего слова воскрешенного», — добавил Шель ба. — О содержании выступления, я полагаю, в договоре нет смысла писать. Правда, дикторы обычно имеют готовый текст. Но то дикторы. А это же человек, вернувшийся с того света,

— Да, но все-таки… — Жильмаро задумался.

— Вы же, когда показывали казнь, не давали смертнику текста, — выставлял доводы Шельба.

— Давали. — Жильмаро улыбнулся. — Он должен был крикнуть: «Покупайте мыло Нибиша!», но у него отнялся язык.

— Я считаю, это не по-христиански, — сказал Шельба и пе рекрестился.

— Вот-вот, — оживился Жильмаро. — Так и запишем в догово ре. «Считаем не по-христиански — требовать текст выступления». Важно ведь не то, что будет сказано, важен факт: бывший мертвый говорит.

— Именно, важен факт. Подпишемся.

Договаривающиеся стороны остались довольны. Жильмаро пос читал, что этот документ обезопасит его. Его дело — техническая сторона. Конечно, потом обвинят в недостатке патриотического духа. Но один дух не приносит деньги. Не умеешь рисковать — не берись за большие дела. Жильмаро не боялся передачи, направленной хотя бы и против строя Атлантии. Он считал мир капитализма настолько прочным, что для него не опасны никакие наскоки. А ведь Шельба не коммунист, это известный ученый, ему можно доверять. В конце концов у Жильмаро и в правительстве найдутся защитники, один из министров является даже членом совета телевизионной компании.