Виталий Каплан - Струна (=Полоса невезения)

— Понимаю.

— Ну так вот следаки из нашего друга, — кивок в сторону темного экрана, — имя-отчество вытянут, а там, глядишь, и самого спорщика отроем.

— Да он, небось, за бугром уже. На островах теперь греется.

— Нет, — Ленка мотнула головой. — Некуда ему, как говорил ваш Кузьмич, с подводной лодки деваться. Во-первых, он явно из этой мафиозной компашки, а, во-вторых, никто его никуда не выпустит.

— Да? Уже даже так?

— А ты думал? Таможня и погранцы — это тебе не КПН даже. Давно с нами дружат. Прямо как мэр здешний.

«Струна» полна сюрпризов. Впрочем, все это очень логично. Стоит вспомнить главу мухинской тайной полиции — и удивляться уже нечему. Игра идет всерьез.

— Ну да третий этот пока не твоя проблема, — продолжила Лена, она сбила пепел, развалилась в своем кресле и, прищурившись, будто довольная кошка, промурлыкала: — Тебя, Косточка, теперь другие дела ждут. Хватит уже как маленькому по улицам бегать, — она усмехнулась. — Ты мальчик хороший, кто надо это понял. Так что тебе ныне особое задание. Не в Столице, но зато полностью самостоятельно будешь работать.

— Да, — механически кивнул я. — Что ж это такое страшное? А?

Лена улыбнулась.

Ее кабинет наполнял какой-то удивительный запах, такого здесь больше нигде не было. Ни в одной комнате. Может какие-то благовония, или духи. Никогда не сталкивался с этим запахом. Даже в первые дни в Столице… когда мы еще были вместе… Ну… женщина, одно слово.

Да и обстановка здесь не то что у Кузьмича. На полу лежит тигриная шкура, на стенах картины, на столе часы в виде пирамиды Хеопса. Очень не вязалось это с мухинской гостиницей, электрочайником и сушками из пакетика. Неужели когда-то мне казалось, что я понимаю эту женщину? Худенькая обиженная девочка… язвительная стерва… это лишь отдельные грани, а сколько таких граней от меня скрыто? Причем, возможно, навсегда.

— Поедешь, Кость, с ревизией, — сказала Лена и тут же, поймав мой взгляд, сообщила. — Сама терпеть не могу роль проверяющего, но придется. В конце концов, это же не госинтернаты. «Струна».

— Какие интернаты? — не понял я.

— То есть? — она снова стряхнула пепел. — Кость, ты что не понял? Ты в Можаевкую область, в наш лучший детский приют поедешь, проверять его состояние. Что тут странного?

Я только руками развел. Мол, ничего.

Что у «Струны» имеется сеть воспитательных заведений, я узнал в первые же мухинские дни. Она достаточно широка и основательно удалена от Столицы. Содержатся там беспризорники, большей частью «Струной» же от чего-то (вернее, кого-то) спасенные. Помню, как на «базе» в Мухинске красивая девушка Валя расписывала мне все достоинства этих приютов. Звучало убедительно.

— А почему я, Лен? Я же в этом ни ухом ни рылом. Тут же педагогом надо быть, чтобы разбираться…

— Вот именно поэтому, — развела руками моя начальница. — «Струна» посылает туда не профессионалов, а людей со свежим взглядом, людей как бы посторонних. Работа там особых навыков не требует, зато дружить домами руководство и ревизор не будут. Они вообще друг друга не знают, — Лена вздохнула. — Сам понимаешь, коррупция такая штука — в любую щель пролезет. Даже к нам, — она затушила сигарету о пепельницу. — Ну, коррупция, может, громко сказано. Кумовство, приятельство… и недостатки покрываются, и решения принимают не в интересах дела, а по личным симпатиям.

Часы-пирамида затянули какую-то странную мелодию. Кажется, закос под нечто китайское, не берусь судить, на сколько точный. На лотках продается целый океан ширпотреба, но Лену отличает строгий вкус…

— Заодно познакомишься с тамошним руководителем. Юра Осоргин — человек интересный, — она хитро прищурилась. — И очень перспективный. Вот увидишь.

Интересно, это намек? Мол, пользуйся шансом. Выше лезешь, дальше будешь? Не думал я, что кого-то здесь беспокоит рост моей карьеры. Впрочем, времена меняются, а мне, может, даже и полезно вскарабкаться повыше. По крайней мере, это лучше, чем жить в полуподвешенном состоянии между «низко» и «совсем высоко».

Посмотрим, Елена Ивановна, посмотрим.

— Нет, правда, — сказала она. — Чувствую, Юра тебе понравится. Да и приют у него образцовый. Второго такого нет… — она поморщилась. — Честно говоря, плоховато у нас это дело поставлено, воспитательное. Условия, конечно, хорошие, с государственной системой не сравнить, а все равно. Это ж на порядок сложнее, чем за бандитами с базукой гоняться. Вот и шарахаемся из крайности в крайность. Дети, бывает, от наших экспериментаторов не в восторге. Есть случаи побегов. А это, знаешь ли, симптом. У Осоргина-то с детьми порядок, но именно потому не все его в нашей системе любят. Были разные сигналы. Вот, в частности, потому ты и едешь туда. Пойми, никто не требует от тебя копаться в финансовой отчетности и прочей лабуде. Гораздо важнее твои собственные ощущения. Короче, поживешь там несколько дней, на свежем воздухе. Заодно и малость отдохнешь от наших гонок… с препятствиями.

А что мне оставалось? Лишь взять под несуществующий козырек.

«Струна» не стремится к показной роскоши. Зачем?

Однако думать о лице фирмы приходится. Потому и здание наше выглядит соответственно. Внизу — охрана в строгих костюмах. Выше — всякие карточки, уровни допуска и, конечно же, лифты.

В кабинетах — твори что хочешь. Благо народу у нас не так много и большая часть помещений пустует. Многие вообще закрыты, там царит вечный хлам со времен прежних хозяев, но вот в коридорах властвуют строгий уют, чистота и порядок. Видимо, кому-то из наших самых главных хочется особой, столичной респектабельности. Мухинская «база» в сравнении с этим небоскребом выглядит заурядным разбойничьим логовом.

Приятно звякнув, лифт гостеприимно распахнул двери. Внутри было просторно, отделанные под малахит стены навевали романтические мысли. Я бросил взгляд на зеркало и, решив, что костюм мне идет куда больше бомжового прикида, надавил кнопку с цифрой десять.

Световой счетчик взялся отсчитывать этажи. Девятнадцать, восемнадцать…

Ну что еще за инспекция? Странное какое-то задание. Странное и подозрительное. Да и то сказать, в последнее время я непозволительно расслабился. Да, непрестанный взгляд все еще буравил мою спину, однако чем дальше, тем слабее. Электрическую дрель заменили маломощным ручным коловоротом. И страх мой, внутренний зверь мой, старый помоечный кот, оказавшись в тепле, свернулся клубком и задремал. Но вечный сон возможен лишь там, от чего я и непонятно зачем спасаюсь.

Скоро предстоит новое, теперь уж плановое восхожденье к Струне. И что будет на сей раз? Раздавит всею своей музыкой? Удушит молчанием? Или всё будет как прежде? «Взвешен, измерен и найден легким»? А другие что, тяжелее? Чем лучше Сайфер или тот же Маус? Бескорыстные бойцы за детское счастье? Да ни слова я об этом от них не слышал. Им только приключения подавай, и непременно чтобы с зарплатой. А еще, должно быть, власть. Микроскопическая власть над растленным КулБоем, над продажным сержантом Саньком… Микроскопическая — но от того лишь более острая.