Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)

— Мы всюду, — я постарался изобразить ту улыбку, которой мои коллеги вгоняли ментов в холодный страх, напоминая им те времена, когда КПН еще имел свои личные морги при областных управлениях. Не знаю уж, насколько похоже получилось.

— Все понятно, — продолжил сержант. — Что ж, простите. Это уже не моя компетенция. Сейчас… — он потянул руку к телефонному аппарату.

— Стоять, — процедил я.

В руках Сайфера блеснула струна. Вторая, «си».

Похоже, подействовало. Или не совсем. Или…

— Ребят, вы чего? — Нет, не подействовало. — У меня пушка, кстати.

— У нас тоже, — из-за спины произнес Маус. — Только ружья — это не интересно. Раз — и всё. А вот ножи… они наводят страх! Когда от человека по кусочку, по ломтику срезать живую плоть, тогда в мозгах бывает проясненье. Но тщетно — красоту уж не вернешь, и девушек любить уж будет нечем…

Ни фига себе! Откуда он цитирует? Или сам сочинил? С него станется…

Сержант, однако же, съежился. Поэзия — убойная сила.

— Послушайте, — миролюбиво сказал я. — Мы здесь не отдыхаем и не водку пьем. У нас дело, и ваша дальнейшая жизнь, равно как и судьба, всецело зависит от желания сотрудничать с нами. Вы понимаете?

Ответить «понимаю» было для него слишком унизительным. Но совсем промолчать — это уже тупое геройство. Столичный сержант МВД, как ни странно, сметливей провинциального предпринимателя, а потому отозвался быстрее гордого Абдульминова.

— Что у вас?

— Да ничего, — Маус сгреб со стола фотки и, обойдя коренастую фигуру сержанта, предстал перед ним, тасуя фотографии на манер карточной колоды. — Надо только подумать и сообщить: что это за девочки и где они живут. Ясно?

Для пущей наглядности листки оказались поднесены к самому носу сержанта. Тот сглотнул и ничего не ответил. Его глаза изучающе вперились в фотки, но я почему-то уже понял — он узнал эту парочку.

Маус переглянулся со мной, не забыв при этом хищно усмехнуться. Похоже, я в своих догадках не одинок.

За столом заворочался участковый Мартынов. Кажется, рвался принять участие. Может, и в самом деле протрезвить его, да расспросить? Ведь что-то он такое говорил. Похоже, даже знал отморозков. Только был он куда разговорчивей сержанта… как там его зовут? А мы и не спросили. Как-то непрезентабельно это смотрелось бы.

— Да ну, ребят, — милиционер пожал плечами. — Да это кто хочешь быть может. Где вы такие отстойные фотки нашли? Тут же не разберешь. В таких куртках теперь полгорода шляется. А рожи, так то вообще…

Он хотел сказать еще что-то, но тут в дверях снова послышался грохот и сильно прокуренный голос изрек:

— Блин, Санёк, чо ты тут тупишь? Пошли уже.

И с этой высокопарной речью в дверях возник мощный качок в кожанке.

Мгновение мы молчали.

Я как-то даже не верил, что может вот так повезти. Сержант, оказавшийся заурядным Саньком, впал в ступор глубоко и надолго, Мартынов опять шлепнулся мордой на стол, Сайфер застыл, как гаргулья с рассветом, а в руках Мауса что-то сверкнуло. Что-то… Будто не ясно что. «Соль» малой октавы. Его излюбленная нота.

Качок в дверях, он же качок с фотографии, глупо таращился то на меня, то на сержанта Санька, то на всю композицию разом. Он явно во что-то не въезжал и понять не мог, во что. В узких глазках, похожих на сайферовы в лучшие фото-моменты, сверкнула искорка подозрения.

— Ну ты еще пропал, — раздался жующий голос. — Где там Санёк?

За спиной первого появился второй.

Сегодня явно наш день. День «Струны».

Мы замерли, понимая, что все это стояние на Угре должно кончиться быстро и очень кроваво. Чем-то похоже на фильм про ковбоев. Главное — кто первым выхватит «кольт», а там уже убегай, куда можешь. Веселая жизнь Дикой Средней Полосы.

Первый качок еще раз оглядел все вокруг. Меня, застывшего соляным столбом Санька, даже Мартынова и бутылку, потом бросил взгляд на руки Мауса и высказал удивительно мудрую мысль:

— «Струна».

Слишком часто приходилось мне слышать, как произносят это слово. Да и сам я не раз говорил с придыханием, страхом и трепетом, когда дело касалось родной конторы. Не надо было быть глиняным, дабы понять причины.

— «Струна»! Тикай, братан!

Первый толкнул второго, то ли спасая друга, то ли устраняя препятствие к бегству. Сержант по имени Санёк глупо топтался на поле грядущей битвы. Он уже понял, что лучше не путаться под ногами, только как это сделать — не знал.

— Иди отсюда, — Маус толкнул его, и страж порядка с грохотом полетел наземь.

— За ними! — больше для порядка крикнул я.

Участковый Мартынов проворчал что-то невразумительное.

Погоня. Да, по сути, она и есть та самая первобытная охота. Будь ты гением или кретином, тебе не избавиться от этого чувства. Ты бежишь — ветер свистит в ушах. Ты догоняешь — а добыча пытается скрыться.

Можно сказать много красивых слов, но… все эти слова гудят и глохнут, словно потравленные мухи.

А человек «Струны» Костя бежит сейчас по двору в районе Комсомольского проспекта, двое братков мчатся от него, еще один Костя, тот, что остался в холодном парке, машет рукой, прощаясь, а дети поют все громче и громче:

Hier kommt die Sonne.

Мы бежим.

Маус первый, я за ним, Сайфер сзади. Он как всегда не торопится. Похоже, даже теперь не идет, а плывет, словно какой-то персонаж Толкиена в эльфийской ладье. Посмотрим, докуда он на ней доберется.

— Стоять! — кричу для острастки.

Улица, крыльцо подъезда. Маус уже вырвался вперед, но двое беглецов еще проворней, да вдобавок… Метрах в тридцати «братков» ждет машина: громадный джип «Круизер», а также двое конкретных ребят, один из которых роется в недрах автомобиля. Не к добру.

— Братва, прикройте!

Это один из беглецов.

— Длинный, влево давай!

Диспозиция — дрянь. Лена сказала бы круче. Маус, наверное, подумал совсем по-черному.

Я стоял на крыльце. Сайфер еще возился в подъезде (что он там мешкает?!), зато хакер наш доморощенный бежал нынче точно посередине двора, а качок у машины уже вытащил АКС и…

— На, сука!!!

Короткая очередь извергла во двор громкий стрекот и целый рой пуль. Стрелок явно владел ментовским автоматом много лучше сержанта Санька. Что, впрочем, не привело ни к каким особенным результатам.

На миг я подумал, что меня тоже задело, но это был вовсе не пулевой удар. Просто мир дрогнул всей своею тональностью, пропуская в него нечто новое, совсем неестественное для этой реальности. Человек «Струны» входил в Резонанс. Теперь-то уже не требовалось мучительно концентрироваться, разжигать усилием воли мерцающую искорку. После того нелепого и вместе с тем жуткого случая с педагогом Валуевым всё пошло легко. Точно вылетела из меня, как из горлышка бутылки, некая плотная пробка. Приспособился организм, снисходительно поясняла Лена.